Вечный попадос IV (СИ)

Но Иван будто не слышит. И даже не замечает вражеских выстрелов. Вихрем проносится вдоль ряда охранников, раздавая удары направо и налево. Найт возмущённо рыкает — и набегает на них с другой стороны.
Ишь ты, два дебошира схлестнулись не на шутку!
Предоставляю им возможность поразвлечься, а сам держу на расстоянии оскорблённых таким невниманием тварей.
— Вот так всегда, — сетует Дрейк, который вместе с Кирой наконец добирается до нас, — Нам достаётся самая грязная работа.
Что-то непохоже. В отличие от прошлого раза, бывший бог остался в человеческом облике. Он неторопливо шёл к месту сражения с Легионом, а монстры на его пути замедлялись и будто бы теряли ориентиры.
Кире только и оставалось, что их отстреливать.
Сейчас девушка останавливается рядом со мной.
— Не стоит ли ей помочь? — кивает наверх.
По всему видно, Романовский наконец взял себя в руки и перешёл в наступление.
Саша, уходя от его атаки, с грохотом врезается в стену. От Белого Прайма, который по-прежнему её защищает, отваливаются куски брони. Верный Любимка выскальзывает из захвата и падает вниз.
— Не стоит, — качаю головой. — У них свои счёты. Да и незачем: она всё равно сильнее.
Саша яростно рычит, врубая ускорение. Миг — и девушка точно напротив Романовского. Но не останавливается, а врезается в него, блокируя руки с пушками и будто пытаясь обнять.
Бывший жених впечатывается в стену спиной. Теперь уже его броня покрывается трещинами и начинает осыпаться.
Он не сдаётся, пытается оттолкнуться. Но Саша разворачивает его в воздухе — и, не выпуская из захвата, шмякает об пол.
Чёрные доспехи окончательно разваливаются, а наводняющие помещение монстры дружно взрываются.
Нас затапливает тишина: к этому моменту от воинов Легиона тоже не остаётся ровным счётом ничего.
Девушка тем временем отпрыгивает от несостоявшегося жениха подальше. Тот с трудом поднимается на ноги.
— Это не я изменилась в Симулякре, — медленно и веско произносит Саша. — Это тебя никогда не заботило, какой я была на самом деле. А ведь Куджо — я и есть.
Её броня — части Белого Прайма — разлетается в стороны. И тут же возвращается назад, складываясь по-новому. Саша тем временем становится Куджо, а в руках девушки оказывается огромная пушка с длиннющим стволом. Почему-то розовая.
— Ого, вот это краш! — она без труда вскидывает её, целясь в прифигевшего Романовского. — Что, уже передумал сражаться? Значит, пушечку назову Пацифистом. Пацифист Краш — звучит!
Романовский дёргается, пытаясь что-то предпринять. Зря!
Выстрел, второй, третий.
Несмотря на попадания по касательной, броня Виктора Алексеевича приходит в негодность. А сам он, будто разом лишившись всех сил, падает на колено.
Иван Васильевич оттесняет меня в сторону и торопливо подходит к девушке.
— Гляди, какой! — широко улыбается она, демонстрируя обнову. — Спорим, я тебя в пять секунд уделаю?
— Даже не сомневаюсь, — ухмыляется Иван. И обращается к Романовскому. — Сдавайся. Твоё поражение было неизбежно. Или как вы там любите приговаривать, в своём Легионе.
— Проще его прикончить, — кровожадно замечает Найт, подходя поближе. Следом подтягиваемся и все мы. — Чтобы не мешал больше.
— Не надо. В отличие от призванных существ, он самый настоящий, — возражает Андрей. — Его не убивать стоит, а судить. Желательно вместе с императором и верхушкой Легиона.
— Согласна, — поддакивает Кира. — Судить нужно показательно и публично, чтобы вся Ось Единения видела.
Романовский издаёт сдавленный смешок. Шлем, в отличие от остальной брони, у него в полном порядке, так что выражения лица совсем не видно.
— Что ж, — произносит он. — Я действительно проиграл. Только это уже ни на что не повлияет.
— Ох, да ладно тебе, — Дрейк хмурится. — Жуть какие зануды вы, неизбежники. Семь бед — один ответ. Скукотища.
— А вам, болванам, ничего не докажешь, я смотрю, — в наш тесный круг врывается голос императора. Он слегка дрожит, будто от ярости. — Я очень недоволен твоими успехами, Виктор.
Массивная фигура бывшего правителя ЦиРИ в чёрных доспехах стынет возле заветной двери. А за его плечом маячит чёрненький и страшненький Электротапок — ровно такой, каким я встретил его после ротации.
  
