Солдат (СИ)
— Дерьмо, сраное дерьмо!!! — дико вопя, перед Иваном выскочил молоденький офицер в маскировочной куртке и сбитой на затылок фуражке.
И тут же полетел на землю, сбитый вылетевшей из ниоткуда, словно камень из пращи, военфельдшером Курицыной.
— Уходи, Ванюша!!! — заверещала Машка, оседлав немца. — Уходи!!!
— Да идите вы все на хер!!! — Ваня вскочил на ноги, пнул немца в висок сапогом, схватил Машку за шиворот, второй рукой ухватил Иванову и, рыча словно трактор, поволок их за собой.
Дальнейшие события почти полностью стерлись из памяти, когда Ваня пришел в себя, он смог вспомнить только бешено мелькающие перед глазами стволы деревьев.
— Бля… — Иван машинально дернулся, вскочил, чтобы бежать дальше, но его с двух сторон обняли Маша и Варвара Сергеевна и посадили обратно на землю.
— Мы оторвались, ушли, — горячо зашептали они. — Посиди, отдохни, Ванечка, все закончилось…
— Да нихера еще не закончилось… — зло буркнул Иван и отпихнул от себя врачих.
— Твоя обесяла не лугатися!.. — строго забубнил Петруха, откуда-то сзади.
Иван закрутил головой, чтобы найти якута, так ничего в окружающем сумраке не рассмотрел и тихо спросил:
— Что с Ивановой?
— Убили Вику… — печально ответил голос Хусаиновой, тоже почти не различимой в темноте.
Ваня вспомнил, что Иванова приняла на себя предназначенные ему пули и с трудом выдавил из себя вопрос:
— Где она?
— Оставили, там… — Маша ткнула рукой за спину. — Ты не хотел ее бросать, меня ударил. Обругал Динару…
Курицына обиженно отвернулась.
— Простите…
— Баба долсен слусать свой мусик, — наставительно пробухтел Петруха из темноты.
— Да что вы себе позволяете! — вскипела Маша.
— Тихо! — резко оборвала ее Варвара Сергеевна. — Не за что прощать. Он был в состоянии аффекта. Скажите спасибо ему.
— Я не обижаюсь! Спасибо! — торопливо отозвалась Хусаинова.
— Умный баба холосо… — одобрил якут.
Ваня почувствовал, что сходит с ума и сжал ладонями виски.
Щеку вдруг обжег поцелуй.
— Спасибо… — тихо шепнула Варвара Сергеевна, прижимаясь к Ивану. — Спасибо…
— Спасибо, Ванечка, — с другой стороны раздался шепот Маши. А через мгновение прижалась и она.
— Как вы попали в плен? — спросил Ваня.
— Мы выходили с группой полковника Виноградова, — быстро ответила Маша.
— Но отбились от них под обстрелом, — продолжила Варвара Сергеевна. — Семенову убило, Малиновская пропала, теть Любу, то есть, военврача третьего ранга Любимову, ранило. Мы ее несли, потом наткнулсь на немцев. Они пригнали нас в ту деревеньку. А там…
— А там эта сука уже была… — зло прошипела Маша. — Видимо сдался в плен раньше.
— Командарм просил, чтобы с нами обращались хорошо, — хмыкнула Варвара Сергеевна. — Но так… для проформы, — она немного помолчала, а потом продолжила с легкой растерянностью в голосе. — Странно все это. Я давно знала Власова. Он всегда производил впечатление знающего и толкового командира. Да и остальные хорошо отзывались о нем. Как так случилось, не понимаю. Видимо, что-то в нем сломалось. Так бывает. А может, Власов просто боялся возвращаться к своим. Знал, что накажут за котел.
— Сука, он! — встряла Маша. — Проклятый предатель! Из-за него все это случилось. Хорошо, что вы его убили!
— Согласна, — в голосе Елистратовой появились властные нотки. — Но болтать об этом не стоит, а лучше сразу забыть. Поняли меня? Курицына, Хусаинова?
— Поняла…
— Так точно…
— И тебе не стоит докладывать командованию, Ваня, — строго заметила Елистратова. — И тому бойцу тоже. Просто забудьте и все.
Ваня кивнул. Он и сам понимал, что смерть Власова может добавить очень много проблем.
— Надо сейсяс ити… — из темноты, наконец, появился якут. — Всю нось надо ити. Немса сибко слой, искать сибко будет. Вставай Ванюска, баба тосе вставай. Я пловеду.
