Грешить ради Сиенны (ЛП)

Я уставилась на него, ужасаясь мысли о том, что кто-то может это увидеть.
— Нет! Никто. Я не показываю свое тело ни одному мужчине. Я просто думаю, что они красивые.
— Я тебе не верю. Я думаю, что у тебя были нечестивые мысли, дочь моя.
Он тяжело дышал, а его член все еще торчал между бедер, как будто эта ситуация возбуждала его, несмотря на его гневные слова. Я приказала себе перестать смотреть на него, но не могла оторвать взгляд. Я никогда не видела таких раньше, даже в Интернете. На компьютерах было слишком много блокировок контента, а на телефоне — программ родительского контроля, поэтому я так и не смогла найти его в сети. Однажды Сара описала мне такой член, но мое воображение никогда не смогло бы представить что-то точное.
Член отца оказался толще, чем я ожидала, и длиннее, с большой веной, идущей по нижней стороне до самой грибовидной головки. На кончике выступила капелька влаги, и я облизнула губы, даже не успев подумать о том, что делаю.
Отец застонал.
— Посмотри на себя, как ты изголодалась по нему. Вот о чем ты думаешь по ночам, когда трогаешь себя? Ты представляешь, как берешь член в рот?
Мой взгляд метнулся к нему.
— Что? О-откуда ты это знаешь?
— Я наблюдал за тобой, — нахмурился он. — Скакала на подушке и лежала на спине, зарывшись пальцами глубоко в пизду.
— Наблюдал?
Я не могла придумать ничего более унизительного, чем осознание того, что за мной так наблюдали. Это были мои самые личные моменты, те, которые не предназначались ни для кого другого. И думать о том, что мой отец наблюдал за этим, было просто постыдно.
— Да, наблюдал. И не я один, знаешь ли. Господь видит все, даже то, что ты делаешь в темноте. Ты хоть думала об этом?
Он задал вопрос, но у меня не было возможности ответить. Он просто продолжал.
— Твои поступки имеют последствия, знаешь ли. Посмотри, как ты меня развратила.
У меня отвисла челюсть. Не мог же он на самом деле обвинять меня в том, за чем я его застукала. Это было совсем нечестно.
— Я делала это не для тебя, — попыталась возразить я, но было трудно возражать ему, пока я все еще лежала на полу у его ног. Здесь я чувствовала себя такой уязвимой. — Это не моя вина.
Он покачал головой и потянулся вниз, чтобы схватить меня за руку, и дернул меня, пока я не оказалась на коленях перед ним. Я тряслась от страха, не понимая, что он собирается со мной сделать. Я никогда раньше не видела его с такой стороны.
— Это точно твоя вина, — твердо сказал он. Его эрекция была прямо перед моим лицом, но я старалась не смотреть на него, боясь еще больше разозлить, уделив все свое внимание его члену.
Это было бы неправильно, верно?
— Ты грешница, Сиенна, — продолжал он, сложив руки на груди так, как всегда делал, когда выражал свое неодобрение. — Тебе просто повезло, что я единственный в этом доме, кто знает об этом. Твоя бедная, милая мама пришла бы в ужас, если бы узнала.
Это задело меня за живое, и мои глаза наполнились слезами, когда я подавила рыдания. Его слова привели меня в ужас, и я знала, что не забуду их, потому что он был прав. Если я думала, что вчерашний щипок, который она мне сделала, был плохим, то застукав меня за мастурбацией, она сделает еще хуже.
— Пожалуйста, папа, не говори ей, — умоляла я. Я не могла вынести мысли о том, что мне придется столкнуться с ее суровым неодобрением. — Пожалуйста. Я сделаю все, что угодно. Только сохрани это в тайне между нами.
— Что угодно? — спросил он, снова взяв меня за волосы и одарив холодной улыбкой, от которой у меня упало сердце. Но я кивнула. — Хорошо. Потому что ты должна быть наказана за свое поведение.
Я вытерла слезы, тяжело сглотнув.
— Наказана?
— Если ты хочешь, чтобы я сохранил это в тайне от твоей матери, ты должна будешь делать все, что я тебе скажу. Ты понимаешь? Ты примешь свое наказание как хорошая девочка, или тебе придется иметь дело с моим вечным разочарованием. А ты ведь этого не хочешь, правда?
