Айвенго (с иллюстрациями)

не принимал участия в битве, ограничиваясь отражением случайных противников, никого не преследуя и сам никого не вызывая. Словом, он играл скорее роль зрителя, нежели деятельного участника в турнире, и зрители прозвали его Le noir Faineant — Черным Лентяем. Теперь этот рыцарь словно проснулся. Видя, как яростно теснят предводителя его партии, он вонзил шпоры
в бока своей лошади и, как молния, помчался на помощь товарищу, зычным
голосом крикнув:
— Desdichado! Иду на выручку!
И пора было выручать его. В то время как рыцарь Лишенный Наследства бился с храмовником, Фрон де Беф занес над ним меч. Однако, прежде
чем Фрон де Беф успел нанести удар, черный всадник хватил его по голове.
Скользнув по гладкому шлему, меч со страшной силой обрушился на броню
коня, и Фрон де Беф, оглушенный яростным ударом, рухнул на землю вместе с лошадью. Тогда Черный Лентяй направил коня к Ательстану Конингсбургскому. Бросив меч, сломавшийся в схватке с Фрон де Бефом, он выхватил
из рук увальня-сакса тяжелую секиру и так ударил его по гребню шлема, что
Ательстан без чувств растянулся на земле. Совершив эти два подвига, за которые зрители наградили его тем более бурными выражениями восторга, что их
не ожидали, Черный Рыцарь, казалось, снова впал в состояние вялого безуча-стия и спокойно отъехал в северный конец ристалища, предоставляя своему
предводителю самому расправиться с Брианом де Буагильбером. Теперь это
было уже не такой трудной задачей, как раньше. Потеряв много крови, лошадь
храмовника не выдержала последнего столкновения с рыцарем Лишенным
—  Desdichado! Иду на выручку! 
144
айвенго
Наследства и свалилась. Бриан де Буагильбер скатился на землю, запутавшись
ногой в стремени. Его противник мигом соскочил с коня и, занеся роковой
меч над головой поверженного врага, велел ему сдаваться. Тогда принц Джон, взволнованный опасностью, в какой находился рыцарь Храма, избавил Буагильбера от унижения признать себя побежденным: принц бросил на арену
свой жезл и тем положил конец состязанию.
Впрочем, последние вспышки битвы догорали сами собой, так как большинство рыцарей, остававшихся еще на поле битвы, как бы по взаимному соглашению воздерживалось от дальнейшей борьбы, предоставив предводителям самим решать судьбу партии.
Оруженосцы, благоразумно избегавшие подавать помощь своим хозяевам
во время битвы, толпой устремились на арену, чтобы подобрать раненых, которых с величайшей заботливостью и вниманием перенесли в соседние шатры
и в другие помещения, заготовленные в ближайшем селении.
Так кончилась достопамятная ратная потеха при Ашби де ла Зуш — один
из самых блестящих турниров того времени. Правда, только четыре рыцаря
встретили смерть на ристалище, а один из них попросту задохнулся от жары
в своем панцире, однако более тридцати получили тяжкие раны и увечья, от которых четверо или пятеро вскоре также умерли, а многие на всю жизнь
остались калеками. А потому в старинных летописях этот турнир именуется
«благородным и веселым ратным игрищем при Ашби».
Теперь принцу Джону предстояло рассудить, кто из рыцарей наиболее от-личился в бою, и он решил отдать пальму первенства тому рыцарю, которого
народная молва окрестила Черным Лентяем.
Некоторые из присутствовавших возражали принцу, указывая, что честь
победы на турнире принадлежала рыцарю Лишенному Наследства: он один
одолел шестерых противников и выбил из седла и поверг на землю предводителя противной партии. Но принц Джон стоял на своем, утверждая, что рыцарь Лишенный Наследства и его сторонники непременно проиграли бы состязание, если бы не подоспел на выручку могучий рыцарь в черных доспехах, а потому ему и следует присудить приз.
