Сладостное заточение (ЛП)

— Массимо. — Я снова дергаю его за руку. — Пожалуйста.
Слава богу, что на этот раз он позволяет мне его утащить. Я держу его за предплечье, пока мы не выходим из магазина.
— Тебе не следовало этого делать, — говорю я, когда мы заходим в лифт. — Такое часто со мной происходит. Это не ее вина.
— Ну, больше она этого делать не будет.
— Это было ненужно. И подло — к тому же, ты ее напугал.
— Ты не видела выражения своего лица, Захара. Я видел. — Он нажимает кнопку уровня парковки, затем упирается ладонью в стену прямо рядом с моей головой. — Никто не смеет причинить тебе боль таким образом.
Он наклоняется вперед и хватает меня за подбородок другой рукой.
— Школьные сплетни. Чертовы математические задачи. Тысячи способов сделать рукава-буфы. Годами ты писала мне о каждой мелочи, но ни разу не упомянула о своем витилиго. Почему, ангел?
У меня перехватывает дыхание. Его лицо прямо передо мной, его глаза ищут мои. Желание отступить, как-то убежать и спрятаться от его изучающего взгляда переполняет меня. Я знаю, что он уже видел каждое обесцвеченное пятно на моем лице. Огромные бледные пятна вокруг моих глаз. Еще одно на моем лбу. Несколько маленьких на левой стороне моего подбородка, прямо там, где сжимают его пальцы. Он не слепой, даже если он не обращал на них внимания, в отличие от многих. И все же от его внезапного вопроса мне становится не по себе. А спрятаться мне здесь негде. Я зажата между стеной лифта и телом Массимо, поэтому мне приходится терпеть его пристальный взгляд.
— Ты, — хрипло говорит Массимо, приподнимая мой подбородок, — самое прекрасное, что я когда-либо видел. И если кто-то заставит тебя усомниться в том, насколько ты чертовски прекрасна, я заставлю их жалеть об этом до конца жизни.
Громкий писк сигнализирует о прибытии лифта на уровень парковки. Я остаюсь прикованным к полу, моя спина прилипла к прохладной панели позади меня. Все, что я могу сделать, это уставиться на Массимо.
— Ты поняла, ангел?
Я киваю.
— Хорошо.
Он отпускает мой подбородок и, не говоря больше ни слова, берет меня за руку и выводит из лифта.
Он назвал меня красивой. Нет… прекрасной . Он это серьезно? Или это просто белая ложь, чтобы заставить меня чувствовать себя лучше? Некоторые его поступки сбивают меня с толку, заставляя думать о смешанных посланиях. Как в тот… момент в магазине. Я могла бы поклясться, что он собирался поцеловать меня, пока продавец-консультант не прервал нас.
Я украдкой смотрю на Массимо, наблюдая за его суровым профилем, пока пытаюсь не отставать от его длинного шага. То, как движется его тело — размеренными, целенаправленными движениями, пока он сканирует свое окружение, словно хищник на охоте — заставляет мое сердце биться неровно. Он самый горячий мужчина, которого я когда-либо видела. Нет, конечно, он бы не поцеловал меня. Я просто фантазирую то, что хотела бы, чтобы было правдой.
Мы находимся между двумя припаркованными машинами, направляясь к "Ягуару" Массимо, пристроившемуся в заднем ряду, когда он резко отпускает мою руку.
— Пригнись, — шепчет он, одновременно заведя руку за спину, не сбавляя шага. — Сейчас, Захара.
Я тут же приседаю.
Массимо поворачивается влево, держа пистолет в руке. Громкий хлопок взрывается в широком пространстве, за которым следует несомненный звон разбитого стекла. Инстинктивно я обхватываю голову руками.
Раздаются выстрелы. Где-то начинает реветь автомобильная сигнализация, а затем еще одна. Пуля попадает в белый седан справа от меня. Трудно определить, откуда ведется стрельба, но я вижу, как гильзы падают на землю вокруг ног Массимо, когда он стреляет в ответ. Я считаю до трех, прежде чем шум стихает.
— Пошли. — Массимо хватает меня за руку и тянет вверх. — Быстрее.
Расстояние до его машины мы преодолеваем бегом.
— Не высовывайся, — рявкает он, закрывая пассажирскую дверь после того, как я забираюсь внутрь, и спешит обогнуть капот, чтобы сесть за руль.
