Гильдия Чёрных Кинжалов (СИ)

Откуда этот сленг знал Рейтег, думать было некогда.
Я встала на ноги и отрывисто велела:
— Оружие бросили. Оба. И без глупостей.
Удивительно — стоит поднять руку с выпрямленными указательным и средним пальцами, как противники сразу соображают и действуют быстрее. Если они и не знают, что из этой позиции рисуется большинство символов, то начинают догадываться. Поэтому оружие попадало на землю даже, пожалуй, слишком быстро — я в какой-то момент испугалась, что от удара что-нибудь всё-таки выстрелит. Понятливые разбойники сразу же отошли и от кареты, и от этой немаленькой кучки, ощетинившейся лезвиями и дулами.
Рейтег, недолго думая, скрутил руки и ноги грабителей выпавшими из сундука тряпками, перед этим пробурчав их хозяйкам что-то вроде: «Не возражаете?».
Выдернув из земли кинжал и прихрамывая (когда опасность отступила, нога решила вспомнить, что она вообще-то болит), я подошла к путешественницам и поинтересовалась, есть ли у них письмоносец.
— Я своего не взяла, — вздохнула женщина, которая была постарше. — Думала воспользоваться библиотекарским, если понадобится… Видите ли, мы ехали в Библиотечный Дворец. Я сопровождаю будущую служительницу. Мы ваши должники, поэтому, если вам нужно что-то кому-то передать, я сделаю это сразу, как только мы приедем.
— Но ваш кучер… — начала я осторожно.
— Что поделаешь, придётся браться за вожжи. — Женщина вздохнула. — Я умею управлять повозкой, хоть по мне, возможно, и не скажешь… Так с кем вы хотели связаться?
Для жертвы ограбления, пусть и неудавшегося, она была довольно спокойна и рассудительна. Только сейчас, приглядевшись к незнакомкам, я начинала понимать, что поспешила с выводами, решив, что вижу дочку какого-нибудь богатея в сопровождении служанки или гувернантки. Плащ на девушке был хорошего качества, но словно не на неё сшитый, а из-под него торчала простая тёмная юбка явно фабричного производства. Между тем как её спутница одета была хоть и неброско, по-дорожному, но при этом отнюдь не дёшево. По крайней мере, деревянные пуговицы её плаща, украшенные замысловатой резьбой, были фирменным знаком одного известного портного, имевшего, помимо всего прочего, привилегию использовать магические инструменты.
— Да я, честно говоря, надеялась отправить весточку в полицию, и ещё врача нужно вызвать для этого… — Я кивнула на поверженного кинжалом разбойника. — Если он, конечно, ещё жив.
— Жив, — отозвался Рейтег. — Вон, дёргается… Зачем врача? Одним козлом в мире меньше.
— А ты судья, что ли? — сердито отозвалась я и спрятала в ножны свой кинжал. — В нашей стране каждый имеет право на медицинскую помощь, вне зависимости от своих отношений с законом и моральных качеств!
— Тебе разве не нужно оставить его на месте преступления, пока ты не передашь их полиции? — спросил Рейтег, наблюдая за моими манипуляциями.
Я молча показала ему перебинтованную ладонь.
— Ясно… — Рейтег хмыкнул. — Прямого контакта не было. Умно. Ну да, детектор мог бы и не сработать — слишком слабый фон от этих ниточек…
Развивать тему активации кинжала было некогда. Я повернулась к раненому разбойнику, раздумывая, как быть дальше, когда женщина негромко сказала:
— Я могла бы ему помочь. Но сначала… Простите, мне показалось, или вы хромаете?
И тут я с изумлением увидела, как она достаёт из-за пазухи медицинскую трубку зелёного цвета.
Всё верно, активировать эту штуку можно только для лечения магов или исцеления от болезней, вызванных магическим способом. Никак не для лечения разбойников, раненых обычным кинжалом. Если кто-то узнает об этом…
— Я не могу допустить, чтобы вы нарушили закон, — медленно произнесла я. — Даже если вы для вида сначала вылечите меня, то потом всё равно совершите должностное преступление.
У Зелёных Трубок с использованием символов дело обстояло гораздо строже, чем у нас. Чёрные Кинжалы ещё могли колдовать, не отчитываясь о каждом своём символе: главное, чтобы кинжал был активирован по делу. Но Зелёных Трубок могли сурово наказать за лечение простой травмы у простого человека. Одного такого случая достаточно, чтобы тысячи других простых людей с простыми травмами почувствовали себя ущемлёнными. А там и до беспорядков недалеко.
 
