Весь Дэвид Болдаччи в одном томе (СИ)
На этот раз Джек даже не стал раскрывать портфель. Им предстоит знакомая рутина. Лютеру зачитают предъявленные обвинения. Судья спросит у него, понимает ли он смысл этих обвинений, после чего Джек заявит о невиновности своего подзащитного. Затем начнется глупая кутерьма с целью установить, понимает ли Лютер, что влечет за собой заявление о невиновности, и удовлетворен ли он своим юридическим представительством. Единственная проблема заключалась в том, что Джек опасался, как бы Уитни на глазах у судьи не послал его к черту и не признал себя виновным. Такое уже случалось. И — как знать — проклятый судья может принять это признание. Но, скорее всего, он будет все делать строго по правилам, потому что в деле об убийстве любой процессуальный просчет может стать основанием для обжалования вердикта. А обжалование смертного приговора, как правило, тянется целую вечность. Джеку просто нужно будет не упустить свой шанс.
Если повезет, вся процедура займет не больше пяти минут. После чего будет назначена дата судебного процесса — и вот тогда начнется настоящее веселье.
Поскольку прокурор штата уже подготовил обвинительный акт, предварительного слушания дела не будет. Джеку от предварительного слушания все равно не было бы никакого толка, но это позволило бы вкратце взглянуть на позицию обвинения и расколоть на перекрестном допросе кое-кого из свидетелей обвинения, хотя судьи окружных судов, как правило, прилежно следят за тем, чтобы не позволить защите использовать предварительные слушания для выуживания информации.
Конечно, можно было бы отклонить предъявленные обвинения, но Джек решил позволить прокурору проделать весь путь. И он хотел, чтобы Лютер предстал перед судом, а для этого ему требовалось, чтобы заявление о невиновности прозвучало громко и отчетливо. После чего он нанесет Горелику смертельный удар, потребовав изменить место слушания дела. Пусть суд состоится где угодно, только не в округе Миддлтон. Если повезет, Горелика прокатят на новых прокурорских выборах, и тогда господин Несостоявшийся Генеральный Прокурор Штата пусть хоть десять лет переживает эту катастрофу. Затем нужно будет заставить Лютера заговорить — при условии, что Кейт обеспечат надежную защиту. Тот выложит то, что у него есть, и потом будет заключена сделка столетия.
Джек посмотрел на Уитни.
— А ты неплохо выглядишь.
Губы Лютера скривились скорее в ухмылку, чем в улыбку.
— Кейт хотела бы увидеться с тобой до предъявления обвинения.
Ответ буквально выстрелил у Лютера изо рта:
— Нет!
— Почему? Господи, Лютер, ты все время хотел помириться с дочерью — и вот теперь, когда она наконец хочет к тебе прийти, ты наглухо замыкаешься. Проклятье, порой я тебя совершенно не понимаю!
— Я не хочу, чтобы Кейт появлялась рядом со мной.
— Послушай, она сожалеет о том, что сделала. Это не дает ей покоя. Я тебе точно говорю.
Лютер порывисто обернулся.
— Она считает, что я на нее злюсь?
Грэм сел. Впервые он наконец завладел вниманием Лютера. Надо было испробовать этот подход раньше.
— Конечно. А почему еще ты не желаешь ее видеть?
Уставившись на грубый деревянный стол, Уитни с отвращением покачал головой.
— Передай Кейт, что я нисколько на нее не злюсь. Она поступила правильно. Передай ей это.
— Почему ты сам ей это не скажешь?
Резко встав, Лютер прошелся по камере и остановился перед Джеком.
— Здесь полно глаз, ты меня слышишь? Ты меня понимаешь? Кто-нибудь увидит ее здесь со мной и вообразит, что она знает то, чего на самом деле не знает. И поверь мне, ничего хорошего от этого не будет.
— О ком ты говоришь?
Уитни сел на место.
— Просто передай Кейт то, что я сказал. Передай ей, что я ее люблю, всегда любил и всегда буду любить. Передай ей это, Джек. Что бы ни случилось.
— То есть ты хочешь сказать, что этот кто-то может подумать, будто ты что-то сказал мне, хотя на самом деле ничего не говорил?
