Избранные научно-фантастические произведения в 3 томах. Том 1

— Меня абсолютно не интересует эта история развития телевидения, — перебил Скотт.
— К сожалению, на этом «история» и заканчивается, — ответил Поуэрс. — Экономический кризис, наступивший в это время, задержал дальнейшее развитие телевидения в Европе и Америке. Советские же учёные и изобретатели продолжали работать и… очевидно, опередили нас.
— Постойте, Поуэрс. Я вот чего не пойму: ведь вы приняли радиосообщение о будущей телевизионной трансляции. Очевидно, наша станция примет и самую трансляцию. Почему же мы не могли до сих пор поймать не только телевизионную, но обычную радиопередачу с этих судов в штаб, — в Москву, и из штаба сюда?
Поуэрс пожал плечами.
— Значит, они перехитрили нас, и я никогда не увижу и не услышу того, что они передают секретно?
— Очевидно, так.
— Нет, с этим я не могу примириться! — закричал Скотт. — Я выпишу лучших специалистов из Америки, Англии, Италии и добьюсь своего. Послушаем и посмотрим их трансляцию.
Увы, когда эти трансляции начались, Скотт вынужден был согласиться, что Поуэрс говорил резонно.
Первой шла лекция инженера-изобретателя Борина о достижениях советской радиотехники. Борин почти слово в слово повторил кое-какие фразы Поуэрса.
— В технике телевидения, — говорил Борин, — мы продолжали работу с того места, на котором она остановилась на Западе и в Америке вследствие кризиса.
Как вам известно, в первый период развития телевидения применялись механические методы разложения изображения с помощью так называемого «диска Нипкова», многогранных зеркал, «барабана Вейлера», зеркального винта и тому подобное. Сама оптико-механическая система телевидения имела в себе органический порок, вследствие которого телевизор задыхался от недостатка света. Именно поэтому первые экраны имели микроскопические размеры — девять на двенадцать сантиметров, максимум — двенадцать на восемнадцать. Выход из этого был найден — это катодное телевидение…
Далее Борин популярно изложил принципы построения иконоскопа… кинескопа… Миша вспомнил о своей «сказке». Да, он многое представлял себе неточно. Лектор, который учил миллионы слушателей, — его отец, а он, Миша, плохо знает радио… И он принял решение в будущем наладить «близкое знакомство» с одним из лучших советских учёных и изобретателей.
— …Свет, отражённый от передаваемого предмета, — продолжал Борин, — с помощью объектива киноаппарата попадает на мозаику иконоскопа, действует на его микроскопические фотоэлементы и с помощью электронных лучей претворяется в электрические колебания, которые на ультракороткой волне поступают в приёмник. Все механические приспособления: диски, моторы, оптические системы — становятся излишними. Телевизор насыщается светом в тысячу раз сильнее, чем при механических системах передачи разложения и передачи светового луча. Изображения могут быть значительно больших размеров.
Теперь о приёме. И здесь диски Нипкова стали не нужны. Приёмная часть — кинескоп, что означает «наблюдающий движение». Кинескоп — это та же катодная трубка, имеющая на дне экран, который светится, флуоресцирует под влиянием электронного пучка. Это изображение можно наблюдать и в зеркале, укреплённом на внутренней стенке покрышки приёмника, можно проектировать и на большой экран.
Надо отметить также, что при прежних системах передачи на большие расстояния — то ли на длинных, то ли на коротких волнах — приходилось ограничиваться незначительным количеством элементов разложения изображения: тысяча двести — тысяча четыреста. Катодное же телевидение даёт нам семьдесят тысяч и больше элементов. Справедливость заставляет меня сказать, что катодное телевидение, как законченное изобретение, разработано на Западе и главным образом в Америке до мельчайших подробностей.
Но на это готовое изобретение обрушился мировой кризис, который не затронул, да и не мог затронуть нас. Таким образом, это изобретение не могло развиваться дальше в капиталистических странах и получило развитие у нас…
— Одним словом, большевики попользовались готовеньким, — пробурчал Скотт.