— Но о том, что я совершу это преступление, никто не будет знать, кроме нас. Активировать трубку ради одного этого человека я не буду — об этом сразу станет известно в Гильдии, а я всё-таки не настолько хочу его спасти, чтобы самой отправляться в тюрьму. Поэтому, если вы мне не поможете, он умрёт.
Так просто она всё это сказала, так спокойно. А у меня будто все внутренности перевернулись.
С одной стороны, Рейтег прав: это разбойник, который всё равно заслужил казнь. Возможно, именно от его руки и погиб кучер, а даже если нет, то он наверняка убивал кого-то и прежде. Он собирался убить меня, в конце концов.
С другой стороны, отказавшись служить прикрытием, я беру ответственность за его смерть на себя. И это страшно.
С третьей стороны, я всё-таки законник…
— Мы теряем время, — напомнила медик.
— Хорошо, я согласна. — Я повернулась к Рейтегу. — Ты ведь будешь молчать?
Тот пожал плечами:
— Я вообще не болтлив.
Что правда, то правда.
— А вы? — спросила я у будущей служительницы Библиотечного Дворца.
Девушка удивлённо посмотрела в ответ.
— Конечно, — сказала она неожиданно низким для своего прозрачного облика, бархатным голосом.
Ладно. Поверим.
У нас почему-то не принято было общаться с Гильдией медиков. Вернее, это они так себя поставили, чтобы никто не искал с ними дружбы. И если с Гильдией Белых Часов мы иногда даже расследовали вместе какие-нибудь дела и помогали друг другу, не говоря уже о дружных студенческих попойках, то Гильдия Зелёной Трубки стояла как бы особняком. Никому и в голову не пришло бы просить кого-то из этих ребят посоветовать, например, полоскание для горла, хотя они и изучали медицину не меньше обыкновенных докторов, потому, кстати, и учились дольше нас — пять лет, а не три. Только официальный запрос, и только в случаях, предусмотренных законодательством или согласованных с высшим начальством. У меня был один знакомый оттуда — он работал по одному делу с руководителем моей прошлогодней практики. Я на всякий случай записала его адрес, на будущее, но про себя решила, что к этому надменному типу обращусь только в случае крайней нужды.
А с этой женщиной можно было иметь дело. Мне нравилось её сдержанность и мягкая, уверенная сила, исходящая от каждого её движения.
Звали медика Вирма. Она усадила меня в карету, велев остальным подождать снаружи, и спокойно активировала трубку, покатав её между ладонями. У меня ёкнуло под ложечкой — не нужно было обладать чутьём Тантара, чтобы ощутить ту мощь, которая словно окутала в мгновение ока мою новую знакомую. У неё самой при этом только слегка дрогнули веки.
Пока я сидела с закатанной штаниной, те двое, остававшиеся вне кареты единственными свободными людьми, решили поговорить. Девушка поздоровалась, поинтересовалась, как Рейтег здесь оказался; он коротко объяснил, что провожает гостью тётушки, и, в свою очередь поинтересовался, что подвигло его собеседницу посвятить себя служению Библиотечному Дворцу. Я снова представила лицо девушки со спокойными, глубокими темно-голубыми глазами. Такой же глубокий, грудной голос отвечал на заданный Рейтегом вопрос:
— Я выросла в приюте. Гильдия Зелёной Трубки покровительствовала нам, и это они устроили отбор. Я оказалась самой подходящей кандидатурой…
Какие всё-таки удивительные музыкальные интонации! Ей бы в опере выступать.
 
Неделикатный Рейтег спросил:
— Ваши родители умерли?
— Мне говорили, что мой отец в тюрьме, — так же спокойно отвечала девушка. — Но я его никогда не видела.
— Мой тоже сидел в тюрьме, — вдруг сказал Рейтег. — Но умер два года назад. А вы точно решили… ну, в Библиотечный Дворец?
— Конечно. — И я снова вспомнила то выражение на её лице: удивление, что люди спрашивают такие простые вещи.