Однако, к удивлению всех присутствующих, Черного Рыцаря нигде не могли отыскать. В ту минуту, как кончилось состязание, он покинул ристалище, и некоторые из зрителей видели, как он медленно ехал к лесу с тем апатичным
 
и равнодушным видом, за который его и прозвали Черным Лентяем. Тщетно
дважды трубили, трубы и герольды громким голосом вызывали его вперед —
он не явился. Принцу Джону пришлось снова решать, кому следует вручить
приз. Теперь уже нельзя было долее откладывать признание прав рыцаря Лишенного Наследства; потому он и был провозглашен героем дня.
По залитому кровью, усеянному обломками оружия и трупами лошадей
полю маршалы повели победителя к подножию трона принца Джона.
— Рыцарь Лишенный Наследства, — сказал принц Джон, — если вы
все еще не согласны объявить нам свое настоящее имя, мы под этим титулом
 Перед взорами присутствующих предстало красивое, потемневшее от загара лицо молодого человека лет двадцати пяти, обрамленное короткими светлыми волосами
146
айвенго
вторично признаем вас победителем на турнире и заявляем, что вы имеете
право получить из рук королевы любви и красоты почетный венец, который
вы своей доблестью вполне заслужили.
Рыцарь почтительно и изящно поклонился, но не произнес ни слова в ответ.
Опять зазвучали трубы, и герольды громогласно провозгласили честь
храбрым и славу победителю. Дамы замахали своими шелковыми платками
и вышитыми покрывалами. Зрители всех сословий единодушно изъявляли
свой восторг, а маршалы проводили рыцаря к подножию почетного трона, где
сидела леди Ровена.
Победителя поставили на колени на нижней ступени подножия трона.
Казалось, что с той минуты, как прекратилась битва, он двигался и действовал уже не по собственной воле, а скорей по указке окружавших его людей.
Некоторые заметили, что, когда его вторично вели через ристалище, он шатался. Ровена величавой поступью сошла с возвышения и только хотела возложить венец, который она держала в руках, на шлем рыцаря, как все маршалы воскликнули в один голос:
— Так нельзя! Нужно, чтоб он обнажил голову!
Рыцарь слабым голосом пробормотал несколько слов, которые глухо и неясно прозвучали из-под забрала. Только и можно было разобрать, что он просит не снимать с него шлема.
Но маршалы — из желания ли соблюсти все формальности, или из любопытства — не обратили внимания на его заявление и, разрезав завязки шлема, расстегнув латный нашейник, обнажили его голову. Перед взорами присутствующих предстало красивое, потемневшее от загара лицо молодого человека лет двадцати пяти, обрамленное короткими светлыми волосами. Это лицо
было бледно как смерть и в одном или двух местах запятнано кровью.
Слабый крик вырвался из груди Ровены, когда она увидела его. Однако, овладев собой и вся дрожа от сдерживаемого волнения, она принудила себя
выдержать роль до конца. Она возложила на склоненную перед ней голову рыцаря великолепный венок, назначенный в награду победителю, и произнесла
внятно и спокойно следующие слова:
— Жалую тебе этот венец, сэр рыцарь, как награду, предназначенную доблестному победителю на сегодняшнем турнире. — Тут она замолкла на несколько секунд, но потом прибавила с твердостью: — И никогда венец рыцарства не был возложен на более достойное чело.
Рыцарь склонил голову и поцеловал руку прекрасной королевы, вручив-шей ему награду за храбрость, потом внезапно пошатнулся и упал у ее ног.
Последовало всеобщее смятение. Седрик, онемевший от изумления при
внезапном появлении своего изгнанного сына, бросился было вперед, словно
желая разлучить его с Ровеной. Но маршалы успели предупредить его: угадав
причину обморока Айвенго, они поспешили расстегнуть его панцирь и увидели, что у него в боку зияет рана, нанесенная ударом копья.
ГЛАВА XIII