Именем Анны. Возврата не будет (СИ)

– Моя клятва служения отличается от остальных, хозяйка, – слова Зинаиды вернули Лента к действительности. Он видел, как Анна стряхнула с себя слово «хозяйка», будто не хотела верить своим ушам, как выровняла спину и снова стала взрослой. Её взгляд потяжелел и упёрся в Зинаиду вопросом «что за клятва?»
– Не каждому из нас выпадает на жизненном пути такая честь. Никому из моих предков не довелось повстречать хозяев, хотя Романовские приняли пост ещё при Романовых. А мне повезло наблюдать за тобой с рождения.
Тут Зинаида обернулась к Татьяне: – Она знает?
К гадалке не ходи, речь зашла об удочерении. Об этом Анна знала, но Зинаида вела к другому.
– Ты так расстроилась, вернувшись из-за Черты. Ты плакала у меня на плече оттого, что не хотела быть «чёрной». Помнишь, что я тебе сказала? У силы нет цвета. Радуйся, что сильна. Повторю и сейчас. Радуйся! Радуйся, как радовалась я, когда ты попала в мои руки. Когда ожили мои амулеты, приветствуя хозяйку. А ведь я и предположить не могла, что на моём веку дойдёт до Чёрного пруда.
Анна по-прежнему молчала, а Лент машинально процитировал прилипшую к языку фразу, уцепившись за последние слова травницы:
– До Чёрного пруда дойдёт, возврата не будет. О ком речь, Зинаида? Кто? Кто дойдёт до Чёрного пруда?
– Не кто, а что. Это ритуал. У него несколько ступеней. Начинается он с призыва, завершается – коронацией. Первые ступени можно отозвать, но если доходит до Чёрного пруда, то возврата, вы правы, уже не будет.
– Значит, до него не дойдёт! – отрезала Анна. – Хватит этих разговоров! Я не проведу ритуал. Призыва не будет. Точка.
Решительная, смелая девочка, Лент одновременно и гордился ею, и боялся за неё до жути, потому что чувствовал, что это ещё не всё, уж слишком спокойна была Зинаида, да и Любочка дёргала сзади за рукав, что тоже было не к добру.
– Лаврентий Петрович, Лаврентий Петрович…
Он даже боялся себе представить, что углядела его помощница на этот раз.
– Водоворот, Лаврентий Петрович, воронка. Она везде!
Тёмные вставали, оглядываясь. Леший бубнил что-то себе под нос. Анна подбежала к чёрному окну. Отворила его, впуская ночные звуки, и подняла руку в предупредительном жесте. Её поняли и замолчали, ведь она хотела к чему-то прислушаться?
– Папа, ты слышишь.
– Глухой не услышит. Нежить кричит во всё горло. Каждый – в своё.
Сам Лент, кроме далёкого хлюпанья воды и тявканья лис, не слышал ничего. Вот хрустнула ветка. Вот зазвенел комар. Крик нежити «во всё горло» явно не предназначался для чужих ушей.
– Эта женщина – проводник? – осторожно спросила Зинаида, глядя на Любочку. Шикать никто не стал, тишины больше не требовалось.
– Эта женщина – симбионт, – ответил за перепуганную помощницу полностью погружённый в свои мысли Лент. Он считал ночи. Зинаида сказала «четвёртая ночь», эта ночь действительно была четвёртой, заканчивалась среда, вернее, уже закончилась, стрелки часов перевалили за полночь. Цифра четыре всегда не нравилась Ленту, начиная с пионерских речёвок. Раз, два, три, четыре. Три, четыре, раз, два…
– Что кричит нежить, Егор?
– Радуются чему-то.
Ещё не хватало. С чего бы?
– Как не радоваться, заканчивается век несправедливости, – сказала Зинаида, – хозяин взойдёт на трон, и люди займут наконец нишу, изначально уготованную им силой.
– Если кто не в курсе, – уточнил Лент, – то эта ниша пищевая, я правильно понимаю?
– Зачем же так грубо? У каждого человека есть выбор.
– Ну-да, ну-да… Люди могут либо сами отбиваться от вампиров и ликантропов, либо примкнуть к привилегированным рядам чернокнижников. Не забывайте, что вы разговариваете с тёмными, дражайшая. Мы давно приняли сторону. Сторону людей.
– Неужели это говорит тот, чья сила завита в спираль?
– Ошибочка вышла! Я об этом не просил и клятв никому не давал.
Зинаида выглядела озадаченной. Не оттого ли она так уверенно чувствовала себя поначалу? Увидела спираль и признавала с нём «своего»?
– Это знак любви и служения, – заговорила она наконец. – Я ещё могу понять, почему знак появился у Егора, он любит свою дочь…
 
