Одержимость (ЛП)

— Когда я вышла за Кларка, то наивно полагала, что всё получится. Я игнорировала то, как он со мной обращался, как его прикосновение причиняли мне физическую боль. Я забыла… как это… чувствовать настоящую любовь. Деклан, я просто оставила всё как есть. Мне посчастливилось, что рядом никого не было, потому что я могла притворяться, что так было всегда.
Матрас прогнулся, и я почувствовала вес и тепло тела рядом с собой. Его пальцы коснулись моих, и каждый вздох, который я делала, был борьбой за выживание. Моё сердце неровно колотилось, пока наши пальцы танцевали, дразнили и, наконец, переплелись. Я снова почувствовала, как прогнулся матрас, и открыла глаза. Деклан навис надо мной и смотрел на меня, опёршись на локоть.
— Ты заслуживала, чтобы тебя любили, неважно, что ты думала о себе, ты заслуживала любви, — его голос был низким и мягким, и я задержала дыхание, когда он наклонился вперед.
Деклан завис у моего рта, его глаза подчиняли меня его воле, наши дыхания смешивались, два сердца болезненно колотились… и, наконец, он накрыл мои дрожащие губы своими.
Он мягко меня поцеловал. Мои губы заново открывали его, начиная с верхней, затем пробуя нижнюю. Он застонал, когда я языком обвела линию его рта, а его рука сместилась с моей щеки на затылок. Он углубил поцелуй, легко скользнув языком в мой рот, как всегда, будто мы и не расставались. У него всё ещё был вкус мяты, и касание моей кожи волосков его бороды заставляло меня молить об ожогах. Я запустила руку в его волосы и притянула ближе, целуя сильнее, пока второй рукой, сжимала пальцами его футболку. Его сердце билось прямо под моим кулаком, и темп соответствовал моему. Быстрый. Жаждущий. Свободный. Два человека, нашедшие свой путь домой.
Я не хотела просыпаться от этого нового сна. Я застряла в кошмаре почти на десять лет, но общая картина изменилась с поцелуем и брызгами красного цвета, смешанного с розовой сладостью воспоминаний.
Он отстранился, но напоследок прикусил мою верхнюю губу. Глаза были живыми, зрачки расширены, почти полностью затмевая совершенный голубой оттенок радужки. Он снова меня поцеловал, но на этот раз без спешки. Он окрашивал мои губы мягкими мазками тепла, и я подняла руки к его лицу. Грубое ощущение его щетины было новым для моих пальцев. Поцеловав его верхнюю губу ещё раз, я улыбнулась, касаясь его рта. Он отклонился и подарил мне улыбку, прежде чем уткнуться лицом в уголок между моей шеей и плечом. Его губы прошлись по моей шее, затем он выдохнул. Сочетание его бороды и дыхания защекотало меня, и я захихикала.
Я захихикала!
Я не хихикала целую вечность.
— Чёрт, я скучал по этому звуку, — его голос вибрировал у моей шеи, пройдясь по каждой части моего тела, отзываясь эхом в каждой моей поре.
— Я тоже.
  
18
 
Дыши.
Кончиком носа я провёл по глубокой ямке между её плечом и ключицей.
Дыши.
От неё, чёрт возьми, захватывало дух.
Ногтями Пэйдж прошлась по линии моих волос, и я позволил глазам закрыться. Я погрузился в этот момент.
Её вкус изменился. Сладость молодости стала чем-то более женственным, более настоящим. Я не мог описать это, но если бы смог нарисовать, то выбрал бы ярко-фиолетовый цвет. Сочный. Одно это слово крутилось в моей голове, пока ртом поглощал её.
Она снова захихикала, и я поднял голову, чтобы ещё раз взглянуть на её лицо. Её подбородок покраснел от касаний моей бороды, а губы припухли. Даже нос порозовел. Голубой цвет её глаз в ожидании большего, в ожидании моего следующего шага стал темным и дымчатым.
Каждый мускул в моём теле хотел её, нуждался в том освобождении, которое могла дать только она. Моя рука лежала на её плоском животе, большой палец под кромкой её свитера. Её кожа была такой мягкой, приглашающей попробовать её на вкус, сделать больше, чем, как я знал, мы были готовы. Я пытался отогнать свои мысли, успокоить бушующий пульс, охладить быстро растущее желание.
 