— Еще раз назовешь меня бабой, глаза выцарапаю! — зашипела как змея Варвара Сергеевна.
Петруха шарахнулся от нее и быстро закивал.
— Холосо, холосо, не баба, товались баба-командила…
«Так тебе и надо, попаданец сраный…» — вяло обругал сам себя Ваня и встал.
Глава 17
По синеватому лезвию опасной бритвы скользнул лучик света.
Иван неловко оттопырил локоть, примерился к щеке трофейным «Золингеном», но тут же отдернул руку и зло выматерился.
— Бля… — сразу же машинально оглянулся, после чего еще раз ругнулся. — Совсем зашугал, мудила косоглазый…
Обещание Петрухе он исполнял твердо, прекратив материться при нем. Но якут еще со вчерашнего вечера ушел в разведку и до сих пор не вернулся. Иван уже даже начал волноваться, так как понимал, что без Петрухи ему придется очень несладко.
— Ну и где ты лазишь? — Ваня вздохнул и принялся взбивать помазком мыльную пену в маленьком алюминиевом стаканчике. — Зарежусь, да и хрен с ним… — бурчал он. — Не могли придумать нормальные станки, уроды…
За кустами раздался веселый визг, женская часть отряда, который Иван уже успел образно окрестить: «Три бабы, якут и Ванька-дурачок», решила устроить банно-прачечный день. Иван не возражал, благо за сутки они успели забраться в жуткие ебеня, да и сам он чувствовал себя так, словно не мылся полгода. А тут еще на пути попалась старое охотничье зимовье, на берегу маленького озерца, с чистой как слеза водой.
Женщины устроили помывку прямо рядом с избушкой, а Иван отошел подальше.
Бельишко с портянками он быстро постирал и вывесил на ветках кустов, сам тоже отдраился до скрипа, а теперь, сидя голяком на плоском камне, все никак не мог решиться сбрить опасной бритвой пушок на подбородке.
В очередной раз прикоснувшись бритвой к щеке, он снова отвлекся, теперь уже на хоровод едва заметных в небе самолетов, далеко северней и на глухие взрывы, ощущавшиеся легкой дрожью земли.
Скорее всего, бомбили все еще оказывающие сопротивление разрозненные остатки советских частей в котле, но Ваня справедливо побаивался, что фрицы нащупывают как раз его группу, так как немцы не могли не прореагировать на убийство пленного командарма.
— Угу… — хмыкнул он себе под нос. — Небось успели отрапортовать, что целого генерала в плен взяли, а тут на тебе — херак и нет генерала. Облом, однако. Да уж… умным меня никак нельзя назвать. Девки одно, но нахрен мне сдался этот мудак в очках? Теперь, мало того, фрицы не отстанут, так еще и наши за жопу возьмут.
Термин «наши», он уже использовал атоматически, успев свыкнуться с момента попадания, а немцев именовал, соответственно, «фрицами», «гитлеровцами», «гансами», «колбасниками», а то и вовсе матерно. И даже начал гордиться тем, что волей-неволей отправил в Валгаллу, или куда там попадают дохлые арийцы, два с половиной десятка представителей избранной арийской расы.
Собственноручные отправки «фрицев» на тот свет, тоже уже не вызывали никаких нравственных терзаний, Иван точно знал — если придется еще пополнять свой личный список убиенных — рука не дрогнет.
«Все справедливо… — спокойно подумал он. — Либо ты — либо тебя. И вообще, поделом, нехер лезть. Конечно, знатно дойчи со времен войны успели перекрасится. Хотя… очень сильно подозреваю, дай им подходящего «фюрера» сейчас — вмиг станут прежними. Уроды, мать вашу…»
Позади раздался шелест, Иван схватился за автомат и резко обернулся.
— Это я, Ваня, — тихо сказала военврач второго ранга Елистратова.
Она была одета в одну солдатскую нательную рубаху, мокрая ткань подчеркивала очертания стройного тела, отчетливо просвечивались маленькие соски и темный треугольник в паху, а мокрые волосы были распущены.
Несмотря на полное несоответствие ее одежки современным канонам эротического белья, Варвара Сергеевна выглядела так соблазнительно, что Иван машинально сдвинул колени и закрылся руками.
— Я хотела посмотреть твою рану, — спокойно сказала Елистратова и присела рядом с Ваней.
Иван машинально мазнул глазами по округлой, белоснежной груди в разрезе нательной рубашки и отвернулся.