Я сам похороню своих мертвых. Реквием для убийцы. Проходная пешка
Рейкс хорошо его помнил. Приличное место, солидная, снятая внаем обстановка, которую потом продали за долги вместе с компанией. Склад и всякий хлам в нем. Чтобы привести его внешне в порядок, им пришлось работать трое суток.
— И там мы допустили ошибку?
— Слишком ничтожную для официального расследования: в ящике стола среди всякой липы, поддельной корреспонденции и прочего лежал каталог Харди. Не думаю, что вы оставили его нарочно. Он, видимо, просто затерялся в бумагах. Каталог был изрядно потрепан. Ничто так не любил Вюртер, как начинать с подобного пустяка. В каталоге обнаружилась только одна пометка — напротив удочки была маленькая красная точка, поставленная шариковой ручкой. Если человек помечает в каталоге какую-то вещь, он, скорее всего, хочет купить и купит ее. Магазин Харди — на Пэлл-Мэлл, в пяти милях от Дьюк-стрит. Нам оставалось лишь одно: достать список всех, кто покупал такие удочки, а потом выделить и проверить двадцать, от силы пятьдесят человек. Именно такую работу любил Вюртер, этим он жил.
— Я уверен, что фирма вроде Харди не подпустила бы вас к своим книгам.
Рейкс хорошо помнил эту удочку — спиннинг «Харди-Уонлесс». Теперь он увидел эту страницу как на ладони: рядом с удочкой фотография десятифунтовой рыбины, которую поймал скорее всего сам Дж. Л. Харди. Красная точечка и неугомонный человек по имени Вюртер…
— Он их и не спрашивал. Служба в гестапо научила его находить ходы и выходы. Для меня он однажды просидел три ночи в конторе биржевого маклера и достал фотокопии отчетов трехмесячной деятельности. Никто в офисе и не подумал, что у них побывал взломщик. Ваше дело заняло у него пять месяцев, и я уже не узнаю, как ему удалось добыть то, что нужно. Но список он достал, проверил каждое имя, отобрал шесть кандидатур, сфотографировал всех. Потом занялся только вами. Итак, можно ли назвать вашей ошибкой точку, сделанную шариковой ручкой? Я думаю, да. Вюртер ради собственного удовольствия порылся и в ваших прошлых делах. Теперь составить досье не только на вас, но и на Бернерса было не слишком сложно.
— Так вы связались и с Бернерсом?
— Нет. Это вы сделаете сами. Мне нужны вы оба.
— А без него нельзя обойтись?
— Нет. Я хочу вас обоих.
— Зачем?
— Пока я не собираюсь раскрывать карты. Позвольте сказать, что это будет наша единственная совместная операция. После нее вы вернетесь к той жизни, какую ведете сейчас. Вас больше не потревожат. Более того, я хорошо заплачу. Но сегодня может понадобиться помощь других. Для этого следует привлечь людей, которые есть в моих досье.
— Это какая-то афера?
— Разумеется.
Рейкс повернулся к столу и отхлебнул бренди. За окном паслись овцы, виднелся парк, а вдали — красная кирпичная стена ограды. Он поставил бокал на свое досье и спокойно сказал:
— У вас в портфеле досье Бернерса. Мое здесь. На остальные мне наплевать. Почему бы не прикончить вас сейчас же, потом — мисс Виккерс, сжечь досье и исчезнуть? — Он вынул из кармана пиджака и положил на стол пистолет.
Сарлинг провел ладонью по обезображенному пятнистому лицу, скривил рот, туго натянув кожу под подбородком, и спросил:
— Вы способны на это?
— Да.
— А прежде вы кого-нибудь убивали?
— Нет.
— И вы все-таки уверены в себе?
— Да. Для меня это будет так же просто, как оглушить форель.
— Хорошо. Ну, а чтобы успокоить вас, скажу: у меня есть светокопии досье. Запечатаны в конверт, адресованный моим адвокатом с указанием, что в случае моей насильственной смерти или сомнительных ее обстоятельств его должны вскрыть. Если я умру естественной смертью, конверт уничтожат, не распечатав. Как видите, я неплохо прикрыт.
— Всего одно дело, и мы на всю жизнь в ваших руках?
— Да, но ведь вы будете знать, что мы сделали вместе, значит, и я отдаю себя в ваши руки. Бесспорно, мы с вами в одной лодке.
— Неужели?
— У вас есть какие-то сомнения?
— Вы же знаете, что есть.
— Рейкс, вам придется довольствоваться моим словом. — Он встал. — Думаю, на сегодня мы сказали друг другу все. С вами я свяжусь очень скоро.
— Что обо мне знает мисс Виккерс?
