Ваше Сиятельство 6 (СИ)

Меня уже почувствовали, заметили. И я заметил тех, кто способен воспринимать меня на тонком плане и нанести мне урон. Их было семеро — семеро прислужников Геры с человеческими в прошлом корнями, возведенными Величайшей в ранг полубогов. Все они обладали магией. Но вот беда: под воздействием «Туам латс флум» оказались крайне нерасторопны. Я легко уклонился от пущенных ими плазменных потоков, лишь от последнего мне пришлось прикрыться магическим щитом. В действиях чувствовался неуклюжих почерк Аполлона — он большой любитель пригреть меня «Пламенем Эсхила».
Опустившись на землю, я ответил им широкой волной кинетики. Бить пришлось дважды: направо и налево. Снося всех подряд и обычных людей — их стояло там чуть больше десятка, которые были в прислуге — и приближенных Геры. Кинетика вряд ли убила кого-то из них, но, возможно, многих покалечила — летели они, кувыркаясь под золоченые колонны портика, отбросив факела, издавая крики страха и боли. С двумя магами, атаковавшими слева, я разобрался жестче — пробил их акцентированным кинетическим ударом. Атаковать других не успел — почувствовал приближение Феба. Я не удивлен, что он оказался здесь, видимо Гера вовсе похитила его сердце. И куда же смотрит Перун⁈
Прикрываясь «Лепестками Виолы», я активировал в правую руку «Сфера Дьянко». Время на это было с лихвой: купол «Туам латс флум» накрывал дворец, и мои противники двигались до смешного медленно. Аполлон, медленно переставляя ноги, появился из портала дворца в сопровождении четырех минотавров, вооруженных огромными секирами. Эти существа бесспорно сильны в бою и силой почти равны их прародителю — сыну Пасифаи, кстати, моему тезке. Их жуткие секиры способны с одного взмаха валить вековые дубы и сносить десяток гоплитов, но что они могут сделать Астерию, который сейчас бесплотен?
Я перебросил «Сфера Дьянко» в левую руку — она развернулась со змеиным шипением. Сделал это на несколько мгновений раньше, чем по мне устремились ревущие потоки плазмы. Самый мощный удар нанес, конечно, Феб. Защитная сфера вокруг меня стала багровой, трясущейся от обрушившейся на нее силы. Даже на тонком плане я чувствовал испепеляющий жар и ярость брата Артемиды. Без защитной сферы, он бы не сжег меня, но доставил бы очень неприятные ощущения и нанес серьезный урон, такой, что я вряд ли смог бы ему ответить достаточно быстро. Но сейчас все их атаки были тщетны, и пока враги упражнялись в попытках меня достать, я активировал в свободную руку «Ликосу». Да, вот такой неожиданный выбор в пылу боя. Их пылу, поскольку я был спокоен и лишь наблюдал как они безуспешно сжигают свой энергетический потенциал.
Как только удары по мне прервались, я свернул защитную сферу и быстрым пасом правой ладони, метнул «Ликосу» в Аполлона. Серебристо-серый комок развернулся в прочную паучью сеть. Она тут же оплела Феба и начала разрастаться, прорастая новыми и новыми нитями, порвать которые пока не удавалось никому. Я вывел Аполлона из этой игры, вызвав удивление и даже шок приспешников Геры, что были перед ступенями дворца. Двое минотавров бросились к богу, пытаясь ему помочь с паутиной, не понимая, насколько это глупо — она начала оплетать их тоже. Двое других, вскинув секиры бросились ко мне.
Не переходя в состояние невидимости, я воспарил над землей. Секиры полубыков не пугали меня, но они бы помешали разбираться с теми, кто атаковал меня магией. В воздухе засвистели стрелы, мне они не могли причинить вреда, хотя и отвлекали. Я чувствовал, как они проходили через мое призрачное тело, это несколько неприятно и раздражает. Внизу прислужники Геры, снесенные несколько минут назад кинетической волной, приходили в себя: кто-то вставал на ноги, хватая выроненный факел, кто-то со стонами отползал в сторону, подальше от дворцового портика. Между тем действие «Туам латс флум» сходило на нет, время возвращалось к привычному ходу.
