Дорогой интриг (СИ)

— Не знаю, государь. Мне пока это неведомо.
Король остановился и развернулся ко мне. Он некоторое время рассматривал меня, а после усмехнулся:
— Вы совсем не умеете лгать?
— Зачем? — искренне удивилась я.
— Хотя бы ради того, чтобы сделать мне приятное, — ответил Его Величество.
— Вам доставляет удовольствие ложь, государь? Простите, — я повинно склонила голову. — Но менее всего мне хочется лгать вам. Вы слишком хороши, чтобы выслушивать фальшивые обещания, и я слишком уважаю вас, чтобы обманывать.
Его Величество снова усмехнулся, после вновь сплел наши пальцы, и мы продолжили нашу прогулку.
— Как любопытно, — заговорил монарх. — Вы разом подарили и уничтожили надежды. Я хорош, но вы меня всего лишь уважаете. Так говорят другу, но не мужчине, на которого хотят произвести впечатление.
— Но разве же мы не друзья, государь? — спросила я, бросив на него взгляд искоса.
— Вы считаете меня своим другом?
— Кем же мне почитать моего монарха? Вы добры ко мне, государь, я получаю удовольствие от вашего общества…
— Значит, вам приятно мое общество? — перебил меня Его Величество.
— Неизменно, — улыбнулась я.
— А я сам? Как вы видите меня? — он вновь остановился и посмотрел на меня. — Забудьте ненадолго о моей короне, перед вами мужчинами, Шанриз. Король остался в резиденции, и сейчас рядом с вами Ивер Стренхетт, так каким же вы его видите?
Я отступила от короля на два шага и окинула его взглядом. Он лишь насмешливо изломил бровь, но продолжал хранить молчание. Вопрос был задан, теперь пришло время ответа, и Ивер Стренхетт ждал. Мне было, что ответить, однако я не торопилась, обдумывала слова, готовые сорваться с языка. В них не было оскорбительного, скорей, наоборот. Но я не хотела спровоцировать Его Величество на какие-то действия, которые была не готова принять.
— Знаете, государь, — наконец, заговорила я, — у меня есть один знакомец. Мы не так давно водим с ним дружбу, однако я отношусь к нему с искренней симпатией…
— Уж не о бароне ли Гарде вы говорите? — полюбопытствовал король.
— О нет, Ваше Величество, — улыбнулась я. — Его милость весьма примечателен, мне бывает с ним легко и весело, но сейчас я говорю о другом человеке. Его имя – Ивер, Ивер Стренхетт. Должно быть, вы слышали о нем. Его род известен и славен своими деяниями, и немногие могут похвастаться столь же древними корнями.
— Расскажите, — на губы монарха скользнула ответная улыбка.
Я развернулась и продолжила прогулку, мой спутник присоединился ко мне почти сразу. Он больше не прикасался ко мне, просто шел рядом, заложив руки за спину, и поглядывал на ясное ночное небо, с которого на нас взирали тысячи звезд. Я тоже подняла голову, посмотрела в черную бездну и улыбнулась:
— Знаете, государь, у моего знакомца волосы так же черны, как небо над нашими головами. А глаза, как звезды, такие же ясные, а иногда и такие же холодные, но в них свет разума. Мой знакомец умен, государь, умен и коварен. В этом я убедилась. — Король усмехнулся и скосил на меня глаза. — Он вовсе не красавец, Ваше Величество, — мой спутник повернул голову и вздернул брови, а я продолжила, не обращая внимания на его ироничное возмущение: — Его черты резки, однако я вижу в них хищника. Я чувствую его силу, и это завораживает. Эту силу, скрытую внутри человеческого тела, я ощутила в тот момент, когда впервые встретилась с ним взглядом, и была покорена. Разве может сравниться с этим правильность черт и миловидность кого-нибудь вроде герцога Ришема? В его светлости я вижу змея, в моем же знакомце скрывается зверь, я его почувствовала и прониклась уважением. И пусть этот зверь не рычит на меня, но я понимаю, что у него есть острые клыки. Надеюсь, они никогда не вопьются мне в горло.
— Что-то еще? — негромко спросил государь чуть охрипшим голосом.
— Ивер полон иронии, Ваше Величество, — продолжила я. — Он может быть приятным собеседником, а может и обернуть шуткой то, за что впору гневаться. С ним бывает легко, если он позволяет вольно говорить с собой, и тогда я тоже могу не скрывать своей натуры. Мне нравится Ивер Стренхетт, государь. И мне не хотелось бы познать этого мужчину иным, даже если я огорчу его словом или делом.
 
