Одержимость (ЛП)

— Я не знаю, я был с Таной, она, кстати, спит. Говори тише.
— Ты не ответил?
— Мы трахались, Деклан, черта с два бы я ответил, — он раздраженно провел рукой по волосам.
— Ну, дерьмово.
— Ага, — он пожал плечами. — Почему на тебе та же одежда, что и вчера?
— Пэйдж заходила смотреть на мои законченные работы, было поздно, поэтому она… она осталась на ночь, — я избегал его взгляда.
— Она в моей квартире? Прямо сейчас? — вызов в его голосе прозвучал как рев быка, застрявшего в клетке.
— В нашей квартире.
Его челюсть сжалась в упрямую линию, и он покачал головой.
— Ты специально напрашиваешься, да? Эта телка замужем, мне нужно снова напомнить тебе, что она бросила тебя, она…
— Говори тише, чёрт побери, — раздраженно я выдохнул. — Она разводится, а придурок, за которым она была замужем… всё было плохо, Лиам, хуже, чем я представлял. Мы пытаемся во всём разобраться.
— До тех пор, пока она не решит сбежать снова, — он рассмеялся без капли юмора, повернулся, схватил кофейник и налил коричневую жидкость в свою чашку. Поставив кофейник обратно на конфорку, он вздохнул и опустил голову.
— Она не сбежит. Он контролировал её, её родители практически продали её ему за блестящее место на чёртовой передней скамье в их церкви. Они воспользовались её стыдом и виной за то, что мы сделали, и использовали против нее. Они сказали ей, что она грешница, что она проклята, что она не сможет получить прощение Бога, пока не выйдет за него замуж и сохранит себя в церкви, — я говорил низким быстрым шепотом. — Ты не можешь судить её, ты ни черта не знаешь.
Он поднял голову, но всё ещё стоял спиной ко мне, ухватившись за край столешницы. Мышцы на его плечах натянулись от напряжения, но он спокойно сказал:
— Ты — моя жизнь, Деклан. Наша семья, Киран, мама и ты — всё, что у меня есть, и я не собираюсь просто сидеть и наблюдать, как ты, чёрт возьми, снова сломаешься.
— Я люблю его, Лиам, — раздался голос Пэйдж. Она напугала меня, взяв за руку.
Лиам развернулся и уставился на наши сцепленные руки. Он знал, через что мы с Пэйдж прошли, он знал обо всём, но его холодные карие глаза оценивали её, пока он говорил:
— Надеюсь, чёрт возьми! — он сделал шаг к Пэйдж, и она застыла рядом со мной. — Я практически потерял его из-за тебя… Если ты здесь ненадолго, тогда предлагаю тебе проваливать, потому что я…
— Хватит! — рядом со мной Пэйдж тряслась, а я был в двух секундах от того, чтобы врезать моему брату в челюсть. — Ты не видишь, что пугаешь её? — я притянул Пэйдж к себе, обнял рукой, и Лиам нахмурился.
— Я думаю, в этом всё и дело, — прошептала она.
Лиам стрельнул взглядом на неё. Он наблюдал за нами секунду, и его плечи поникли.
— Ещё слишком рано для этого дерьма, — он снова провел рукой по и без того спутанным волосам, отвернулся и схватил свою чашку.
Пэйдж вывернулась из-под моей руки.
— Пэйдж, не надо.
Она шагнула к Лиаму и положила руку на его плечо. Тонкие хрупкие кости её пальцев умоляли его дать шанс.
— Я… я знаю, что ты волнуешься, но могу пообещать…
— Мне не нужны твои обещания, прибереги их для Бога, просто не причиняй ему больше боли, — он закрыл глаза и сжал переносицу.
— Не причиню.
Он отошел от её прикосновения и двинулся ко мне. Суровая линия подбородка, морщины вокруг его глаз — всё расслабилось.
— Увидимся на работе.
Пэйдж смотрела на него, пока Лиам уходил по коридору.
— Что он имел в виду, когда сказал, что почти потерял тебя?
— Я говорил, всё стало очень плохо, когда ты ушла.
Вспышка паники промелькнула на её лице.
— Ты пытался…
Я покачал головой.
— Я думал об этом, но ничего конкретного.
— Лиам заслуженно меня ненавидит.
— Иди сюда, — я протянул ей руку, и она взяла её. — Он не ненавидит тебя, он отступился, это хороший знак. Если бы он тебя ненавидел, он бы попробовал тебя вышвырнуть, и я бы оказался в тюрьме за нападение на собственного брата. Мне кажется, сейчас всё закончилось хорошо, — я прижал её к своей груди. Пэйдж вздохнула. — Просто дай ему немного времени, он одумается.
 