 
С опасными магами я не стал церемониться: пока они готовились к новой атаке, разведя руки и собирая энергию в сгустки, я просто накрыл их «Ледяной Волной». Возможно, многих она убила, кого-то просто основательно проморозила. Та же участь постигла всех четверых минотавров. И Аполлон пострадал. Когда я опустился перед ним, обретая больше плотности, брат Артемиды находился в весьма жалком виде: густо оплетенный паутиной, обездвиженный, покрытый инеем. Он подрагивал то ли от злости, то ли от холода, явно пробравшего его до костей.
Я хотел было спросить его, где прячется Гера, но тут случилась неожиданность, она сама появилась на пороге дворца со свитой из семи нимф и смертных женщин.
— Астерий, ты не представляешь, что тебя ждет теперь! — вскричала она, оглядывая следы побоища перед ступенями своего величественного жилища.
— Наверное слава убийцы богов! — рассмеялся я, активируя в правую руку «Ликосу».
— Все это сейчас же станет известно Громовержцу! — ее глаза сверкали точно топазы, руки подрагивали.
— И то, что Феб пропадает в твоей спальне, тоже донесешь до мужа? — я не стал ждать, посмеет она атаковать меня или нет — просто метнул серебристо-серый сгусток.
Паутина оплела ее густой, разрастающейся сетью, оставив лишь большую часть лица.
— Я тебя предупреждал, вечная шлюха, что не надо затевать со мной войну⁈ Ты втянула в нее всяких тварей: эриний, гарпий — они мертвы. Из-за них, вернее из-за тебя погибли невинные люди! А ведь Громовержец предупреждал тебя, что никто не должен пострадать из посторонних в этой войне! Самонадеянная дрянь, ты думала, что легко расправишься с Астерием и все тебе сойдет с рук⁈ — я почувствовал движение сзади.
Не знаю даже, кто представлял для меня угрозу, но среагировал мгновенно, с разворота, ударил кинетикой — пробил набегавшего на меня насквозь.
— Астерий, ты сошел с ума! Ты не понимаешь кто я! Только идиот может решиться на войну с богами! — прохрипела Гера, видно паутина слишком сильно сдавливала ее грудь.
— Я знаю, кто ты. Ты просто много возомнившая о себе дрянь. Дрянь, которая играет в коварные игры, чтобы удержаться возле Перуна, которому ты давно безразлична. И я пришел наказать тебя, как обещал. Сейчас я сделаю то, что будет тебе уроком. Уроком всем, кто посмеет со мной не считаться, а тем более помыслит со мной расправиться, — согнув пальцы и сблизив ладони, я начал собирать энергию для «Витру Борем».
В божественных владениях много энергии, она потекла через меня мощным потоком.
— Что ты задумал, Астерий! — вот теперь Величайшая испугалась, страх заметался в ее глазах.
— Уничтожить тебя. Разнести на куски! — я не спешил, выбирая оптимальную точку приложения силы в ее божественном теле. Не было большой разницы, я выбрал ее сердце.
— Астерий! Как ты это сделаешь⁈ Ты не посмеешь! — богиня запаниковала.
Вряд ли эта магия была ей знакома, но она чувствовала какая огромная сила протекает через меня.
— Астерий, не тронь ее! — прохрипел Аполлон, чувствовалось, ему трудно говорить. — Вымести свое зло на мне.
— На тебе? — я на миг повернулся к Фебу. — Ты пешка в ее играх. Пешка очень глупая и очень спесивая. Пусть тебе станет уроком судьба твоей госпожи.
Я отошел на несколько шагов, левой рукой раскрыл магический щит и отпустил силу «Витру Борем». Тело жены Громовержца разлетелось на тысячи мелких кусочков вместе с ошметками паутины. От взрыва рухнули ближайшие колонны жилища Геры, обрушился портик и часть стены. Многих, находившихся поблизости, разбросало по площади перед дворцом. Аполлон в коконе паутины покатился к ступеням. Я устоял благодаря развернутому щиту.
Хотя на кусочки разлетелось не только земное тело Геры, но и множество ее энергетических оболочек, смерть ее — явление временное. Боги бессмертны. Знаю, что через какое-то время Величайшая, пройдя через страдания, снова соберется в то самое небесное существо, которым была прежде. Пройдет, наверное, дней пять, десять или пятнадцать, и она может снова дать знать о себе. Но не думаю, что Гера настолько дурна, чтобы еще раз пережить этот мучительный опыт.