Сладостное заточение (ЛП)

Выражение лица Сальво меняется быстрее, чем я когда-либо видела. В один момент он кажется сострадательным и понимающим, а в следующее его лицо превращается в маску чистой ярости. Его рука, на полпути к моему лицу, быстро меняет направление. Он хватает мое запястье карающей хваткой и тянет меня к себе.
— Почему? — рычит он сквозь зубы. — Я могу дать тебе все! Уважение. Безопасность.
— Салво! — кричу я, пытаясь выдернуть руку. — Отпустите меня.
— Я восхищался тобой много лет, Зара. Ты была бы для меня идеальной женой.
— Ты делаешь мне больно, Сальво.
— Что он сделал, чтобы вызвать такую преданность, а? Почему ты не хочешь отпустить этого человека? Он для тебя никто!
— Потому что я люблю его! — кричу я.
Лицо Сальво бледнеет. Он резко отпускает меня и делает шаг назад, его черты искажаются от смущения и недоверия. Это длится всего секунду, потому что, так же быстро, как и прежде, его поведение меняется. Раскаяние и, как я могу предположить, стыд переполняют его лицо, пока он проводит руками по волосам.
— Мне… мне так жаль, Зара. Я понятия не имел, и я позволил эмоциям взять верх надо мной. Я… я причинил тебе боль?
— Немного, — бормочу я, потирая нежную кожу запястья.
— Пожалуйста, прости меня. То, что я сделал… и то, что я сказал, непростительно. Ты же меня знаешь. Обычно я не такой. Просто… я так долго любил тебя издалека, что просто потерял рассудок на мгновение. Можем ли мы, пожалуйста, притвориться, что этого никогда не было?
Я приподнимаю бровь, но молчу.
— Клянусь, я больше никогда не выскажу тебе своих чувств. Можем ли мы просто сохранить все это — включая мое признание — между нами? Сейчас для Семьи очень сложный период, а Массимо, конечно, мой друг. Я хочу и дальше помогать ему в достижении всех его целей, но если он узнает об этом, он мне не позволит
Он звучит искренне. И действительно просит прощения. Однако крупица сомнения внутри меня предупреждает, что его внешнее раскаяние скрывает какие-то непрозрачные, глубоко укоренившиеся чувства.
— Хорошо. — Единственная причина, по которой я соглашаюсь на просьбу Сальво, заключается в том, что я уверена, что Массимо не воспримет это хорошо, если услышит об этом. А ему нужна любая поддержка. В том числе и поддержка Сальво. — Только тронь меня еще раз, и я познакомлю тебя со своими любимыми ножницами. Ты понял, о чем я?
Чтобы убедиться, что он понял, что я имею в виду, я хватаю ножницы со стола и направляю на него острие, как кинжал.
Сальво моргает, в его глазах вспыхивает удивление. Он наклоняет голову и смотрит на меня так, словно видит меня впервые.
— В тебе есть больше, чем ты когда-либо показывала, Зара Веронезе.
Его тон странный — смесь восхищения и недовольства.
— Это касается большинства людей, Сальво.
— Думаю, так и есть. — Он уважительно кивает мне и выходит из библиотеки, оставляя меня с легким предчувствием, от которого у меня на шее встают дыбом все тонкие волоски.
Запах ржавчины проникает в мои ноздри, пока я бреду между рядами старых разбитых машин, заливая рот гребаной кислотой. Вонь, к которой я привык в тюрьме. Если бы у меня был выбор, я бы никогда не приблизился к еще одному куску ржавого дерьма. Мне просто повезло, что Каморра предпочитает проводить встречи на своей свалке. Место удаленное, и тот факт, что вокруг нет ничего, делает это место идеальным, если встреча пойдет не так. А с Каморрой это случается довольно часто.
Все они — кучка варваров-падальщиков.
Аналогия с животными на самом деле вполне уместна. Не только для Каморры, но и для остальных подпольных синдикатов.
Семьи Коза Ностра похожи на волчьи стаи. Хорошо организованные и верные последователи строгой и определенной иерархии. Целенаправленные. Территориальные. Опасаются других стай, если только нет возможности претендовать на ограниченный ресурс. Когда речь идет о бизнесе, мы действуем по заранее разработанным и надежным планам, часто не отклоняясь от них, пока преследуем добычу, на которую нацелились. И как только мы уловили ее запах, мы уже не отпускаем ее.
