Карбон (СИ)

Луна действительно оставляла желтый свет на воде.
И правда - прекрасная иллюзия.
- А знаешь, что ещё красивое? - вдруг как-то насмешливо произнес Давид.
- Что? - оглядываясь по сторонам, спросил Борис.
- Банально, но это… Ты, - с придыханием шепнул Давид, став абсолютно серьёзным, и Борис растерялся.
Воспользовавшись этим, Давид притянул его за талию, развернул к себе и приподнял ему подбородок.
Намерения Давида были ясны, как день.
Секундное замешательство, как проявление слабости, и Борис с опозданием, с трудом отвернулся.
Повисла тишина.
Борис закусил нижнюю губу, чтобы отвлечься, взять себя в руки.
Давид был так близко. Но Борис знал - на самом деле, он так далеко, что хотелось кричать. Между ними пропасть.
И Борис не желал обманывать Давида. Говорить ему - смотри, тут навесной мост, мы легко перейдём эту пропасть.
Потому что навесного моста не было, и Давид разобьётся, если сделает шаг вперед.
- Почему? - глухо, отрывисто произнес Давид, - Почему? Что не так? Ты говорил, что любой захочет со мной встречаться. И я чувствую - я тебе нравлюсь. Точно не отвратителен! Тогда почему? Потому что ты ревнивый? Ну, хочешь… Хочешь, я буду одеваться попроще, буду не таким тактильным с другими…
- Нет, - сказал прежде, чем подумал, Борис, - Нет. Ты не должен меняться. Ты всегда должен быть собой. Никто не достоин твоих жертв. Любить должны именно тебя, а не того, кто одевается «попроще»…
Мне нравишься ты. Такой, какой ты есть.
- Ладно, я не буду подстраиваться, - покладисто согласился Давид, - Ты говоришь мне очень приятные вещи. Ты уважаешь меня, защищаешь… Но при этом отказываешь. Так что не так? Все-таки не нравлюсь?
Борис молчал. У него бы язык не повернулся сказать, что Давид ему не нравится.
- Я успокоюсь, если это действительно так, - упрямо сжал губы Давид, - Если ты мне в лицо скажешь - ты мне не нравишься, Давид Феретти, ты мне противен, я лучше жабу поцелую, лучше с первым встречным лягу…
Борис не произнес ни звука. Просто смотрел, как волны плавно огибают его ноги.
Он бы не смог сказать подобное в лицо Давиду, даже если бы был самым гениальным актёром.
Просто был неспособен.
- Ты не можешь, - угадал его мысли Давид, - А значит, у меня есть шанс.
Шанс?
Вряд ли.
Скоро все это закончится. Борис посетит мероприятие, на которое его с помощью Давида хотел запихать Карбон, добудет нужную информацию и уволится. Перестанет быть помощником Давида Феретти. Уволится, найдёт адекватную причину.
Давид будет его уговаривать вернуться, конечно, будет грозить высокой зарплатой (которую никто не видел), возможно, примется караулить Бориса у общежития…
Но рано или поздно Давид устанет. Устанет ждать, терпеть отказы… Чувства, как и цветы, нужно питать. Без этого они умрут.
Страсть Давида однажды завянет. Никто не может добиваться другого человека вечно.
Настанет время, когда они снова станут чужими. Расстанутся. Для Давида Борис станет чужим, посторонним… Так должно было случиться изначально.
Однажды Давид поймёт, что «Майкл» - это прошлое.
Борис же…
Борис обещал, что никто не причинит Давиду боли, и он исполнит это обещание. Пока будет способен.
Он станет ангелом-хранителем для Давида. Невидимым. Давид не узнает, что Борис, по мере возможности, будет с ним рядом.
Конечно, самое легкое, что мог сделать Борис, - это согласиться, сдаться, поцеловать Давида. Но Борис был не настолько слаб. Не настолько низок.
Давид заслуживал правды. Заслуживал нормальных, здоровых отношений. Безопасности, счастья, уверенности в завтрашнем дне.
 
Все это Борис дать ему не мог.
Он даже не мог шепнуть ему собственное имя, что говорить об остальном?
Борис не мог так поступить с Давидом, потому что он Давида лю…
Борис резко вырвался из объятий Давида и отвернулся.
Хватит. Пожалуйста…
- У тебя нет шансов, - глухо произнес Борис, - Прости.
Давид схватил его за руку.
- Майкл, - резко, даже как-то жестко прошептал он, - Ты сам понимаешь, что у меня есть шансы. Не ври мне. Почему ты отталкиваешь меня?
- Потому что я не Майкл, Давид, - осталось невысказанное.
- Что мне сделать, чтобы ты мне ответил? Чтобы я услышал, наконец, «да»?! - Давид прижался к нему со спины.
Он тяжело дышал.
Ничего. Ты ничего не можешь изменить.
Судьба давно расставила свои карты.
- Ладно, если сейчас ты не можешь сказать мне «да», я спрошу ещё раз, позднее, - уверенно кивнул Давид, - Я спрошу завтра, послезавтра, через неделю… Я буду спрашивать тебя раз за разом.
- Не надо, - слабо пробормотал Борис, - Не надо завтра и послезавтра…
- Хорошо, а когда надо? - не сдавался Давид.
Он же не отстанет, верно?
- Спроси меня 16 марта, - сам не понял, как выдохнул Борис.
- Что?! - удивленно выпалил Давид, - 16 марта?! До него целая вечность!
Да, нужно было пережить осень и зиму.
- А ты не подождёшь? Слишком долго, да? - Борис слабо улыбнулся, но хотелось плакать.
Он не оборачивался. Лишь чувствовал дыхание Давида своими лопатками.
- Я подожду, - после недолгой паузы решительно проговорил Давид, - Но я буду надеяться, что ты сдашься раньше. Почему именно 16 марта? Первая попавшая дата?
Нет.
Будучи совсем маленьким, Борис увидел на улице цветные шарики, счастливого ребёнка и спросил у наставника, что случилось, почему мальчик такой радостный.
Наставник спокойно ответил:
- Отмечают день рождения. День, когда он родился.
- А у меня его нет? Дня рождения? - ровно уточнил Борис.
Его нашли на улице. Кто знал, когда он родился.
Наставник помолчал, а потом пожал плечами и пояснил:
- У всех есть день рождения. У тебя шестнадцатого. Через две недели. Торт тебе не куплю, лишнее. Но свожу на бокс. И… На баскетбол.
Тогда они действительно ходили на бокс и баскетбол.
Позднее - на бои без правил.
И каждый раз Борис был счастлив.
Позднее он понял, что наставник просто придумал дату его рождения. Но какая разница?
Борис всегда считал 16 марта своим днём, как бы ни было на самом деле.
Правду Борис Давиду сказать не мог. Просто потому что у Майкла Брауна стояла другая дата рождения.
- Чем тебе не нравится 16 марта? - вслух, очень тихо пробормотал Борис, - Самое время, чтобы начать новую жизнь.