Странно, что их появление никто не заметил.
— Они не просто пришли, — виновато шепчет Аки. — Они телепортировались. Я даже засечь не успела.
— Хватит, отец, — решительно выступает вперёд Андрей. — Вы проиграли. Сложи оружие.
Император не отвечает. Зато Электротапок взрывается фонтаном искрящихся мячиков. Которые конечно же несутся к нам!
Отскакиваем в стороны — мало ли какие сюрпризы приготовили нам эти чокнутые.
Рядом с коленопреклонным Романовским на мгновение появляется Тапок. И тут же исчезает, прихватывая проигравшего с собой.
Они оба материализуются напротив императора. Виктор при этом не двигается и не поднимает голову.
— Ты знаешь, что бывает за такие провалы, — сдержанно рокочет бывший правитель. И укладывает ручищу в защитной перчатке подручному на голову.
Мгновение — и тело Романовского рассеивается чёрным туманом. Даже покорёженная броня исчезает!
Император вскидывает голову. Мне чудится, что за визором шлема вспыхивают холодным пламенем его глаза.
— Непослушные дети, — выплёвывает он. — Вы слишком долго творили, что хотели. Но ваше везение закончилось на мне!
  
Глава 19. Культ всемогущества
 
— Что с ним случилось? — вырывается у меня. Может, император его тоже куда-то телепортировал…
Ведь это же не исключено, правда?
— Неизбежное, — судя по голосу, император усмехается. — То, с чего всё начинается. И чем заканчивается.
— Одна змейка поглотила другую, — любезно подсказывает Дрейк, избавляя от недосказанности. — Ваш правитель в последнее время этим злоупотребляет.
— Бывший! — в один голос возражают отпрыски этого самого правителя. По всему видно, ничего общего с таким папашей они иметь не желают.
И я их даже не осуждаю.
Император величественно качает головой.
— Нет, — гудит пафосно. — Я последний император Земли, лендлорд сопредельных миров и главнейший союзник Легиона неизбежности…
Прыскаю в ладошку:
— А другие правители этих миров хоть в курсе? Вот так живёшь, горя не знаешь. Тут бац! Какой-то хрен с горы тебя уже вассалом назначил.
— Керерин, может, тоже не в курсе, — бурчит Найт. В его тоне, несмотря ни на что, проскальзывают ревнивые нотки.
— Это не важно, — предпочитает не замечать насмешки император. — Каждый узрит награду в зависимости от собственной ценности.
— Так говорите, будто уже всех взвесили и распределили, — поджимаю губы. Не люблю рассуждения, которыми всю дорогу грешат приспешники Легиона. Будто это они тут самые главные и самые умные. А остальные — так, пыль под сапогами.
— Как иначе? — голос самоназванного лендлорда становится громче и до краёв заполняет помещение. — Всё в мире предопределено заранее. Мы рождаемся, живём и умираем согласно высшему замыслу. И те, кто способен это постигнуть, могут легко менять реальность под себя.
То, что происходит дальше, напоминает беззвучный взрыв. Двери за спиной императора исчезают, а вместо них появляется колоссальный мраморный постамент. Или не мраморный — я в камнях не слишком разбираюсь.
А на нём уходит ввысь ещё более колоссальная фигура, в которой смутно угадывается персона бывшего императора.
— Ох ты ж… — присвистывает кто-то.
— Люблю себя любимого, — комментирую. Ну, хоть кто-то этого не стесняется.
Остальное пространство тоже меняется. Под нашими ногами всё ещё находится привычное покрытие, которое используется тут, на станции Легиона повсеместно.
Зато потолок исчез, а вокруг вместо тонких переборок беспорядочно нагромождён всякий хлам.
Особенно бросаются в глаза более мелкие статуи императора, которые изображают его в разных пафосных позах.