Куда идем мы… 2 (СИ)

Жир, разумеется, принял в судьбе собеседника живейшее участие. Опрокинув очередную стопку и отправив по пищеводу следом за водочкой пяток маринованных грибов, он, чавкая, сказал:
– Это ты правильно говоришь, мелкий. Твоя теперешняя работа – говно! Мало того, что платят копейки, так, небось, еще и прокачка никакая?
– И не говорите, почтенный Жир! – шмыгнул носом Эразм. – Какая там прокачка – слезы одни. К пенсии хорошо если сороковой уровень возьму. Вот у нас Михал Андреич на покой собирается. Вот он всю свою жизнь в нашей канцелярии просидел. И что? И в шестьдесят лет – тридцать четвертого уровня.
– Не, ну это вообще смешно! – хрюкнул Жир. – Знаешь, как это называется? Это называется «дрищ до дембиля». Вот что я тебе скажу, мелкий – сваливай ты оттуда. Не будет там толку. Наливай!
Выпили, свин крякнул.
– Да куда же я пойду, почтенны Жир? – заныл канцелярист. – Есть-пить надо, а я больше ничего не умею! А уровень у меня смешной.
– Уровень не главное. У нашего босса вообще четвертый уровень – и он командует самой масштабной экспедицией последнего столетия! В общем, так! – начал громко излагать план свин. – Ладно, черт с тобой, работай. Но до работы и после работы – качаться, качаться и качаться! Устал, надоело, попа болит – все это не имеет никакого значения. Сначала дневную норму по прокачке сделай – а уже потом завяжи и лежи. Я когда свиньей был – знаешь как качался? У-у-у… Не ел, не пил, не спал – только качался. До голодных и бессильных обмороков качался. Знал, что это мой единственный шанс. Так и ты! Давай, трудись, ты молодой еще, все у тебя получится. Я тебе пару умений на твой семнадцатый уровень подарю, раз ты человек хороший оказался и нами не побрезговал. Не псы, все как по маслу пойдет! Нормально делай – нормально будет!
И они пустились в долгое обсуждение тонкостей и хитростей будущей прокачки Эразма. После этого обсуждения Жир не то, чтобы лыка не вязал, но был уже близок к этому.
– И вот тгда ты сможешь превращаться в восточный и в западный ветер, – бубнил он. – А если поднимется южный ветер, то в синем небе ты сможешь сделать большое отверстие.
– Ой, почтенный Жир, а вы, наверное, столько всего умеете! – восхитился чиновник.
– Ну, ик, кое чего умеем, это точно! – приосанился свин, и его повело в сторону, но он, к чести всего свинячьего рода, не рухнул.
– А превращаться вы умеете? – с восторгом спросил юноша.
– Пр… Пр… Превращаться умею, хотя и не так хорошо, как мартышка.
– Какая мартышка?
– Плохая мартышка. Неважно. Умею пр…пр… трансформироваться. У меня даже диплом есть, что я прошел курс «Искусство тридцати шести превращений» и сдал зачет на оценку «хорошо».
– Ой, а покажите что-нибудь!
– Ща, выпью и покажу.
– Жир, хорош уже бухать. – вмешался Тот, который до этого, казалось пребывал в медитации.
– Тебя, пескаря, не спросили. Я сам рзбрусь, что мне хватит, а что не хватит. Ф-ф-ф-ф… Хорошо пошла. Смотри, мелкий! Кресшере!
И свиноид увеличился в размерах втрое, став головой под потолок. Пораженная публика на банкете загалдела, кто-то даже потребовал вызвать полицию и вышвырнуть зверушку на мороз. А свин, возвышаясь над залом, обвел публику взглядом и процитировал:
– Я злой и страшный серый волк, я в поросятах знаю толк! Р-р-р-р-р-р!!!!!
Рычание было таким грозным, что все заткнулись, а в близлежащих кварталах заскулили собаки.
После этого свин принял свой обычный размер, плюхнулся на стул рядом с Эразмом и поинтересовался:
– Доволен?
– Спрашиваете! – глаза Эразма светились искренним счастьем. – Вы такой крутой! Мне таким никогда не стать!
– Если жизнь рскрячит – станешь, куда ты денешься? – невесело хмыкнул Жир.
Тот заметил, что на сегодняшнем банкете свин, вопреки обыкновению, пребывал не в хвастливом, а в задумчиво-меланхолическом настроении. Он даже как будто протрезвел, по крайней мере, язык у него заплетаться перестал.
– Ты думаешь, я мечтал быть магом? Да я тупо жить хотел, вот и все. Вот и крутился как мог. И тебя, мелкий, если жизнь буквой «зю» загнет – ты тоже ныть подвяжешь и шевелиться начнешь. Знаешь, кто самые результативные тренеры? Это холод, голод, и большие пацаны, которые тебе каждый день пробивают «фанеру». Наливай, что ли…
 