Я поморщилась. Мне была невыносима мысль о том, что мне придется столкнуться с таким разочарованием от него. Я даже не подумала о том, что то, чем я занималась одна в своей комнате, может закончиться подобным образом.
 
— Я сделаю все, что ты скажешь.
Не успели эти слова вырваться из моего рта, как он уже схватился за основание своего члена. Притянул меня ближе, зажав рукой мои рыжие волосы. Он ударил меня по лицу. Это было не больно, но от шока я задохнулась. Мой отец, самый преданный проповедник из всех, кого я когда-либо встречала, бил меня по щеке своим эрегированным членом. Когда я смотрела на него сквозь ресницы, он сделал это снова, и я не смогла сдержать стон.
Жгучее возбуждение захлестнуло все мое тело, заставив киску затрепетать от желания, а соски напрячься. Я знала, что это так неправильно, но ничего не могла с собой поделать. Никогда еще я так не хотела прикасаться к себе.
Но меня наказывали за это. Я никак не могла сделать это, чтобы не получить еще больше неприятностей.
Отец схватил меня за челюсть и сжимал, пока я не открыла рот. Как только мои губы раздвинулись, он засунул его внутрь.
Я привыкла выполнять его приказы и только что согласилась сделать все, что он захочет, но все равно поднесла руки к его бедрам, чтобы оттолкнуть его. Но это было бесполезно. Он был слишком силен для этого, но я могла сказать, что моя попытка разозлила его, потому что он крепче вцепился в мои волосы, пока мой скальп не запылал от боли.
Я не знала, что делать, кроме как открыть рот еще шире, принимая все, что он мне давал. Его хватка на моих волосах немного ослабла, но его член стал больше и вошел прямо в мое горло. Я застонала, и на глаза снова навернулись слезы. Он удерживал мою голову на месте, грубо трахая мое горло, не заботясь о том, что каждый раз, когда головка его члена достигала задней стенки моего горла, я задыхалась, мои ногти впивались в плоть его бедер.
Слезы текли по моим щекам нескончаемыми потоками, и я продолжала бороться с навязчивой плотью отца, но какая-то часть меня — какая-то глубоко запрятанная сторона, которая, как я полагала, была такой же шлюхой, как утверждал отец, — любила это. Я была мокрой, как никогда раньше, хотя моя челюсть болела, и я едва могла дышать, обхватив его большой член.
— Папочка. — Я задыхалась между рваными вдохами. Теплая струйка слюны покрыла мой подбородок, стекая по груди и попадая на колье с крестиком.
— Грязная девчонка. Слюни на символ Христа и всего того, ради чего он пожертвовал собой. Шлюха.
От его взгляда у меня по позвоночнику пробежала дрожь. Зловещая ухмылка искривила его губы, усиливая леденящий эффект его пронизывающего взгляда.
Я была так возбуждена, что едва могла это выдержать. Я твердила себе, что это неправильно. Я не должна получать от этого удовольствие, но это только еще больше распаляло меня. Что со мной было не так?
— О, да, вот так, — простонал отец. — Если ты хочешь быть шлюхой, я покажу тебе, как это делать. Это правильно. Когда-нибудь тебе понадобится знать, как ублажать своего мужа. Это мой долг как твоего отца и проповедника.
Я хотела сказать ему, что это неправда, что я должна беречь себя для своего будущего мужа, но кто я такая, чтобы спорить с ним? Отец всегда был для меня авторитетом в вопросах морали. Если он говорил, что поступить так — его долг, я должна была его слушаться.
Какой-то голос в моей голове утверждал, что я просто иду на это, потому что я действительно шлюха, которая жаждет еще больше его доминирующего обращения и наконец-то почувствовать в себе член, о котором я фантазировала, даже если он принадлежит моему отцу. Я старалась не обращать на это внимания. Было проще согласиться с тем, что сказал отец. Я уже делала это большую часть своей жизни.
Поэтому я перестала думать и погрузилась в процесс сосания его члена. Я даже потянулась вверх, чтобы ухватиться за основание, куда мой рот не мог дотянуться, даже когда он уперся своей эрекцией в заднюю стенку моего горла.