Лучший книжный парень (ЛП)

В основном мы просто лежали обнаженные, поглаживая все, что казалось подходящим под теплыми одеялами. И все. Не сексуально, но по-своему не от мира сего. Наши тела были прижаты друг к другу, мы дышали вместе, жили вместе, пока еще могли. Ее сердце продолжало биться, чтобы удержать ее в этом мире, мое — чтобы не разбиться вдребезги.
В последние дни жизни Хизер заставила меня пообещать ей три вещи. Она хотела, чтобы я следовал своим мечтам, но я понятия не имел, чего хочу, кроме как найти волшебный способ повернуть время вспять и прожить свою жизнь с ней заново. Мы всегда мечтали о совместной жизни, полной приключений, а потом многие из этих мечтаний были отложены. Из-за бесконечных курсов лечения строить планы было невозможно. Мы никогда не знали, как она себя будет чувствовать, и мне было невыносимо видеть ее разочарованной. Мы перепробовали все эти дурацкие списки желаний, но список становился все меньше и меньше, пока ничего из него не перестало иметь значение. Единственное, что имело значение — это то, что я был рядом с ней.
После нескольких месяцев, проведенных дома в печали, я понял, что лучшее, о чем я мог мечтать — это о маленькой и простой жизни, но такой, в которой я не был бы одинок. Я отгородился от всех, но мне нужно было быть рядом с людьми. Я продал наш дом, переехал в это местечко за пару городков отсюда и арендовал старую галантерейную лавку. Потом я несколько месяцев строил планы насчет кофейни «Солнечное сияние» и старался не облажаться. Было ли хорошей идеей отказаться от идеи не выходить из дома, отремонтировать здание и начать новый бизнес с нулевым опытом? Что ж, сегодня я скажу «да», но на этом пути определенно было много стрессовых моментов.
Хизер также взяла с меня обещание, что я буду смеяться каждый день, и это действительно чертовски тяжело. Она говорила, что мой смех — это то, что ей больше всего нравится во мне, но долгое время я не думал, что когда-нибудь еще смогу смеяться над чем-либо еще. Смех других людей воспринимался как оскорбление. Как эти люди могут смеяться, когда моя жена мертва?
Третье обещание тем больше похоже на проклятие, чем дольше оно остается невыполненным. Прошло два с небольшим года с тех пор, как она умерла. Я слышал истории о людях, которые снова вступают в брак через шесть месяцев, и о людях, которые доживают остаток своих дней в одиночестве. Кажется, что нет нормального времени для того, чтобы «двигаться дальше». Что бы это ни значило.
Когда она рассказала мне об обещаниях, я в слезах вышел на улицу, и меня вырвало на кусты в саду хосписа. Я видел, что она пыталась быть милой и деликатной, но потом не сдержалась. Она сказала, что я не должен чувствовать себя виноватым из-за того, что занимаюсь сексом, что у меня должно быть много секса, чтобы наверстать все то, что я упустил, что я должен заиметь целый выводок детей. Как будто я мог думать о чем-то подобном, когда думал только о том времени, которое нам осталось провести вместе. Каждый день, каждый час, каждая минута были подарком, который, как мы думали, мы никогда не получим.
Даже мысль о том, чтобы быть с кем-то еще, пугает. Хизер — единственный человек, с которым я когда-либо спал, так что у меня не так уж много воспоминаний, которые я мог бы вспомнить, если возникнет желание оторваться. А это случается нечасто. Депрессия и горе делают это с тобой. Редкие просмотры онлайн-порно чередовались между унынием и ужасом. На самом деле я ни к кому не испытывал влечения, никогда не позволял себе думать о женщинах в таком ключе.
Значит ли это, что у меня больше никогда не будет секса? Наверное, я предполагал, что рано или поздно это произойдет, и, возможно, этот момент ближе, чем я думал. Мысль о сексе с кем-то новым пугает, но почему-то мысль о вечном воздержании кажется еще ужаснее.
Прочитав следующую рекомендацию Кары, я решаю, что, возможно, действительно хочу заняться сексом. Это всего лишь секс, не так ли? В этом нет ничего особенного. Если герои книги могут относиться к этому так непринужденно, то, возможно, и я смогу. Хотя, очевидно, это произойдет только в том случае, если она этого захочет, а я понятия не имею, что у нее на уме.
