Помещицы из будущего (СИ)
- А ничего. Побранятся люди для порядку, и вся недолга. Оно ж без краденого на столе и праздник пустой! – засмеялась Аглая Игнатьевна. – Люди сами оставляли, чтобы брали к столу… Заведено так в деревне.
В эту минуту за закрытой дверью послышались чьи-то быстрые шаги, и у меня почему-то болезненно сжалось сердце. Даже дышать стало трудно. Раздался стук, а потом в комнату заглянул Захар.
- Барышня… Елизавета Алексеевна… там это… барина привезли… супруга вашего…
Мне показалось, что я сейчас потеряю сознание. Комната поплыла перед глазами, вызывая приступ тошноты.
- О Господи! Тебе дурно?! – Таня бросилась ко мне, но я глубоко вдохнула и спросила севшим голосом:
- Что значит привезли? Он мертв?
- Дышит! Вот только плох он, – Захар не знал, куда деть глаза, комкая шапку. – Что делать, скажите? Мы сейчас с мужиками мигом подсобим!
Я сжала кулаки так сильно, чтобы ногти впились в ладошки. Боль немного привела меня в чувство. Никаких обмороков. Только не сейчас.
- Ох, горе! Ох, беда! Елизавета Алексеевна, вы бы не ходили! – запричитала нянюшка. – Не ровен час приключится чего! Дитенка-то пожалейте нерожденного! Мы сами все! Сами!
Но я уже бежала к дверям, накинув на плечи теплую шаль.
- Куда?! – Захар преградил мне дорогу, стягивая свой тулуп. – Застудитесь! - накинул его мне на плечи и только тогда отошел в сторону.
Пока я бежала к входным дверям, в моей голове не было ни единой мысли. Звенящая пустота спасала от боли. Но когда я выскочила на крыльцо, меня охватила паника.
Сквозь снежную круговерть виднелись очертания телеги, стоящей у фонтана. Рядом застыли два монаха, похожие на темных вестников в своих мрачных одеяниях, а из черного двора уже тянулась вереница слуг.
Я сбежала вниз по ступенькам и бросилась к телеге. Мои руки дрожали, сердце выскакивало из груди, а к горлу подступали рыдания. Где он? Что это?!
Вместо мужа я увидела только гору одеял и тулупов, припорошенных снегом.
- Где? Где?! – шептала я, лихорадочно ощупывая холодный кокон. – Павел!
- Здесь я… здесь… душа моя…
Наконец я увидела бледное лицо своего мужа, обрамленное темными волосами. Под его глазами залегли глубокие тени, а густая щетина делала его лицо еще более худым.
- Все будет хорошо! Слышишь? Все будет хорошо! Я тебе обещаю! – я зарыдала, целуя его колючие щеки, а потом крикнула: - Захар! Немедленно несите Павла Михайловича в дом!
Таня распорядилась, чтобы монахов накормили и выделили место для отдыха, после чего подошла ко мне.
- Я прошу тебя, будь сильной. Ты ведь уже не одна. О ребенке подумай.
- Да, да… ты права… - я шумно выдохнула, наблюдая, как Захар осторожно поднял Головина и понес к дому. – Я буду сильной. Беги на кухню, пусть бульон варят и воды греют, да побольше!
- Хорошо! – Таня побежала на кухню, а я пошла в дом, с трудом переставляя ноги. Мне было страшно. Я боялась, что это начало конца.
Павла Михайловича Захар отнес в мою комнату и аккуратно положил на кровать.
- Помоги мне снять с него эти сырые тряпки! – попросила я его. – От них тюрьмой пахнет!
Головин тихо засмеялся, но сразу же закашлялся, чем напугал меня. Лишь бы не воспаление легких!
- Елизавета Алексеевна, я снова в ваших заботливых руках…
- Отныне так будет всегда, - заверила я его. – А теперь позвольте нам раздеть вас.
Мы с Захаром сняли с Головина одежду, и я накрыла его одеялом, сдерживая слезы от того, что увидела. Муж сильно похудел. Но это было поправимо, главное поставить его на ноги.
- Сжечь одежу, барыня? – Захар кивнул на вещи. – Чтоб и духу этого в усадьбе не было.
- Сожги. Да так, чтобы и пепла не осталось, - прошептала я, не сводя взгляда с мужа.