— Из этого досье — ничего.
— А что вам нужно от нас — это знает?
— Нет. — Сарлинг подошел к нему. — Настоящее имя Бернерса — Обри Кэтуэлл. Он живет в Брайтоне на Принцесс Террас, дом 3. И — еще… — Старик протянул коричневый бумажный пакет, тот, что лежал на маленьком столике.
— Что это?
— Подарок. Я полагаю, он вам понравится. Но сейчас открывать его не стоит.
Обогнув Рейкса, Сарлинг вышел из домика. Он не попрощался, даже головы не повернул. Зашагал узкой тропкой, терявшейся меж тисов.
Рейкс следил за Сарлингом, пока тот не скрылся за деревьями, и лишь потом вернулся к машине.
Белль Виккерс ждала его, сидя за рулем.
— Прямо домой?
— Прямо домой.
Машина тронулась с места.
— У него странное лицо. Потом вы перестанете это замечать, — сказала она через некоторое время.
Неожиданно разозлившись, он ответил:
— Насколько я понял, оно останется в моей памяти до самой смерти. Не трудитесь говорить ему это, он и сам знает!
Они приехали в пять часов. Рейкс вышел у дороги к дому.
На столе он нашел записку миссис Гамильтон о том, что звонила Мери Уорбутон. Ему было совсем не до этого. Он пребывал в редком раздражении и знал, что с этим ничего нельзя поделать, надо просто перетерпеть, тогда можно будет снова соображать нормально.
Рейкс развернул подарок Сарлинга. Это был экземпляр «Трактата о ловле рыбы на крючок» графини Джулианы Бернер. Первая книга об ужении рыбы, изданная в Англии, и первая книга о ловле на муху вообще. Он держал в руках факсимиле издания 1490 года, напечатанное в 1880-м. На вложенном листке почерком Сарлинга было написано: «Будьте добры получить инструкции в следующий понедельник, 27-го, на Маунт-стрит, Голвей Хауз, корпус 1, квартира 10».
Этот мерзавец с поганым лицом мог бы и сразу ему сказать. В нем бушевала ярость, когда он наливал себе большой стакан виски. До сего дня Рейкс принадлежал самому себе. Теперь им обладал кто-то еще, и сознавать это было невыносимо. Он вытащил том «Ху’с Ху», со злостью распахнул его и листал до тех пор, пока не нашел имя Сарлинга. «Ничего, ничего, — говорил он себе, — потерпи немного, выбрось все из головы прямо сейчас, здесь, в этом доме, покончи с этим, а потом подумай».
Вот он, Джон Юстас Сарлинг. Его хозяин. И все из-за красной точки в каталоге. Оставив каталог, он и впрямь промахнулся. Единственный раз за пятнадцать лет. Ему все еще служил этот спиннинг. В первый же день он поймал на него шестифунтовую форель. Наверняка и у Сарлинга, родившегося 21 декабря 1908 года, есть какое-нибудь хобби. Это хобби и выдаст его, позволит Рейксу подобраться к досье и светокопиям, а потом пустить пулю в обезображенный лоб. Но в книге ничего не было даже о том, где он родился, не упоминались ни родители, ни образование, ни сыновья, ни дочери, ни жена, не было ни одной мелочи, просто прыжок от рождения к председателю «следующих компаний: «Сарлинг Холдингз», «Стенфорд Шипбилдерз Ко. Лтд», «Оверсиз Меркантайл Бэнк Лтд» — длинный список организаций, кончающийся словами: «…также директор нескольких государственных компаний, занимающихся промышленными и коммерческими делами. Адрес: «Даунхэм-Хаус, Парк-стрит». Может быть, там и хранились светокопии, возможно, они лежат в Меон-парке, в Уилтшире, в его летней резиденции.
Рейкс отложил книгу и сел, глядя прямо перед собой. Он услышал, как открылась входная дверь, услышал шаги в коридоре. Миссис Гамильтон просунула к нему голову.
— Так ты уже вернулся. — Она взглянула на его стакан. — Не рано ли начал?
Он вдруг успокоился и овладел собой.
— Не задирайтесь.
— Ну и денек. Ты еще не позвонил Мери?
— Нет.
— Тогда позвони.
— Позвоню.
Она ушла на кухню, не закрыв ни одной двери, и Рейкс услышал звон посуды. Миссис Гамильтон было шестьдесят пять лет, в ее черные волосы закрадывалась седина. Она служила еще в Альвертоне и однажды сняла с семилетнего Рейкса штаны и выпорола ремнем за то, что он в сердцах обозвал ее старой сволочью. А старик Гамильтон, ее муж, раз принес его домой на руках, когда он впервые напился. Это было в поле во время жатвы.