Король взял меня за руку, притянул к себе и шепнул, склонившись к моему лицу:
— Не огорчайте, — и прижался к моим губам.
Я накрыла его плечи ладонями и… отстранилась. После и вовсе отступила и произнесла, прежде чем он успел сказать хоть что-то:
— Теперь вы расскажите мне, государь.
— О чем? — с ноткой досады спросил в ответ монарх.
— О белокурой женщине, которую любит Ивер Стренхетт. Она живет рядом с ним, делит ложе и делает счастливым. Я знаю, что Иверу дорога эта женщина. Расскажите мне о ней.
— Спросите своего знакомца, — ответил король. — Я же могу рассказать о девушке, чьи волосы полыхают подобно пламени…
— Господин Стренхетт, — прервала я его, — расскажите о вашей возлюбленной.
Его Величество криво усмехнулся и ответил:
— Знаете, что нас объединяет с королем Камерата? Нам обоим нравится девушка, чьи волосы полыхают подобно пламени.
Я поцокала языком и отрицательно покачала головой.
— Я была откровенна с вами обоими и заслужила, чтобы и со мной были откровенны. И вот еще что. Я слышала, что мужья не любят говорить женщинам, с которыми заводят интрижку, о своих женах. И пусть графиня вам всего лишь любовница, но она вам дорога, раз меняются интрижки, а она остается. И значит, у вашей возлюбленной волосы подобны лунному свету, под которым мы гуляем с вами. И потому я прошу рассказать мне о ней.
— Нет, — чуть помедлив, ответил Его Величество, и я подумала, что сейчас мы вернемся к лодке, но он подал мне руку, и мы вновь зашагали по тропинке: — Я не буду говорить о лунном свете, когда рядом сияет солнечный луч. И раз вы не хотите слушать, о ком мне хочется рассказать, то не станем портить ночь ссорой. Лучше поделитесь, как будете проводить дни, когда я отправлюсь в охотничьи угодья.
И мы больше не возвращались к прерванному разговору. Государь более не делал попыток поцеловать меня, и я даже вздохнула с облегчением. Кажется, мне дали еще время, удовлетворившись тем, что я говорила о государе. Впрочем, впереди был турнир, и оставалось надеяться, что после него меня не ожидал крах моих устремлений. Но об этом я сейчас не думала. Просто наслаждалась прогулкой в мирном уединении и беседой. Той ночью король не спрашивал меня обо мне, не рассказывал и о себе, но беседа вышла легкой и увлекательной. Я совсем потеряла счет времени, и когда небо начало светлеть, Его Величество повернул к берегу, где была оставлена лодка.
Уже в резиденции, он проводил меня до крыла, где жили фрейлины и произнес:
— Благодарю за чудесную ночь, Шанриз. Ложитесь и не вздумайте вставать, чтобы проводить меня, просто пожелайте удачи сейчас. Хэлл услышит вас, и может мне перепадет еще немного удачи.
— Хэлл с вами, государь, — улыбнулась я.
Он задержал на мне взгляд:
— Знаете, Шанриз, в чем разница между луной и солнцем? — вдруг спросил он. — Луна не греет, но в ее лучах не страшно и сгореть. И все-таки жар солнце манит столь сильно, что даже зверь готов бежать за ним, будто глупый мотылек, летящий к пламени свечи. — Он все-таки привлек меня к себе и добавил совсем тихо: — Согрей меня, и я стану ласковым псом у твоих ног.
— Я опасаюсь, что умиротворяющая луна останется прибежищем от жаркого солнца, — ответила я и отстранилась: — Но мой свет для вас, государь.
— Не забывай этого, — сказал он. После поцеловал руку и отступил, повторив: — Не забывай. Не буди того, кого разглядела. — А затем развернулся и ушел, оставив меня в смешанных чувствах.
 
С тех пор минуло три дня, и не могу сказать, что тосковала. В первый день и вовсе особо не заметила, что что-то изменилось, разве что в королевскую библиотеку шла, не опасаясь неприятной для меня встречи с принцессой или герцогом. Да и с Серпиной разговаривать мне вовсе не хотелось. Она после того раза, когда государь впервые открыл двери своей гостиной для игры в спилл, и барон Хендис откликнулся на ее призыв вместо меня, больше не пыталась поговорить со мной наедине. Впрочем, для этого ей пришлось бы отлавливать меня по всей резиденции, а графиня была занята более важным делом – сторожила царственного любовника, всё чаще теряя над ним контроль.