Слуга вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, а Головин тихо сказал:
- Вы сейчас еще красивее стали, Лизонька. Я так скучал по вам…
- И я… и я… - у меня подкосились ноги и я рухнула рядом с кроватью. – Не покидайте меня больше…
- Тише… тише… - его рука легла на мой затылок. – Теперь я с вами.
- Но как? Как вас выпустили из тюрьмы? – я до сих пор не верила, что происходящее реально.
- Как слег я, отец Василий написал прошение обо мне… Вот и отпустили, посчитав, что я уже вину свою искупил, - с горечью ответил Павел Михайлович. – Без вины виноватый.
После того как все эмоции немного успокоились, я спросила у Тани можно ли мужа искупать, на что она ответила утвердительно.
- У него нет температуры, слабость, видимо, из-за осложнения остеохондроза и обострившихся болей. Похоже, Павел Михайлович застудился очень сильно, вот и вернулась болезнь. Но помыть его нужно, конечно. Просто не затягивать с купанием.
Итак, мы должны все начать сначала. Массаж, растирания, гимнастика. Я была полна решимости, поставить мужа на ноги.
Глава 14
Все началось с самого начала. Мы с Таней сварили мазь со скипидаром и еще одну по рецепту Аглаи Игнатьевны. Она рассказала, что ею снимали боли в коленях. В ее состав входили: корни одуванчика, берёзовые почки, тмин и перечная мята. В них нужно было добавить в равном количестве сливочное и растительное масла и варить еще полчаса. Поила я мужа отварами из шиповника, боярышника, пустырника и лабазника. Морс из клюквы и, конечно же, диета. Особенно я уделяла внимание блюдам и продуктам, содержащим коллаген, и способствующим его выработке. Костный бульон, телятина, яичный белок, а также грибочки и чеснок. Слава Богу, аппетит у мужа был хороший.
Когда интенсивность болей стала уменьшаться, супруг стал делать легкую гимнастику, морщась от неприятных ощущений. Но стойкости ему было не занимать. Павел хотел встать на ноги, он хотел жить.
Купец Пименов часто приезжал к нам в усадьбу, рассказывая обо всем, что происходило на заводе. Он очень любил у нас обедать, особенно его интересовали наши горшочки. Он пробовал и рыбу, и овощи, и грибочки, в предвкушении потирая руки перед каждым из них. Почти все приготовления к запуску производства были сделаны, осталось только привезти рабочих-стеклодувов. Для них нужно было приготовить жилье, потому что мастера имели семьи.
Головин с интересом слушал наши разговоры и давал советы, если ему казалось, что он мог предложить что-то стоящее.
Родители Андрея нанесли нам визит в один из снежных дней. Таня очень переживала, как ее воспримет столь благородное семейство, ведь отец ее избранника был настоящим графом. Но они оказались замечательными людьми. Простыми, доброжелательными, что разительно отличало их от Потоцких.
Александра Ивановна чем-то напоминала актрису Ирину Пегову. Милое лицо с ямочками, приятная полнота и взгляд переполненный любовью, который она не сводила со своего мужа. Женщина не отходила от Тани весь вечер. Она интересовалась хозяйством, восхищенно слушала рассказы о консервации и огородных делах.
- Никогда бы не подумала, что вы такие! – она повернулась к мужу и сказала: - Дорогой, нам срочно нужна такая невестка! Чтобы ни случилось, с голоду мы точно не умрем!
Таня довольно улыбалась, немного смущаясь, а я радовалась за нее. Она обязательно должна быть счастливой.
Этот визит можно было считать смотринами, и так как я являлась опекуншей Тани, родители Андрея договаривались со мной о дне сговора. Он должен был произойти после новогодних праздников. Как бы мне ни горько было расставаться со своим четырехглазиком, но я понимала, что жизнь продолжается, и сейчас у подруги появилась возможность прожить ее сполна. Таня должна иметь деток, ощутить радость материнства, ведь это самое главное достижение женщины.
С «кузьминок» начался рождественский пост, но в усадьбе его придерживалась только дворня, Таня и Глашка с Аглаей Игнатьевной. Я не постилась по причине беременности, а Павлу нельзя было по состоянию здоровья. Теперь все ждали Рождества, чтобы от души повеселиться и наесться всяких вкусностей. В это время его праздновали двадцать пятого декабря, а уже после приходил Новый год.