Щекотка ревности (СИ)
— Бароны Ажпараг, Кирквальс, Себетуш… — скучающим голосом перечислил я, — граф Норнберг, ваш… «козырь», должник с перезаложенным собственным вассалам имуществом, позор страны. А еще бард, надо же. Вы в прокламаторы потянули барда, не выходящего два года из творческого кризиса и запоя. Вы понимаете, насколько это смешно и жалко вышло, господин Брахиус?
— Нет, не понимаю, — выдохнул человек, — Не желаю понимать! Не желаю спокойно сидеть и смотреть на то, как рушится Агалорн! Как его продают все, даже сам король Конрад Первый!
— Вы просто решили очистить свою совесть самоубийством, — в ответ вздохнул я, — Столь высокопоставленный вельможа ваших качеств неминуемо сохранил бы высокое место при дворе нового Агалорна, возможно даже самое высокое, чтобы быть в определенном смысле медиатором между герцогами, однако теперь…
Брахиус выпучил глаза и шумно сглотнул. Кажется, он внезапно что-то осознал.
— Ага! — обрадовался я, — Значит, вас подставили, милейший!
— Этого не может быть… — пролепетал бедолага-идеалист, — Мне обещали…
— Вас устранили. Вместе с кучкой дворян, которые совершенно ничего не решают, не могут решать, и существовали только за счет своей древней истории и уважения к их родам, — покивал я, — Ну так, кто это был? Ванланды? Краудберги? Кто воспользовался вашим отчаянием, Брахиус?
Кто вымел мусор? Кто самое слабое звено? Ванланды? Ну, вряд ли они действовали без ведома соседей.
Эх люди-люди, человеки. Несколько сотен лет вседозволенности, и вы превращаетесь в таких же циничных продуманных сволочей, какие живут в Нижнем мире. И кто после этого оспорит мой расизм, а также нежелание иметь дело с другими расами? Даже эльфы, уж на что высокомерные твари, но махинирующие в сложнейшей схеме собственных культурных традиций, законов и обычаев. У людей такого и близко нет. Сделал гадость — и на сердце радость. Почему бы не сдуть мусор перед тем, как вручить Палетте Акийской большой калорийный подарок? Ну а что с мусором будет «сдут» и Брахиус, исчерпавший свою полезность приводом подменного короля, так и хорошо. Зачем нам нужен потенциальный центр влияния? Сами разберемся. Не удивлюсь, если и госпожа Синглс теперь не удержится… кем бы она тут не была.
— Брахиус, я вам искренне симпатизировал с самого начала, но вы, боюсь, так не поняли и не приняли, что Конрад Арвистер давно уже кто-то другой. Я Блюститель, господин Брахиус. Передо мной стояли и стоят задачи куда важнее, чем государственный строй одной страны. Благодаря таким как я, вы здесь, в Сомнии, можете жить спокойно, своей жизнью, испытывая лишь те потрясения, которые уготовила вам собственная история и собственный мир. Вы этого не услышали в своё время. Не захотели понять. Вы стояли посреди Омниполиса, вы были свидетелем, что существуют механизмы, системы и хитрости, превосходящие ваше понимание, но вместо того, чтобы думать и планировать — поставили всё на слепую веру. Прощайте.
Откровенно грустно было покидать темницу, оставляя позади этого обманутого и подавленного человека, но закон есть закон. Если с Горничными я мог разобраться в частном порядке, восприняв их выходку как хулиганство с откупными, то тут мятежников взяли по всем правилам, во дворце, да еще и с оружием в руках, когда они шли на захват казны и архивов.
Это, как говорится, бутылка.
Вскочив на ахорса, я свистнул котам, запрыгнувшим на седло сзади, а затем поскакал домой. Нужно было начинать собираться. Моя работа как короля была уже практически закончена, а вот как Блюстителя — нет. Нужно было совершить путешествие, в которое я собирался взять всех своих. Рискованно, конечно, но сидеть и ждать на одном месте следующей подставы было бы просто глупо. Противник уже доказал, что умеет быть довольно гибким.
Когда я увидел стоящего на дороге человека, одетого в кожаный плащ и шляпу фасона, не встречающегося в этом мире, я понял, что мой недоброжелатель оказался чересчур гибким и информированным.
