Белая лошадь, черные ночи (ЛП)

― У Валверэев есть основания, ― говорит Фольк. ― Лорд Берольт ― дальний кузен покойного короля.
Да, очень дальний. Я знаю о предполагаемых притязаниях лорда Берольта на королевскую кровь, но мне также хорошо известно, что королевский генеалог, как известно, берет взятки от пяти тысяч монет.
Лестница скрипит. Двое молодых людей с кипящими котлами поднимаются на третий этаж. Я роюсь в кармане в поисках ключа от комнаты Сабины.
― Мне нужно идти. Эти новости… Ты ошибаешься. Лорд Райан не стал бы мне лгать.
― Его называют Лордом лжецов, идиот. ― В словах Фолька есть суровость, но в то же время и забота, как будто старший брат укоряет младшего.
Ногти впиваются в ладони. На руке выступает вена. Я бил людей за меньшие оскорбления в адрес лорда Райана. Фольк должен ошибаться. Заговор с целью захвата астаньонского трона ― это крайность даже по меркам Валверэев. Если бы Райан хотя бы задумывался над этой идеей, я был бы первым, кому он доверился. Черт, да он бы отправил меня штурмовать замок Хеккельвельд, резиденцию короля, и распахнуть перед ним ворота.
Но в последние несколько лет я чаще бывал в лесу, чем при дворе. Может, я что-то упустил? Неужели я вышел из круга доверия Райана?
― Будь начеку, Вульф, ― говорит Фольк, на этот раз совершенно серьезно.
Я стучу кулаком по столу ― и в знак признания его предупреждения, и чтобы еще раз подчеркнуть, что доверяю своему хозяину и не собираюсь сомневаться в нем.
― И ты тоже, старый друг.
  
Глава 15
 
Сабина
Кто-то стучит в дверь.
Я испуганно отшатываюсь от открытого окна. Маленький коричневый стриж перелетает с подоконника на соседнюю ветку, мое послание прикреплено к его лапке ниткой, выдернутой из занавесок. Чтобы написать записку, мне пришлось обойтись обрывком обоев и палочкой из холодного камина с обгоревшим угольком на конце. Любезная птичка согласилась доставить мое послание Адану и сосредоточенно внимала моим указаниям. Думаю, она поняла. Надеюсь, что так и было.
Лети, маленький друг. Поторопись!
Я поторапливаю его взмахом руки. Захлопываю окно, когда человек в коридоре стучит сильнее.
― Сабина, это я, ― кричит Бастен. ― Принесли воду для твоей ванны. ― Он делает паузу. ― Ты прикрыта?
Прикрыта? Разве я когда-нибудь была прикрыта в этой поездке? Нет, Бастен, я голая. Как всегда.
Я стягиваю простыню и обматываю ее вокруг себя, как саван.
― Да.
Он отпирает дверь и впускает пару молодых людей, которые с трудом тащат тяжелые котлы с горячей водой. Бастен следит за ними, когда они направляются к медной ванне, давая понять, что хочет, чтобы они смотрели на котлы, а не на меня. Они опорожняют их и быстро выходят, провожаемые пристальным взглядом Бастена.
Бастен закрывает за ними дверь. Из медной ванны поднимается пар. В воздухе витает аромат лавандового мыла.
Он бросает сверток с одеждой на кровать.
― Что это? ― спрашиваю я с любопытством.
― Платье. Нижнее белье. Для тебя. ― На мой растерянный взгляд он невозмутимо добавляет: ― Я подумал, что тебе, наверное, надоело носить мою рубашку, учитывая, как часто ты говоришь мне, что я воняю.
Он купил мне одежду? Как приятно облачиться в настоящую одежду ― чистую одежду! ― даже если у меня будет возможность носить ее всего один день. Здесь, в этой комнате. Я не могу выйти в платье даже в общий зал, иначе Райан узнает, что я нарушила его правила. И все же я тронута тем, что Бастен решил оказать мне такую любезность.
Я наматываю локон волос на палец и тихо говорю:
― Спасибо.
Бастен пожимает плечами.
Продолжая теребить волосы, я с вожделением смотрю на горячую воду.
Он понимает намек.
― Давай, пока она горячая. Я буду стоять спиной, пока ты будешь мыться.
Он подходит к окну, распахивает створку, которую я только что закрыла, и делает вид, что ему очень интересно наблюдать за происходящим в Блэкуотере.
 