– Я тоже люблю его дочь! И если это – объяснение, то я готов его принять, но правил чернокнижников я не принимаю и в ваши ряды вступать не собираюсь. Останавливайте ритуал!
– Я не могу. Ни начать, ни остановить. Я могу только служить его целям.
– Например, убирать с дороги неугодных, так? Это вы насылали волков?
– Я должна была устранить препятствие. Кто же не знает о Лаврентии Скорзе? Если бы не вы, Чёрный пруд проснулся бы ещё в феврале.
– Само собой, ничего личного. Раз уж я однажды грохнул одного из ваших хозяев, перед приходом следующего вы справедливо решили, что лучше грохнуть меня самого. Вы готовили ловушку ещё к моему прилёту, в Москве, так? Можете не отвечать. Но я туда не поехал. Тогда Илья попробовал загрызть меня по дороге. Не вышло, и вы решили подготовить особым образом триста первый номер гостиницы «Московский Тракт». То-то Виктор так долго вёз меня из Выхино в Ростов, «окрестности показывал». Жаль, что сам силёнками не вышел, сколько ни пробовал, даже не усыпил. Зато уж гостиничный номер вы обработали на славу. Понятия не имею чем, да и знать не хочу, но живым оттуда вы меня не ждали, верно?
Вот теперь Лент почувствовал, что след он взял верный. Из выражения лица Зинаиды пропала благость, заместившись упрямой уверенностью. Губы вытянулись в прямую линию.
– Только вы не знали, дражайшая, что Анна попала в номер до меня и хорошенько его почистила. Сами виноваты! Не нужно было давать ей свою машину. Ха! То-то удивился Вик, когда я вышел из номера живым. А я-то, дурак, решил, что виной тому мои штиблеты в сочетании со спортивными штанами. Он звонил вам потом, да? Жаловался, что не сработало? Вижу, что угадал. И что вы ему ответили? Чтобы не сомневался? Что времени было мало, пусть только приезжий ведьмак в этом номере спать ляжет, утром уж точно не встанет! Правильно я воспроизвожу события?
Зинаида не ответила, продолжая молча буравить его глазами. Но Лент в своих словах и без её подтверждений не сомневался.
– Нежить с вами, молчите сколько хотите! Кстати о нежити. Мы в тот вечер ездили с Егором в лес, мавка нас за Черту заманивала, помнишь Егор? Хотя, если подумать, может, и к Анне вела, я же тогда не знал, что она чёрная. Неважно. Я к тому, что там мы увиделись впервые. Очень, помнится, я вас напугал своим появлением, так? Раскланиваться с тем, кого планируешь убить, всегда сложно, Зинаида. А уж когда я и утром не помер – вот это был для вас сюрприз так сюрприз! Вик чуть дар речи не потерял, когда я в лобби спустился. Так, Вик? Ты там для того сидел, чтобы через часик-другой тревогу забить, персонал накрутить, тело моё бездыханное первым обнаружить, и амулеты из-под матраса достать до приезда ментов, верно?
На Виктора Лент не смотрел и ответа на свой вопрос не ждал. Место художника в иерархической лестнице чернокнижников было ему понятно и неинтересно. Интересовала Лента Зинаида.
– Я должен был уже тогда заподозрить неладное, но так уж вышло, что из всех ведьмаков я самый слепой, и списал удивление Виктора на свой расцарапанный нос и потрёпанный вид. Ладно. Но! К вечеру вторника вы подготовились лучше. Раз уж амулеты на Скорза-младшего не действуют, то в «Московский Тракт» заехала «группа отдыхающих». Вам исключительно не повезло, что я их быстро вычислил. Просто никто из вас не знал, что у меня есть одна интересная руна… В общем, я их вычислил и временно нейтрализовал воронкой левитации. А там и Анна подоспела, велела им поспать. Понимаю: обидно. Помогаешь-помогаешь этим чёрным, а они твою же помощь против тебя и оборачивают, неблагодарные.
 
Он видел, как впились пальцы Зинаиды в спинку стула, до побелевшей кожи.
– Кстати, Виктор! А что ж ты ночью-то не расстарался? В одном номере ночевали, как-никак.
– Не смог, – просопел художник обиженно. – Егор Михалыч там каких-то оберегов наплёл, не перекинуться.