Дыши.
Она так близко.
Я снова опустился к её рту и прикусил плоть её губ. Её стон усилил напряжение, пока я вдыхал её и прижимал ближе… слишком близко… пока не навис, опираясь на руки по бокам от её головы. Она прошептала моё имя, и, не думая, я прижался к ней в поисках облегчения. Я был заведенный и твердый, и это трение практически отправило меня через край. Она резко вздохнула, и я оттолкнулся от Пэйдж и лег на бок лицом к ней. Я зашёл слишком далеко. Щеки Пэйдж были пунцовыми, пока она тяжело дышала.
— Почему ты остановился? — спросила она и поднесла кончики пальцев к моему рту, проводя ими по контуру губ. — Скажи мне, что происходит у тебя в голове, Деклан, ты выглядишь… грустным.
Я лег на подушку, дистанцируясь от соблазна. Она передвинулась вместе со мной, положив щеку на правую сторону моей груди и руку на левую. Я положил одну руку на её, а другой рукой накрыл её бедро, крепко прижимая к себе, и сказал:
— Я не хочу давить на тебя.
— Ты не давишь, — её голос проурчал около моей груди.
Джинсы Пэйдж были явно на размер больше, а пока я гладил пальцами её бедро, свитер начал задираться. От моего прикосновения по её коже пошли мурашки, и я проследовал за ними до её нижнего ребра.
«Ты можешь почувствовать её кости».
«Ты сломаешь её».
Образ моего ночного кошмара, мой страх, свежая и запекшаяся кровь пронеслись перед моими глазами. Дыхание ускорилось, и Пэйдж это заметила.
— Ты не давишь на меня, Деклан, я сама решила прийти сюда, — она сделала попытку подняться с кровати, но я сжал её крепче. Я не хотел видеть её лицо, пока буду говорить то, что собирался сказать.
— Мне снится кошмар: обнаженная ты, и всё, что я чувствовал, это желание оказаться внутри тебя. Но каждый раз, когда я делал шаг к тебе… — я сглотнул в тишине, повисшей между нами, — … твои рёбра пронзали кожу, и ты истекала кровью прямо у меня на глазах.
Её губы задрожали.
— Я истекала кровью? — тихо и неуверенно спросила она.
— Моя голова — гребанный фильм ужасов.
— Не бойся за меня, — сказала она, вывернувшись из моей хватки, и наклонилась надо мной, опираясь на локоть.
— Я не боюсь.
Изучая мое лицо, она хмурилась, будто могла почувствовать ложь, и спустя мгновение покачала головой.
— Ты просто боишься, и об этом и был твой сон. Я причинила тебе боль, Деклан… и, может быть, это попытка твоего мозга сказать тебе, чтобы ты был осторожен.
Это ей нужно быть осторожной. Всегда нужно было. Моя болезнь могла изменить меня. Без лекарств я стану монстром.
— Я просто не хочу торопиться. Я не был ни с кем после тебя… и может быть…
— Ни с кем? — перебила Пэйдж, и её рот скептически изогнулся.
Я провел рукой по её руке.
— Нет, не совсем. Я целовался с несколькими девушками, но ничего больше.
Ничто не могло сравниться с тобой.
Она опустила взгляд, её щеки побледнели.
— Ты на самом деле был совсем один.
Меня сводили с ума мысли о ней с другим мужчиной, мысли о том, как она пыталась подарить ему ребенка, мысли о том, что он сделал, чтобы она стала такой неуверенной. Из той малости, что она со мной поделилась, выходило, что он был придурком, и, несмотря на то, что я долго избегал людей и прикосновений (и это довело меня почти до безумия), кажется, моя жизнь была лучше, чем её.
— Для меня так было лучше, но никто этого не понимает, — я потянул её за руку, и она подняла подбородок. — Не оглядываемся назад, так? — я улыбнулся ей, и она неровно выдохнула.
Глаза Пэйдж блестели, когда наши взгляды встретились.
— Я отдала ему свое тело, потому что мне нечего было больше ему предложить. Я была грешницей, и он просто брал, что хотел, подтверждая это и говоря, что мое место только в качестве его жены.
Ярость застлала взор, я стиснул челюсть и присел. Пэйдж тут же положила ладонь мне на грудь.