Я украдкой поглядываю на его спину, пока сбрасываю простыню и погружаюсь в воду. Если бы он вернулся хоть на минуту раньше, то застал бы меня за отправкой послания Адану. Если бы он узнал обо всем, рассказал бы он лорду Райану? Наказал бы он меня?
Учитывая скудные средства, мое послание Адану было очень кратким:
Отмени план. Прости меня. Я люблю тебя.
Последняя фраза была написана второпях, но я запаниковала и добавила ее из чувства вины. Люблю я Адана или нет, но вовлекать его в планы побега слишком рискованно. Бастен с ужасающей уверенностью доказал, на что он способен, и я могу только догадываться, какие еще ресурсы для слежки есть в распоряжении моего будущего мужа. Если бы меня поймали с Аданом, его, скорее всего, повесили бы за совращение суженой лорда.
Я расслабляюсь в ванне и откидываюсь назад. Пока горячая вода согревает мои ноющие бедра и смывает грязь, все мои заботы постепенно рассеиваются.
В одном Бастен был прав ― я действительно не знаю Адана. То, что я считала любовью с первого взгляда… теперь я не уверена. Может быть, это было просто красивое лицо и дружелюбная улыбка. Может быть, это было обещание Адана освободить меня. А может, я просто отчаянно нуждалась в нежном прикосновении ― любом прикосновении ― после стольких лет унижений.
Должна признать, что какая-то часть меня, к стыду своему, рада отменить побег с Аданом. Больше всего на свете я жажду свободы, но я уже не уверена, что хочу ее с кем-то, по сути, чужим.
Кроме того… Я не могу перестать думать о поцелуе с Бастеном. Если бы я действительно любила Адана, разве я позволила бы Бастену поцеловать меня? Разве я не чувствовала бы себя более виноватой?
Потому что я совсем не чувствую себя виноватой.
Я тру кожу ароматическим мылом, смывая с нее грязь, и изучаю мускулистые плечи Бастена, натянувшие его рубашку.
Тот поцелуй. Клянусь Бессмертными, тот поцелуй.
Это поцелуй лишил меня дыхания, и, может, я и неопытна в вопросах мужского тела, но даже камень поймет, что Бастен тоже был полностью захвачен происходящим между нами. За те недели, что мы провели вместе, он лишь дважды нарушил свою абсолютную верность хозяину: первый раз ― когда позволил мне надеть его рубашку, а второй ― когда поцеловал меня.
Меня.
Я ― его слабость.
Я ― единственное, что заставляет его верность колебаться.
И, возможно, я могу использовать этот факт. Болезненно очевидно, что, учитывая способности Бастена, мне никогда не сбежать от него. Но есть шанс, что я смогу перенаправить его преданность, как и предлагала Мист.
Я внутренне стону. Она будет бесконечно злорадствовать, зная, что была права.
И все же, сработает ли это? Выберет ли Бастен меня вместо Райана? Он так чертовски упрям в своей преданности человеку, которому он явно безразличен. Я хочу встряхнуть его, спасти. Показать ему, что он больше, чем чей-то слуга. Он умнее, чем кажется, использует вульгарные слова, как грубиян, и явно не получил формального образования, но у него от природы острый ум, а отточенный язык он перенял у лорда Райана. Если бы он захотел, то мог бы говорить, как дворянин. Благодаря своему уму, росту и способностям, дарованным богами, он мог бы накопить больше богатства и власти, чем Валверэй. Он мог бы править этой семьей.
Хотела бы я, чтобы он увидел то, что вижу я, ― потенциал неограненного драгоценного камня.
― В Шармоне, ― спрашивает Бастен, не отрывая взгляда от окна, ― ты сказала, что Патрон упоминал Великого клирика, не так ли?
Интересно, почему он вдруг вспомнил о Шармоне?
― Да, он сказал, что Великий клирик хочет меня видеть. Не могу понять, зачем. ― Я погружаюсь в ванну и осторожно плещусь в воде, отчего она приятно омывает мою кожу. Спина Бастена напрягается от этого звука. ― Почему ты спрашиваешь?
― Просто так. ― Но, должно быть, он что-то обдумывал, потому что не прошло и минуты, как он спрашивает: ― А что говорят в Бремкоуте о Волкании?