Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов

— Одевайся! Штрок, куртку посмотрел?
— Пустые карманы…
Пай–Пай не спеша оделся: плавки, джинсы.. . Лейтенант сантиметр за сантиметром ощупывал куртку:
— А это?
Авторучка оказалась импортная, дорогая, с золотым пером.
— «Паркер»! — Лейтенант все–таки поймал его. — Откуда?
Момент был деликатный. В банде, как в партизанском отряде, требовалось полное и безграничное доверие. Иначе от человека избавлялись.
— Взял на память!
— В поезде?
— Да, ночью.
— Могло быть так… — сообразил Лейтенант. — Потерпевший следил за тобой на вокзале, записал «Тойоту». Потом заявил. По постам ГАИ передали номер…
Пай–Пай покачал головой.
— Потерпевшего я видел. Он уехал раньше…
— Значит, кто–то еще… Пас тебя! С поезда!
Вор, умышленно или случайно приведший за собой «хвост», рисковал головой. Момент был критический. Внезапно Пай–Пай вспомнил:
— В переулке, у трех вокзалов, стояла «Тойота» и такси. Я–то сел не в «Тойоту»! Вспомни!
От вокзала Пай–Пай действительно ехал с таксистом. Константин сам показал ему на свою машину. Остальная команда воспользовалась «Тойотой».
— Не возражаешь? — спросил таксист.
Пай–Пай пожал плечами. Никто не ждал его. Спешить было некуда. Константин–водила держался особняком. В Команду не входил. Был связан с оптовиком–коммерсантом, с Хабиби. Его привлекали для разовых поездок.
В машине больше молчал.
Ехали долго. По дороге вор заскочил к себе, на Хорошевку, оставил кейс. Константин гнал лениво, как по своему двору. Безо всяких усилий. Иногда из соседних такси коллеги обменивались с ним необременительными приветствиями — жали на клаксоны.
— Заедем в одно место? — предложил Константин. — Минуту займет. Не против?
Пай–Пай снова пожал плечами. Придерживался воровского протокола — разговорчивым становился в компании равных.
— Тут быстро…
Проехали мимо универмага. Пай–Пай бывал здесь десятки раз, но так и не ориентировался.
По жизни был он детдомовец, оттуда плавно перешел в спецПТУ, потом в детскую воспитательную колонию, во взрослую… Придерживался отрицаловки. Когда освободился, сестра матери — старая дева, депутат райсовета — подсуетилась, прописала к себе в квартиру на Хорошевку. Вскорости она умерла. Прописка осталась.
За новостройкой Константин неожиданно перешел в крайний ряд. Съехал к домам, сквозь арку проехал во двор. Остановился в центре, у детской песочницы.
«Дом необычный».
Двор был забит иномарками.
— Покури… — не глядя на него, предложил таксист. — Только не в машине. Шеф не любит.
Пай–Пай понял. Открыл дверцу.
У подъезда сидели несколько женщин, одетых в однотонные длинные платья, похожие на плащи, со светлыми платками на головах. Рядом играли дети.
Константин достал газету, начал лениво проглядывать. Пай–Пай незаметно следил за ним.
«Кто–то наблюдает за мной из другой машины или со стройки… — По другую сторону двора поднимался недостроенный корпус, который они обогнули. — А может, из окна?»
Ему показалось, Константин скосил глаза вверх, будто хотел проверить, будет ли дождь.
«Там, над третьим подъездом… — Пай–Паю даже показалось: он видел на балконе, на четвертом этаже, мелькнула тень. — А–а… Пусть смотрят!..»
Он курил спокойно. Ему не надо было ничего опасаться.
— Ну что, поехали? — Костя отложил газету, включил зажигание.
Пай–Пай закрыл дверцу. Спросил только:
— Хозяин?
— Коммерсант… Хабиби! У него для тебя есть работа.
Пай–Пай посмотрел на таксиста.
Константин в двух словах объяснил. Дело было крутым и опасным. Пай–Пай любил такие.
— И сколько? — Он потер подушечки пальцев друг о друга — будто считал хрусты.
Водила снял обе руки от руля, растопырил пальцы.
— Тысяч. Половину сразу, вторую — после дела!
В доводах Пай–Пая была разумная мысль — Лейтенант разрешил вору договорить.
— …И если за мной следила милиция… — Пай–Пай накинул куртку, сунул в карман «паркер». — Она в первую очередь проверила бы такси, в котором я ехал. А не «Тойоту»! Согласны?
— Спросим у Кости, — Лейтенант кивнул. — Мы с ним увидимся…
 
Оставив Лейтенанта в кабаке, таксист, превратившись в клиента, погнал в таксопарк.
Через несколько минут Карпухин уже выезжал из гаража в родной тачке.
Знакомый вахтер в воротах ахнул:
— Ну, ты проворен!
— Случается…
Константин опаздывал.
Хабиби — моложавый, с усами «а–ля Саддам», в куртке с погончиками, в легких штанах — уже курил у угла своего дома, рядом с аркой.
Оптовик не любил ждать.
Обеденный перерыв в учреждениях заканчивался. Сосед по подъезду, выезжая из двора, пригласил коллегу с собой в машину, Хабиби вежливо отказался. Ему необходим был Константин.
Тот наконец подъехал:
— Прошу извинить…
— В гараже что–нибудь?
— Затор…
Он ушел от подробностей. Поездка в Тулу, разборка с гаишниками на трассе не входили в круг того, о чем Хабиби обязан был знать. Коммерсант не подозревал и о поручении, которое от его имени таксист передал Пай–Паю. Утренний приезд во двор Карпухина с молодым быком был заранее оговорен — речь шла об очередном телохранителе…
— Не опоздаем?
Хабиби ехал на переговоры с очередным покупателем платков.
Свидание было назначено у маленького клуба — сентиментального сооружения постройки тридцатых, в гуще автотранспортных, троллейбусных и трамвайных потоков, рядом с платформой пригородного сообщения.
Было рано. Мероприятия в клубе не начинались. Транспортный час пик тоже был впереди. Движение выглядело весьма и весьма умеренным.
— Тут, тормози.
Хабиби вышел из такси, прошел вдоль тротуара. По периметру квартала парковалось несколько машин. Оптовик огляделся. Коммерческая деятельность не была его основным занятием, скорее хобби. Воспитанник закрытого учебного заведения с опытом работы по специальности, Хабиби сразу обратил внимание на серого цвета «девятку», она шла за ними от Добрынинской площади.
«Опять прилепились…»
Хабиби периодически пасла служба госбезопасности, которую торговые операции мало беспокоили. Он вернулся назад, к такси.
Покупатели подъехали через пару минут — двое, крутые, привлекающие к себе внимание. Молдаване или цыгане. Как было условлено — без провожатых. Глаза выдавали их беспокойство. Хабиби убедился: «Народ неудобный, жесткий!»
— В десять вечера… — Он объяснил снова, как лучше подъехать.
— Мы помним!
Переговорили коротко. Главное было — увидеть друг друга, обратиться к собственной интуиции.
Хабиби повторил то, что уже объявил им по телефону:
— Коробки по двести платков. Вы приезжаете вдвоем. Со мной тоже будет человек. Шофера не в счет…
Покупатели кивнули. Вопрос о цене не стоял, сумма сделки была обговорена заранее.
— Ждать не больше десяти минут…
— Этого достаточно, — они тоже внимательно рассматривали его.
— Возьмите крупные купюры — легче считать.
— Конечно…
Насмотревшись на продавца, оба, как по команде, уставились на таксиста. Заметив это, Константин уткнулся в газету.
— Вот, собственно, все…
Оптовик мельком взглянул на серую «девятку» у тротуара. Слушали ли оттуда разговор или на этот раз ограничивались наружным наблюдением?
— Если у вас ничего нет ко мне…
Покупателям хотелось закончить разговор круче. Хабиби видел их насквозь.
«К ночи будете без товара и денег… С одной вашей амбицией!»
Покупатель, что был помоложе, нашел наконец, как ему показалось, нужную фразу:
— Твоя жизнь против товара — если обман! Найдем из–под земли!
Хабиби пожал плечами. Срок его пребывания в Москве заканчивался, он не собирался жить вечно в сумасшедшем городе.
— До встречи вечером…
Покупатели уехали первыми. Хабиби подождал. Никто из тех, кто его пас, покупателей сопровождать не стал. «Не менты! Еще тому подтверждение…»
Он сел в такси.
— Сзади «девятка». Не знаю чья. Езжай спокойно. Зачем нам головная боль? Пусть убедятся: мы не собираемся от них бегать.