  
По своей структуре Братва очень похожа на нас. Но когда дело доходит до деловых отношений, никогда не знаешь, на что пойдут эти сумасшедшие русские. Сегодня они могут сидеть с тобой — выпивать и смеяться до упаду — а на следующее утро приставить свой пистолет к твоему затылку. Очень похоже на медведей, чье настроение и действия часто определяются тем, насколько хорошо они спали прошлой ночью. Предсказать исход любого предприятия с участием Братвы практически невозможно. Это может быть гигантская гребаная вечеринка или настоящая кровавая баня.
А ещё есть Каморра. Метко названный «клан» гиен. Они могут выглядеть как дикие собаки, но не олного вида. Хотя Коза Ностра и Каморра имеют одни и те же корни — обе возникли в Италии — организации очень разные. Каморра состоит из группы отдельных банд, которые объединились, чтобы получить любое преимущество, какое только могут. Так же часто, как они объединяются, они разделяются, чтобы преследовать свои собственные интересы, а затем снова объединяются. В их рядах нет никаких правил и, конечно же, никакой дисциплины. Они создают союзы на основе того, что ими движет в этот момент. Они идут наугад и редко планируют заранее. В то время как с русскими вы можете иметь хотя бы общее представление о том, где вы находитесь, с Каморрой вы не имеете ни малейшего понятия.
В любом случае, ни к кому из них не повернешься спиной.
Я захожу за угол, прохожу мимо развалившегося автобуса и направляюсь к модульному трейлеру, служащему офисным зданием. Его установили на небольшой поляне в центре свалки, в окружении груды мятого и ветхого металла.
Всего в нескольких шагах от входа в сооружение, укрывшись в его тени, двое мужчин, расположившись на складных пластиковых стульях за алюминиевым столом, заваленным разнообразной едой, набивают свои дырки для пирогов. Эфисио, нынешний лидер клана Каморра, и его заместитель, или так я предполагаю. Неподалеку восемь вооруженных людей — каждый с полуавтоматом — притаились под жесткими лучами полуденного солнца.
Я взял с собой только Пеппе и еще трех человек, так что у нас шансы два к одному. Неплохо.
— Ты проинформировал всех, чего ожидать? — спрашиваю я тихим голосом.
— Да, — кивает Пеппе рядом со мной. — И у меня есть подкрепление у входа в это заведение.
— Не думаю, что они понадобятся. — Я засовываю руки в карманы брюк и продолжаю свой небрежный шаг.
— Не могу поверить своим глазам, это действительно ты, Спада, — восклицает Эфисио, держа в руках вилку с пастой. — Я помню, когда ты был еще мальчишкой, солдаты твоего отца тащили за собой твою тощую задницу. Ты изменился, парень.
— Мне говорили.
Выдвинув один из свободных стульев, я сажусь напротив Эфисио, убедившись, что у меня есть прямой вид на него, и на его помощника.
— Жаль, что наше сотрудничество в твоем казино было прервано. — Он тянется за бутылкой пятнадцатилетнего Совиньон Блан, которая здесь кажется совершенно неуместной, и наполняет свой бокал. — Я с нетерпением ждал возможности разделить прибыль.
— Мы выплатили почти вдвое больше первоначальных инвестиций Каморры. Я бы сказал, что вы получили довольно значительную прибыль от этой затеи, особенно учитывая длительность срока.
— Думаю, да. Так чем же я обязан этому визиту, Спада? Вам нужен еще один приток денег? Мы были бы рады… помочь… вашим стрип-клубам.
Я быстро бросаю взгляд на людей Эфисио, некоторые из которых опираются на остатки старого Кадиллака прямо рядом с офисным зданием. Они кажутся расслабленными, но нельзя не заметить, что они все еще сжимают винтовки перед собой. Чтобы убедиться, что у меня есть беспрепятственный доступ к своему пистолету, засунутому за пояс, я расстегиваю пиджак и откидываюсь на стуле.
— У тебя есть неделя, чтобы завершить свои дела в Бостоне и уехать из города, Эфисио.