Куда идем мы… 2 (СИ)

Серебряный Лис тем временем тяжело полез из-за стола:
– Пойду, посмотрю, что там за товарищ Эго явился.
* * *
Первое, что отметил Псих – что Мунгэн Унэгэн уже изрядно пьян. Младший лис даже стоял нетвердо, поэтому сразу подпер плечом дверной проем.
– Ты кто? – икнув, спросил он.
– Альтер Эго, – не моргнув глазом, ответил Псих.
– Ага… Понятно, – почему-то радостно провозгласил Серебряный. – А Психу ты кем приходишься?
– Я его брат, – заверил визитер. – Младший.
– Да ты что? – обрадовался Мунгэн Унэгэн. – Я тоже младший. Секунду, погоди…
И лис завис, явно шаря в меню. Псих терпеливо ждал.
Через минуту, по-прежнему глядя в пространство, лис сказал:
– Слышь, ты, как там тебя… Альтер Эго?
– Ну чё тебе? – машинально отозвался Псих и вдруг почувствовал, как его подхватила неведомая сила.
«Твою мать!!! – запоздало понял он. – Эта рыжая сволочь поймала меня во фляжку. Там же достаточно просто отозваться! Блин, да что же со мной такое творится – я совсем забыл об этих артефактах. Теряю хватку».
Во фляжке была полная, кромешная, непроницаемая темнота. Псих попробовал было выскользнуть, превратившись в дым, но крышка оказалась уже крепко-накрепко закрученной.
– «Чё-чё…» – передразнил Мунгэн Унэгэн, засовывая фляжку в карман. – Ничё! Чё по-китайски жопа. Вот она тебе и настала. Через пять минут от тебя, гост незванный, останется только немного водички. Да уж… А разговоров-то было! «Псих, опасен, с предельной осторожностью…». А на самом деле и сам Псих – лох, и брат у него – терпила!
И, пошатываясь, лис пошел внутрь дворца – продолжать застолье.
А вот Псих внутри фляжки был уже близок к панике. Все навешенные на него охранные и защитные заклинания визжали и бились в истерике, прогнозируя скорую гибель своего носителя. А сам Псих лихорадочно считал – сколько же времени у него есть. Досчитав, он выдохнул, хотя и без особого облегчения – его положение из безвыходного фатально-летального стало просто критическим. По всем подсчетам получалось, что он продержится минут десять, не меньше.
«Господи, как же мне повезло, что тогда после ареста меня затолкали в эту сволочную волшебную печь, да еще на сорок девять дней, – подумал он. – В ней хочешь-не хочешь, а защиту от любой агрессивной среды прокачаешь если не до капы, то близко к тому. Но времени у меня практически нет. Лис уверен, что я растворюсь через пять минут. Это мой единственный шанс. И первая проблема, которую мне надо решить – во фляжке должны появиться жидкость».
Вздохнув, Псих принялся расстегивать штаны: «При всем богатстве выбора другой альтернативы нет. Очень надеюсь, что пацаны об этом не узнают».
Сделав дело, он, превратившись в маленький клок тумана, висел над лужей, и эти минуты показались ему вечностью.
Братцы-лисы бухали, разговаривали и, казалось, забыли о фляжке.
Пять минут.
Шесть минут.
Семь минут.
Псих начал дергаться, но пока еще держал себя в руках.
Наконец, Алтан Унэгэн спросил:
– Ну что там с фляжкой? Водичка булькает уже?
Младший основательно потряс фляжку. Мокрый с головы до ног Псих изматерился. Естественно, это был внутренний монолог.
– Булькает! – доложил он.
– Ну вот… – сказал старший брат. – Я же тебе говорил – даже две минуты с лихвой хватит, а ты – «пять минут, пять минут…»! Все, растворился визитер!
– Ага, – хмыкнул младший. – Хорошего тебе перерождения, младший Альтер Эго!
Он открутил крышку фляжки и вылил жидкость в кадку с фикусом, стоявшую рядом со столом. И никто из братьев не обратил внимания на тоненькую струйку дыма, вылетевшую из горлышка фляжки. Потому что старший в это время орал, как потерпевший:
– Ты что делаешь, дебил?! Все мозги пропил, что ли? Гуа же сто раз предупреждала – ни в коем случае не выливать жидкость! Чё мы теперь делать будем?!
«Оба-на! – офигел спасшийся Псих, зависший облачком под самым потолком. – Вот это поворот! Гуа? Если выживем – кому-то придется предоставить мне очень убедительные объяснения».
А братаны тем временем продолжали орать:
 