 
И, словно отвечая на это, Борин продолжал:
— В процессе освоения иностранной техники, товарищи, мы её основательно реконструировали, усовершенствовали, иногда переделывали почти наново. Мы не являлись простыми копировальщиками. К опыту иностранной техники наши изобретатели прилагали свою смётку. И в результате телевидение, одно время сильно у нас хромавшее, теперь идёт впереди телевидения многих буржуазных стран.
Мы вправе гордиться и тем, чего не показываем сейчас на экране, но что вам должно быть известно: широкое применение телевидения. У нас телевизоры служат не только для передачи изображений на расстояние. Они водят наши суда в опасных местах, будучи нашими бдительными вахтенными, которые предупреждают о приближении подводных камней, плавучих льдин, подводных лодок. Телеглазами вооружены наши пилоты. А приходилось ли вам слышать о применении телевизора для лова глубоководных морских рыб? Телевизор даёт нам возможность видеть даже в абсолютной темноте с помощью невидимых инфракрасных лучей, проходимость которых в шестнадцать раз больше, чем проходимость белого света. Это изобретение Берда, не возражаю. Но пусть посмотрел бы сам Берд, что осталось от его изобретения и что внесли в него мы. И, главное, как широко мы внедрили это изобретение в практику жизни.
Я уж не говорю о применении телевидения в оборонной технике. Значение его огромно. Однако подчёркиваю: для нас это оборонная, а не военно-наступательная техника. Телевизоры — наши стражи, охраняющие наши границы.
Катодное телевидение сделало человека почти всевидящим. Уже теперь вы видите на экране, как сооружают плотину на Енисее, как работает солнечная установка в Туркменистане, газовые двигатели на сопках Камчатки. Близок момент, когда переносные телевизионные передатчики проникнут в отдалённейшие точки земного шара, и тогда воистину весь мир будет перед нашими глазами. Начало этой эры наступило. Вы, сидящие в Саратове, Бобруйске, Вязьме, в степном совхозе! Смотрите! Сейчас перед вами откроется далёкий Атлантический океан. Вы спуститесь «на дно морское» и будете путешествовать под водой, не замочив ног. Слушайте, смотрите! Мы начинаем!
— Тьфу, тьфу, и смотреть не буду! — Скотт ругался последними словами.
Взволнованный, он ходил по радиорубке, отплёвывался, закуривал и бросал сигары, в то же время, помимо своей воли посматривал на небольшой экран телевизора. Поганенький экран с тусклым изображением… Старая калоша… Разве не обидно?
Скотт подошёл к иллюминатору и смотрел, как советские матросы под руководством Гинзбурга бережно опускали в воду большой металлический шар, поблёскивавший стёклами объектива и прожекторов.
Скотт не утерпел и взглянул на экран своего телевизора. Он увидел слабенькое мигающее изображение… Скотт вновь отвернулся и посмотрел в иллюминатор. Шар спущен. Плавно углубляется в воду трос…
«Экскурсия по дну океана» началась. Теперь Миша мог разделить свою радость со всеми товарищами и миллионами зрителей, которые, как и он, впивались глазами в экраны телевизоров. В огромных кинотеатрах, вмещающих двадцать тысяч человек, зрители смотрели на экран. Они видели голубизну океана, белые барашки волн, тёмные силуэты пароходов, жёлтые трубы с чёрными краями, мачты судовых радиостанций. Многие узнавали наши пароходы и спрашивали:
— А четвёртый откуда взялся? Под иностранным флагом? Что он делает там?
Но вот и море, и небо, и корабли словно взмыли вверх. Телеоко опустилось в воду, экран заполнила зеленоватая мгла. Везде мелькали серебристые мелкие рыбки. Они летали меж водорослей. Настоящий подводный лес! Одни водоросли тянутся вверх, разбросав свои листья, словно струи фонтана, другие, словно длинные ленты, тянутся во все стороны. И всё это плавно всплывало кверху. На смену маленьким рыбам появились большие, водоросли становились бурыми, тёмно-красными, подводный лес густел. И вдруг среди густых водорослей поднялась белая колонна с обломанной капителью. Рядом с ней — вторая, ещё и ещё — целый лес колонн. Остатки храма или площади, обрамлённой колоннадою.