Шины визжат, когда он сдает назад, а затем поворачивает к выездной рампе. Когда мы подъезжаем к воротам гаража, он притормаживает и открывает дверь, разглядывая что-то на земле. Я наклоняюсь, чтобы посмотреть, что это, но успеваю заметить пару ног, прежде чем Массимо захлопывает дверь машины и нажимает на газ.
  
— Ты знаешь, кто это был? — спрашиваю я.
— Да. Парень из тюрьмы. Между нами были некоторые разногласия, но он вышел несколько лет назад.
— Должно быть, большие разногласия, раз он пытался убить тебя сейчас. Как он тебя нашел?
— Я бы тоже хотел узнать ответ на этот вопрос. — Он протягивает руку и касается моей щеки. — Ты в порядке, ангел?
Его прикосновение обжигает мою кожу, жар от него распространяется по мне, пока не становится трудно дышать. Глаза Массимо не отрываются от дороги, пока он проводит большим пальцем под моим глазом. Быть под обстрелом вряд ли приятно, но внезапно все становится не так уж плохо.
— Да, — бормочу я. — Конечно.
Пока мы едем к дому Массимо, его внимание постоянно переключается между дорогой впереди и зеркалом заднего вида. Он беспокоится, что за нами кто-то следит? Не думаю, что дело в этом. Он не оглядывается назад и не смотрит в боковые зеркала с каким-либо настороженным намерением. Мы останавливаемся на светофоре, когда его брови внезапно хмурятся, а взгляд метнулся обратно в зеркало.
— Заткнись, придурок, — бормочет он. — Мне надоели твои постоянные придирки.
Я моргаю, в замешательстве.
— Что?
— Прости. Я просто… Ничего. Ничего. Он качает головой. — Черт.
Всю оставшуюся часть нашей поездки я не могу не наблюдать за ним. Массимо вообще ничего не говорит. И все же я волнуюсь за него. Я видела его вспыльчивость. Она, конечно же, никогда не была направлена на меня, хотя со всеми остальными он, похоже, не может ее контролировать. Он безжалостен. Резок. Нетерпелив. Само по себе это довольно странно, учитывая его скрупулезность и целеустремленность. Его такт и способность делать расчетливые ходы. Если он не сможет сохранить самообладание во время встречи с Советом, это не кончится ничем хорошим. Для них, а самое главное, — для него.
— Есть ли у тебя предположения, почему этот парень хотел тебя прикончить? — спрашивает Сальво, наливая виски на два пальца в стакан и передавая его мне.
— Он пытался несколько раз обокрасть меня. Поэтому я взял на себя смелость избавить его от одной из его владений.
— В тюрьме? Что это было? Деньги? Сигареты?
Я делаю большой глоток и наслаждаюсь жжением в горле.
— Его селезенка.
Ножка стула, которую я использовал для своей работы, вызвала значительную перфорацию желудочно-кишечного тракта. Что гарантировало, что ублюдку придется всю оставшуюся жизнь срать в пластиковый пакет. Так что да, у него был на меня зуб. Вот только он никак не мог знать, что я вышел из тюрьмы, и уж тем более не мог найти меня за считанные дни. Без посторонней помощи. Как только мы вернулись домой, я попросил Пеппе проверить машину на наличие жучков. Он обнаружил устройство слежения, установленное на шасси.
— Что ж, я рад, что ты выбрался без единой царапины. Не то чтобы я ожидал чего-то другого. — Сальво смеется и отпивает свой виски. — Мне звонил наш источник. Пришли результаты токсикологического анализа Армандо. Цианид. Они не могут точно определить время смерти, за исключением интервала от восьми до десяти часов.
Итак, муж-психопат Неры все-таки оказался прав, как я и подозревал.
— Камеры на вилле Леоне ничего не зафиксировали? — спрашиваю я.
— Ничего.
— Держу пари, что за этим стоит тот же ублюдок, который заказал убийство Неры. Армандо и он, скорее всего, работали вместе, но когда этого идиота поймали, его заставили замолчать, прежде чем он успел заговорить.
Сальво качает головой.
— Армандо мог быть единственным ответственным за покушение на Неру. Он был по уши в долгах и брал деньги на стороне. Он, вероятно, испугался, что Нера его раскусила.