— Джек, я говорил тебе не браться за это дело, но ты меня не послушал.
Пожав плечами, Грэм открыл портфель и достал свежий экземпляр «Вашингтон пост».
— Взгляни на первую полосу.
Бросив взгляд на первую страницу, Лютер гневно швырнул газету в стену.
— Долбаный ублюдок! Долбаный ублюдок! — Эти слова вырвались у старика помимо воли.
Дверь камеры распахнулась, и коренастый охранник просунул голову, держа руку на табельном оружии. Джек показал жестом, что все в порядке, и охранник медленно отступил назад, не отрывая взгляда от Уитни.
Джек подобрал с пола газету. На первой полосе красовалась фотография Лютера, сделанная перед полицейским участком. Заголовок был жирными трехдюймовыми буквами, обыкновенно зарезервированными только для сообщений о том, что «Вашингтон редскинз» [25] выиграли Суперкубок: «СЕГОДНЯ ПОДОЗРЕВАЕМОМУ В УБИЙСТВЕ САЛЛИВАН БУДЕТ ПРЕДЪЯВЛЕНО ОБВИНЕНИЕ». Джек пробежал взглядом первую страницу. Новые кровавые этнические чистки в республике бывшего Советского Союза. Министерство обороны готовится к сокращению военного бюджета. Взгляд Грэма скользнул, не задерживаясь, по заметке о том, что президент Алан Ричмонд объявил о своем намерении предпринять новую попытку реформы системы социального обеспечения. Заметка сопровождалась фотографией президента в детском центре в трущобах на юго-востоке Вашингтона.
Это улыбающееся лицо ударило Лютеру промеж глаз. Обнимает бедных чернокожих детей, чтобы это увидел весь мир… Долбаный лживый козел! Кулак снова и снова ударял Кристину Салливан. Во все стороны брызгала кровь. Руки подлой змеей обвивали ей шею, бессмысленно удушая жизнь. Он украл человеческую жизнь — вот что он сделал. Обнимает детей и убивает женщин…
— Лютер? Лютер!
Джек мягко положил руку Уитни на плечо. Все тело старика тряслось, словно двигатель, отчаянно нуждающийся в регулировке, грозящий вот-вот развалиться, не в силах больше сохраняться в своей стремительно разрушающейся оболочке. На какое-то мгновение у Джека мелькнула жуткая мысль, что Лютер действительно убил эту женщину: возможно, его старый друг сорвался и переступил черту. Однако его опасения рассеялись, как только Уитни обернулся и посмотрел на него. Спокойствие вернулось, взгляд снова стал ясным и сосредоточенным.
— Просто передай Кейт то, что я сказал, Джек. И давай поскорее покончим со всем этим.
* * *Здание суда в Миддлтоне уже давно является главной достопримечательностью округа. Построенное сто девяносто пять лет назад, оно пережило англо-американскую войну 1812 года и Северную агрессию — или Гражданскую войну между янки и конфедератами, — в зависимости от того, по какую сторону от линии Мейсона-Диксона [26] проживает тот, кто ответил на этот вопрос. Дорогостоящий ремонт 1947 года вдохнул в него новую жизнь, и добропорядочные жители города надеются, что и внуки будут любоваться им, изредка заглядывая внутрь, хочется верить, только чтобы заключить брак или в худшем случае оплатить штраф за неправильную парковку.
Прежде здание одиноко возвышалось в конце обсаженной деревьями улицы, образующей деловой центр Миддлтона, но теперь его окружают антикварные магазины, рестораны, сельскохозяйственный рынок, огромная гостиница и сервисный центр — сплошной красный кирпич в соответствии с архитектурными традициями здешних мест. В пешей доступности разместилось офисное здание, на котором со скромным изяществом красуются вывески многих уважаемых юристов округа.
Обыкновенно здесь царит тишина, если не считать утра пятницы, когда рассматриваются гражданские и уголовные дела, однако сейчас здание Миддлтонского суда являло собой сцену, которая заставила бы далеких предков жителей города перевернуться в могиле. На первый взгляд непосвященному человеку показалось бы, что Мятежники и Синие [27] вернулись, чтобы раз и навсегда решить свой спор.