— Kayaphi, skarrsnik… — гадко улыбаясь, проговорил небритый Законник, сжимающий в руках короткий меч и арбалет, — Streznicze…
«Слезай вампир. Приехал…», — догадался я о смысле сказанного.
И слез. Слез, извлекая из ножен Деварон, вместе с двумя макабрскими душеловами, принимающими свой естественный вид рыжих крылатых чудищ. Ухмылка Законника при виде старых знакомых слегка поблекла.
Но лишь слегка.
Яркий сомнийский полдень, король-вампир и Законник посреди поля, залитого солнечным светом. Стоит лишь содрать с меня капюшон, как всё кончится.
Встав напротив не двинувшегося ни на дюйм врага, я ненароком подумал, что выглядит он просто прекрасно для проклятого, ушибленного темной и элементальной магией, покусанного гигантским грызуном, трахнутого об стену и выброшенного в окно человека. Просто великолепно он выглядел, этот макабрский Законник, а учитывая, как сразу занервничали душеловы, он еще и чувствовал себя замечательно. Что было невозможно.
Но было.
Что же, Конрад, либо это твоя последняя остановка, либо ты сейчас тряхнешь стариной так, как не тряс никогда. Хотя… зачем делать исключения? Берем всё и сразу!
С этой мыслью я швырнул в Законника запасной подковой, которые всегда возил на своем ахорсе. Металлическая фигня полетела тому в грудь, а сам я, пригнувшись, поскакал нелепым крабиком от своего транспортного средства. Противник увернулся от брошенного предмета, кинувшись рыбкой вбок впротивоход моему крабьему танцу, умело переводя прыжок в кувырок и скрываясь в высокой траве. Через секунду из травы с мявом вылетел крылатый рыжий кот, явно получивший пинка, а высунувшаяся следом голова Законника, бешено вращающая глазами, получила сначала запасной подковой номер два, а затем и верещащим крипом, мучительно и быстро сгорающим под яркими лучами солнца.
Я, знаете ли, тоже умею в эти приколы. А еще очень и очень люблю жить.
Мы встретились на краю этого участка с высокой травой. Я, он, разодравший ему щеку Оппенгеймер (или Хуммельсдорф), а еще арбалетный болт, таки прилетевший мне в бедро. Впрочем, к получению болта я был готов, поэтому сразу после того, как Законник, отвлеченный котом, попал мне в ногу вместо груди, я шарахнул по концу болта кулаком, моментально выталкивая его из раны. А затем прыгнул вперед, пытаясь резануть макабрца по шее.
Началась натуральная дуэль на мечах. На моей стороне была нечеловеческая сила, скорость, ловкость, более длинный меч и два чудовищных кота, парящих у нас над головами, а на стороне человека всё тоже самое, но без котов и длины лезвия основного оружия. Вместо этого, у него были метательные ножи. Короткая сшибка завершилась тем, что я отскочил с двумя лезвиями в теле и одним большим порезом, через который чуть ли не вывалились кишки, а Законник остался стоять с разрезанной до кости правой щекой и надрубленным мной коленом, потеряв шляпу и шансы на выигрыш.
Во всяком случае я так думал, выпуская по врагу проклятие.
— Xervv’s tak-lan’F! — выдавил я из пересохшей глотки заклинание, а из руки, направленной к противнику — черную, отливающую фиолетовым блеском змею проклятия на анемию.
Боевые проклятия, они знаете какие? Главное покороче, а любой эффект в масть.
Проклятие быстренько впиталось в разбитое подковой и порезанное мечом лицо макабрца, после чего я стал к нему подкрадываться, празднуя победу. Над головой гордо реяли коты.
— Blakitno, skarrsnik… — хрипя и плюясь смесью крови и слюны, выдохнул убийца монстров, — Ba daje skudro…
А потом широко улыбнулся, раздирая остатками мышц рану на лице. Я настороженно остановился, а Законник, сделав вперед неуверенный шаг, дернул головой вправо, хрустнув шеей. Крутанул мечом. Взглянул на меня и…
…на его лбу зажглись голубые символы. Три. Один за другим, вроде бы неторопливо, но набирая и набирая свечение такой яркости, что черты лица человека почти сразу стали не видны.
— Вот срань, — хрипнул я, изо всех сил выполняя маневр отступления, называемый «отчаянный прыжок жопой назад изо всех сил». Душеловы взвыли.