По крайней мере, я на это надеялся.
  
19
 
На заставке компьютера Деклана танцевали пузыри, озаряя комнату голубым сиянием, и по мере того, как солнце пробивалось сквозь жалюзи, обстановка вокруг становилась четче. Я села, оттолкнув тяжелое чёрное одеяло в сторону. Оно запуталось в моих ногах. Волосы были слегка влажными от пота, во рту стояла сухость от жажды, и я была одна.
Сторона кровати, на которой лежал Деклан, была в беспорядке. Я положила руку на его подушку, и от холодной ткани появились мурашки. Я задумалась, как давно он встал, если вообще смог заснуть после нашей ранней встречи с Лиамом сегодня утром. Лиам был таким резким (и он имел на это право), но я надеялась, что он даст мне шанс. Когда-то он был мне почти как брат. Я была единственным ребёнком и любила очень часто приходить к Деклану домой, хотя ему это не нравилось. Его отец был пьяницей, но мать была милейшим человеком из всех, кого я знала. У её тонкой как бумага кожи и хрупких пальцев была своя история. История стирки, домашней работы и воспитания трёх сильных мальчиков. Её сапфировые глаза были как у Деклана, в них таились секреты, боль и тоска. Их дом жил и дышал, скрипел и стонал, и с годами стал мне родным.
— Мне кажется, что ты думаешь, что ты лучше нас? — Лиам всё ещё тяжело дышал, руки вцепились в руль так крепко, что кожа на костяшках стала белой, несмотря на порезы и синяки.
Моё сердце сильно колотилось, а кровь шумела в ушах.
— Ч-что?
Лиам съехал на обочину дороги в паре кварталов от дома О’Коннелов и остановил машину. Он повернулся на месте и посмотрел на меня. Черты его лица были самыми суровыми среди братьев и самыми печальными. Его глубокие карие глаза пригвоздили меня к спинке пассажирского места. Он был привлекательным, как и его братья, но привлекательность была несколько пугающая и слишком мужественная. Черные и слишком длинные волосы закрывали его левый глаз. Фигура крупнее, чем у обычного шестнадцатилетнего парня, которым он должен был быть.
— Он что, твой благотворительный проект? — Лиам вопросительно поднял руки. Его костяшки были сбиты, и перед моими глазами живо встала картина, как в его челюсть врезается кулак отца, его шокированное лицо и выражение боли на нём.
Я была в замешательстве, и пока хмурилась, его челюсть расслабилась, и он опустил руки.
— Мы — грёбанное шоу уродов в сравнении с твоим дворцом.
Настала моя очередь злиться.
— Прости, что? — я выпрямилась сжала руки в кулаки на бедрах.
— Декс — особенный. Он всегда таким был, и если ты…
— Деклан гораздо больше, чем просто особенный. Он великолепный и красивый, и… — я запнулась, когда на лице Лиама появился намёк на улыбку. — Полагаю, ты думаешь, что я просто какой-то тупой ребенок? Мне небезразличен твой брат. Он единственный меня понимает!
Я уронила руки на колени. Пока сжимала и разжимала пальцы, в моих кулаках сосредоточились нервы.
— Прости, — грубый голос Лиама стал немного мягче и глубже. От его тембра я слегка расслабилась и нервно выдохнула.
— Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть сегодня, это… это пиздец. Вся эта жизнь… всё неправильно.
Он отвернулся. Сейчас он смотрел в окно, размышляя о вещах, которые я никогда не смогу представить. Трудности, с которыми ему пришлось столкнуться в таком юном возрасте… Это было неправильно.
— Тебе больно? — спросила я.
Он покачал головой, прочистил горло и сказал:
— Деклан сказал мне, что ты настоящий Пикассо.
Я сжала губы, и скромная непривычная улыбка коснулась уголков моих губ.