Чокнулись, выпили. Эразма тоже начало разбирать, хоть он и берегся – не допивал рюмки, а периодически, пользуясь невниманием Жира, просто выливал рюмку в рядом стоящую кадку с фикусом. Но все эти ухищрения помогали до поры. Настал момент, когда у юного чиновника покраснела рожа, он начал громко говорить, запинаться на согласных и оживленно жестикулировать.
– Зато потом, наверное, это большие пацаны все кровью умылись? – захихикал он. – Да, почтенный Жир? Главное – подняться! А вот когда поднимешься – тогда всем все вспомнить можно! И тем, кто за себя доклады писать заставлял, а потом премии за них получал. И тем, кто тебя специально под локоть толкнул, когда ты отчет переписывать заканчивал, и ты кляксу посадил, и пришлось заново все переписывать. Всем, блин, придется ответ держать! Я все помню! У меня даже записано все!
– Хе-хе… – Жир захихикал, потом налил себе в рюмку и хлопнул ее в одно лицо. – Пацан ты еще совсем, Эразм. Ты думаешь, тебе захочется этим своим канцеляристам мстить, когда ты поднимешься? Да тебе их даже жалко будет! Ты барьер сломал, наверх ушел, а они так и остались в этом говне ковыряться. И будут в нем ковыряться всю жизнь, до смерти.
Жир опять набулькал себе и Эразму:
– Вот, выпей лучше, может, соображать начнешь! Чинь-чинь! – свин выдохнул, выпил водку как воду и продолжил монолог. – Давай, давай, мелкий, до дня, не филонь! Вот, молодец. Закусывай.
Свин наставляюще покачал пальцем перед носом у Эразма.
– Пойми, пацан, дело совсем не в этих чудаках, которые тебе в офисе гадят. Я тебе больше скажу – поднявшись на ступень, ты там обнаружишь точно таких же гадов. И они своими гадствами заставят тебя расти до следующей ступеньки, чтобы переступить уже через них. Если ты, конечно, боец, а не нытик, который умеет только жаловаться. Только так и поднимаются к звездам, другого пути нет. Дело не в этом…
– Аф… Аф… А в чем? – спросил немного осоловелый Эразм.
– А вот выпьем – скажу!
Выпили. Эразм навалился на закуску, чтобы хоть немного восстановить трезвость мысли.
– Дело в том, мелкий, что однажды ты встретишь сволочь, которую ты уже не сможешь перерасти, – с затаенный грустью сказал Жир. – Тебе хватит сил, чтобы оценить его уровень, но не хватит, чтобы дотянуться до него. И ты поймешь, что отныне и навсегда ты выступаешь вторым номером. Все, блин, финита. Тебя перевели из лиги ведущих в лигу ведомых. И ты будешь им одновременно восхищаться и ненавидеть. Ненавидеть и восхищаться. Знаешь, мелкий, какое самое безжалостное слово в мире? Это слово «никогда». Только вот тебе!
И свин показал кому-то неведомому средний палец.
– Видел?! – спросил он у неведомого. – Теперь я ведущий. И ты увидишь – я все сделаю не хуже. Да нет же!
И он в ярости хватил кулаком по столу.
– Что я говорю! Не «не хуже»! Лучше! Понял ты?! Лучше!!! Я сделаю лучше, чем ты!
Жир тяжело дышал, как будто только что выдержал десятиминутную схватку.
– Эт-то вы про Ж-ж-елтого плаща? – плохо ворочая языком, спросил уже откровенно пьяный Эразм.
– Какого еще Желтого плаща? – отмахнулся от него Жир. – При чем здесь Желтый плащ?
– От ж-ж-ены кторого вы письмо привезли. – пояснил юный собутыльник. – Говорят, вы его пбедить не смогли. Это он выше вас на голову, да? Я пнимаю, что это обидно, но вы не расстраивайтесь, пчтенный Жир. Ведь всегда есть взможность реванша. Да ведь? Или вы не мжете его победить?
 
И Эразм с надеждой посмотрел на свина. Тот уже открыл рот, чтобы ответить, но тут в разговор опять вмешался молчаливый сегодня Тот.
– Тебя разводят, китайская свинья, – сказал он. – Похоже, что этому мальчику очень надо, чтобы мы замесили атамана по имени Желтый плащ. И я даже знаю, кто его к нам подсадил.