– Это не я, это ты мозги пропил! – бас лиса по кличке Слон легко перекрыл по децибелам вопли брата. – Она про кого это говорила? А я тебе скажу – про кого! Про Штанского монаха, Психа и всю эту гоп-компанию! А они вон где все – в бассейне мокнул, живые и здоровые в полном составе. А это был какой-то вообще левый эстонец. Этот… Альфред? Альвар? Ааре? Забыл, короче. С короткой фамилией.
– Ф-у-у-у… – облегченно выдохнул Алтан Унэгэн. – Точно, блин. Что-то я загнался, совсем забыл, что это не Псих был. Выпил потому что мало. Наливай.
Поскольку лисы были уже очень хорошо пьяные, Псих-дымок быстро ополоснулся в бассейне, и вновь превратился в Деревянного лиса. Когда он вышел из-за колонн, его вновь заметил Алтан Унэгэн.
– О, залетчик! – заорал он. – Быстро сюда подбежал! Будешь искупать вину – официантом работать. А то вот братка уже мимо стопок льет.
Пьянка продолжилась. Набравшийся глава клана решил сказать долгую здравницу в честь своего героического брата, который не только всех поймал, но еще и какого-то приблудного эстонца размочил в прямом смысле слова. Для этого он велел принести правленый в золото рог для питья, набулькал туда вина, и торжественно, двумя руками, преподнес его брату. Брать посудину одной рукой было неудобно, и Мунгэн Унэгэн, державший опорожненную фляжку в руке, со словами «Подержи» сунул артефакт «официанту».
Сделал он это совершенно зря – уже через две секунды оригинал покоился в пространственном кармане Психа, а к выпившему рог младшему лису вернулась сотворенная из волоска копия.
Разжившийся вторым артефактом Псих ликовал.
Через некоторое время братья начали петь песни, а «официант» под шумок смылся.
* * *
Через пару минут к старичку-оборотню, стоявшему на воротах и потихоньку разминавшемуся «красненьким», вновь подошел обезьян знакомой наружности, и сказал уже ставшую традиционной фразу:
– Любезный, соблаговолите доложить своему руководству о моем прибытии.
– Свят-свят-свят, – перекрестился дедуля, но все-таки нашел в себе силы произнести отзыв. – Как прикажете доложить?
– Меня зовут Кун У-сунь, – высокомерно сказал обезьян, и на всякий случай упреждающе добавил. – А по национальности я китаец.
– Да я уж догадался, что не иудей, – почесал затылок бывалый-служивый и ушел с докладом.
Войдя к пирующим братьям-лисам, старик доложил:
– Там опять все тот же обезьян пришел.
– Не понял, – вскинулся старший. – Первый в бассейне. Второй во фляжке. А третий откуда взялся?
– Я не знаю, откуда он взялся, может, и них семья большая, – младший стал с большим трудом выбираться из-за стола. – Но я точно знаю, куда он денется. Я ее как раз опорожнил.
Он красноречиво потряс подмененной Психом фляжкой и направился к выходу.
– Брат! – окликнул его старший. – Брат, ты меч с веером на столе оставил.
Но хмельному Серебряному было лень возвращаться.
– Да и бог с ними! – махнул рукой он. – И без них справлюсь.
Через пять минут из двери вышел едва держащийся на ногах Серебряный лис. В руках он держал фальшивую фляжку. Увидев стоявшего перед ним Психа, он хмыкнул и спросил:
– Ты кто?
– Я Кун У-сунь, младший брат Психа и Альтер Эго. А ты Мунгэн Унэгэн?
– Да, – ответил лис. – Это я.
И тут же оказался во фляжке, которую держал горлышком вниз Псих.
Старик-часовой в изумлении вытаращил глаза, а Псих только рассмеялся:
– Ну вот и все. Как говорят итальянцы – финита ля комедиа.
И потряс фляжкой. В фляжке забулькало – агрессивная среда фляжки была настолько ядреной, что растворила младшего лиса за считанные секунды. На свою беду, Слон не обладал стойкостью Психа.
 
Но Псих об этом не подозревал, поэтому по своей параноидальной привычке подозревал все самое плохое. Услышав бульканье, он засмеялся: