Айвенго (с иллюстрациями)

соплеменники; ее природные способности и сила ее ума помогли ей все это
запомнить, привести в порядок и развить самостоятельным мышлением гораздо глубже того, чего можно было ожидать от юной особы ее пола в том веке, когда она жила. Сведения по медицине и врачебному искусству она получила
от пожилой женщины по имени Мириам, дочери одного из знаменитейших
еврейских раввинов и докторов. Мириам любила Ревекку как собственную
дочь. Ходили слухи, что она передала Ревекке все тайные познания, которые
получила от своего мудрого отца. Мириам стала жертвой суеверия и изуверства тех времен. Но ее врачебные секреты перешли по наследству даровитой
ученице. Ревекка, обладавшая не только красотой, но и обширными познаниями, пользовалась чрезвычайным уважением среди своего народа, ее считали
почти равной тем одаренным женщинам, о которых упоминается в священном писании. Сам отец ее, отдавая невольную дань восхищения ее талантам, что не мешало ему любить ее безгранично, предоставлял ей несравненно большую свободу, чем было в обычае у евреев, и не только часто спрашивал у нее
совета, но, как мы видели, подчас действовал, считаясь с ее мнением больше, чем со своим собственным.
Когда Айвенго принесли в жилище Исаака, он все еще был в бессознатель-ном состоянии, так как потерял много крови. Ревекка, осмотрев рану и приложив к ней свои лекарства, сказала отцу, что если у больного не будет лихорадки, а бальзам старой Мириам не утратил своей целебной силы, то нечего
опасаться за жизнь их гостя и он может завтра же отправиться с ними в Йорк.
Исаак немного смутился при таком известии. Его милосердие не простира-лось дальше Ашби. Он охотно оставил бы здесь раненого христианина, поручив его уходу тех евреев, у которых он остановился, уверив хозяев этого дома, что все расходы возьмет на себя. Но Ревекка решительно высказалась против этого, приведя целый ряд веских возражений. Прежде всего она наотрез
глава xxviii
281
отказалась передать в другие руки склянку с драгоценным бальзамом из опасения, что таким образом откроется важная врачебная тайна. Кроме того, она
напомнила отцу, что Айвенго — любимец Ричарда Львиное Сердце. А между
тем в случае возвращения Ричарда в Англию Исаак, снабжавший мятежного
принца Джона деньгами, будет сильно нуждаться в могущественном заступ-нике перед королем.
— Ты права, Ревекка, — в раздумье произнес Исаак. — Было бы грешно
разоблачать секреты блаженной Мириам; когда Бог посылает человеку добро, не следует расточать его по-пустому и отдавать другим — все равно, будет ли то
золотая монета, или серебряная, или таинственное снадобье, завещанное тебе
мудрым врачом; что бы ни было, раз провидение даровало нам что-либо, мы
обязаны хранить его дары. А что касается Ричарда Львиное Сердце, мне лучше
попасть в лапы идумейского 1 льва, чем в его руки, если только он узнает о моих
денежных сделках с его братом. Поэтому я послушаюсь твоего совета и возьму этого юношу в Йорк. Пусть наш дом будет его домом, пока он не излечит-ся от ран своих. И когда тот, кто прозывается Львиным Сердцем, возвратится
в Англию, о чем уже ходят слухи, тогда Уилфред Айвенго послужит мне камен-ной стеной, чтобы укрыться от королевского гнева. Он добрый юноша и хороший человек — соблюдает назначенный срок и возвращает то, что занял.
Он оказывает помощь израильтянину — защитил даже сына отца моего, когда
тот был окружен разбойниками и исчадиями дьявола.
Вечер уже подходил к концу, когда Айвенго пришел в себя и начал созна-вать окружающее. Он очнулся от забытья, находясь под смутными впечатле-ниями, которые естественно сопровождают возврат к сознанию из обморока.
Некоторое время он никак не мог связно или последовательно представить
себе события вчерашнего дня. Он чувствовал большую слабость и боль от ран.
В его уме беспорядочно теснились неясные воспоминания об ударах мечей
и копий, о жестоких схватках и нападениях, а в ушах звучали боевые возгласы
и бряцанье оружия. Наконец с большим усилием ему удалось отдернуть полог
 
своей постели, невзирая на боль от раны, мешавшую ему двигаться.
К своему удивлению, он увидел, что находится в комнате, великолепно
убранной в восточном вкусе; ему в первую минуту даже показалось, что он
перенесен во время сна обратно в Палестину. Это впечатление еще усилилось, когда тяжелая драпировка приподнялась и в комнату проскользнула женщина
в богатом восточном одеянии. Вслед за нею вошел смуглый прислужник.
Раненый рыцарь собрался было обратиться с вопросом к этому прелестно-му видению, но она, приложив тонкий пальчик к рубиновым устам, приказала
ему молчать. Слуга, подойдя к кровати, раскрыл раненого, и прекрасная еврейка
проверила, не сползла ли со своего места повязка и нет ли каких-либо осложне-ний. Она выполнила это с такой грацией, так просто и скромно, что даже и самый строгий блюститель нравов не нашел бы здесь ничего оскорбительного для
1 Идумея — древняя страна к югу от Палестины.
282
айвенго
 Тяжелая драпировка приподнялась и в комнату проскользнула женщина
 в богатом восточном одеянии
женского достоинства. Самая мысль о том, что юная и красивая девушка уха-живает за мужчиной и собственноручно перевязывает ему рану, совершенно за-слонялась и исчезала при виде этого благодетельного существа, явившегося на
помощь тяжелобольному, чтобы облегчить его страдания и спасти от смерти.
Ревекка сделала несколько указаний старому слуге, который часто помогал ей
в уходе за больными; тот быстро и ловко повиновался ей.
глава xxviii
283
Ревекка говорила по-еврейски, и звуки незнакомого языка произвели
на Айвенго такое чарующее впечатление, словно это были магические заклинания какой-нибудь доброй волшебницы. Они были непонятны для слуха, но мягкость голоса и кроткое выражение лица говорившей ласкали и трогали
сердце слушателя. Не пытаясь возобновить вопросы, Айвенго безмолвно подчинился всему, что она считала нужным сделать для него. Но когда все было
кончено и красавица, бывшая его врачом, собралась уходить, он не мог больше противиться овладевшему им любопытству и сказал, обращаясь к ней по-арабски (этот язык он изучил во время своих странствований по Востоку и думал, что он лучше других подходит для стоявшей перед ним девицы в тюрбане
и восточном одеянии):
— Прошу вас, любезная девица, будьте так добры…
Но тут она прервала его речь с невольной улыбкой, которая на мгновение
озарила ее лицо, обычно задумчивое и грустное.
— Я живу в Англии, сэр рыцарь, — сказала она, — и говорю по-английски, хотя по одежде и происхождению принадлежу к другой стране.
— Благородная девица… — начал Айвенго, но Ревекка снова поспешила
его прервать.
— Сэр рыцарь, — сказала она, — не величайте меня титулом благородной.
Лучше сразу узнайте, что ваша служанка — не более как бедная еврейка, дочь
того самого Исаака из Йорка, которому вы недавно оказали покровительство.
А потому и он, и все его домочадцы обязаны вас окружить самым заботливым
уходом и попечениями.
Не знаю, довольна ли была бы прекрасная Ровена, если бы узнала, с каким чувствам ее верный рыцарь взирал вначале на красивые черты и блестящие глаза прекрасной Ревекки; блеск этих глаз был так смягчен и как бы за-тенен густой бахромой шелковистых ресниц, что какой-нибудь менестрель, наверно, сравнил бы их с вечерней звездой, сверкающей из-за переплетаю-щихся ветвей жасмина… Но Айвенго был слишком искренним католиком, чтобы сохранить те же чувства к еврейке. Ревекка сама предвидела это, почему и поспешила назвать имя своего отца. Однако прекрасная и мудрая дочь
Исаака была не лишена женских слабостей, и она грустно вздохнула, видя, как быстро у Айвенго почтительное восхищение и даже нежность уступили