  
Господи, что же они вытворяют в этих книгах. Возможно, это даже не так уж дико, а я просто наивен в отношении того, чем люди занимаются за закрытыми дверями, но за последние две недели я думал о сексе больше, чем за долгое время.
Когда Кара пишет мне, что с нетерпением ждет ужина, и спрашивает, принести ли что-нибудь, я чувствую себя подростком, предвкушающим, как пройдет наш вечер. Что-то в ней снова пробудило все эти эмоции, хотя трудно испытывать подобные чувства без того, чтобы сразу же не почувствовать прилив вины и грусти.
Но я все еще стесняюсь покупать презервативы. Я попытался купить их в супермаркете, но потом увидел, что покупатель, которого я узнал из «Солнечного сияния», поворачивается ко мне спиной, и я положил их обратно. В конце концов, я купил их онлайн и засунул в дальний ящик прикроватной тумбочки. Чувствую себя виноватым даже за то, что просто думаю об этом.
Глава 11
Кара
Я никогда в жизни так не нервничала. Моя рука дрожит, когда я открываю калитку в сад Люка. Чувствую себя, будто иду на собеседование, и испытываю стыд, когда он открывает дверь еще до того, как я постучала. Либо он наблюдал за мной из окна, либо услышал, как я с ужасным трудом закрываю калитку, с чем, как это ни невыносимо, я, похоже, все еще не справляюсь.
— Просто оставь, — кричит он из дверного проема, где стоит, прислонившись к косяку с кухонным полотенцем, перекинутым через плечо, и выглядит как герой современного уютного романа. — Щеколда правда тугая.
— О, здорово, круто. — Что, черт возьми, крутого в том, что я не могу закрыть ворота, Кара, ты идиотка?
Я краснею, и он, должно быть, замечает это, когда приветствует меня и чмокает в щеку, когда я захожу внутрь.
— Прекрасно выглядишь. Вот, давай-ка я возьму твое пальто.
Он вешает его для меня, пока я снимаю ботинки и аккуратно ставлю их на полочку в прихожей. Меня внезапно поражает ощущение, что это странно — приходить на ужин к кому-то домой в одних носках и без обуви. Это кажется слишком личным. Возможно, мне следовало взять с собой тапочки, как тогда, когда я возвращаюсь домой к своим родителям.
Нет, как бы странно ни было ходить по дому в носках, наверное, было бы еще более странно появиться в своих собственных тапочках. Что это может означать? Привет, я переезжаю!
Мне нужно перестать слишком много думать. Я даже не знаю, можно ли считать это свиданием, но сегодня я была полна энергии и беспокойства. Хэтти ушла на пробежку еще до моего пробуждения, а Меган сразу после того, как поела. Я надеялась провести день за чтением и отдохнуть перед вечером, но совершенно не могла сосредоточиться. Прочитав одну и ту же страницу три раза, я решила разобрать свои книжные шкафы, что означало убрать все с полок, протереть и расставить обратно по местам.
На полпути я почувствовала себя измученной и решила немного вздремнуть, но совершила ошибку, забравшись под одеяло, что превратило короткий сон в полноценный. Я проснулась около четырех часов и хотела ударить себя, когда меня настигла реальность. Мне все еще нужно было закончить расставлять по полкам все книги, которые с таким трудом убрала ранее.
К тому времени, как я закончила, времени на подготовку к встрече с Люком оставалось совсем немного. Честно говоря, это, наверное, было к лучшему, иначе я бы перестаралась с уходом за собой и прихорашиванием и выглядела бы нелепо. Вместо этого я быстро приняла душ и высушила волосы феном, затем поправила прическу. Нанесла чуть больше макияжа, чем обычно, и примерила два платья, прежде чем переодеться в темные джинсы, сочетая их с белой футболкой свободного кроя, которую заправила сбоку. Я рада, что выбрала повседневную одежду, потому что он сделал то же самое: темные джинсы, белая футболку и клетчатая рубашка, расстегнутая спереди. Мы так хорошо смотримся вместе.