Желаете вступить в войну? (СИ)

Словно поняв, что дальше я справлюсь своими силами, мантия начала стягивать чёрные волны, словно всасывая их в себя. И зрелище, которое открывалось после отлива тёмного пламени, удручало донельзя. Пушистый ковёр стал воспоминанием. От досок пола остались лишь тлеющие головешки и это же касалось всего остального. Исчезли картины, диванчик у стены, книжный шкаф, который я заполнил с помощью Личенберга, тумбы…
Остались лишь смрад, копоть и разруха пожарища.
Покрыв всю комнату и головешки слоем песка, и превратив его в непроницаемый саркофаг, я отключил «Мантию Владыки» и тут же сбросил песчаную защиту с кокона и тела поджигателя. То, что пожар устроил именно он, не вызывало никаких сомнений. Но меня донельзя смущал тот факт, что урод умел колдовать. А значит, Райда тут, скорее всего, не при чём. А кто причём? Кого засунуть в тушу Флюга, чтобы он гнил живьём? Ну ничего, ты у меня ещё запоёшь.
— Владыка, как вы?! — послышалось за спиной.
Оглянувшись, я увидел, что возле комнаты стоят кашляющие и перепуганные служанки с гоблинами. И количество краснолицых обормотов неожиданно удвоилось. На пламя прибежал тайный караул Горта с другой улицы? Получается, мы прибыли на самое начало пожара, раз оказались в доме раньше их?
— Владыка страшно гореть, — пробормотал Гук. — Сначала огонь. Потом чернота. Мы думать…
— Всё потом, — прервал их я. — Срочно Лион сюда. Горта. Аксилана. ВСЕХ!
Гоблины, нервно кивнув, бросились во всю прыть выполнять приказ. Наглотавшись дыма, я тяжело закашлялся, но волна свежего воздуха, пришедшая из лишившегося ставней окна, облегчила дыхание.
— Проверьте дом, — сказал я уже служанкам. — Огонь мог перекинуться из окна на крышу. Доложите мне, если так.
Не дожидаясь ответа, я повернулся к пожарищу и шагнул к трупу, проверяя, точно ли он умер и не выкинет ли ещё один поганый сюрприз. А ведь жив ещё был, мразь, хотя горел и висел на ножах… Ножах ли? Попытавшись сдёрнуть обезображенное тело с клинков, я понял, что это будет не так просто. Плоть надёжно прижарилась к лезвиям и отпускать их никак не хотела. Я решил не тратить на это лишнее время и создал магией земли каменный нож с самой острой кромкой, какую мог сделать, и принялся вскрывать потерявший былой лоск кокон.
Это оказалось не так просто. Нити упорно сопротивлялись лезвию, нож постоянно вяз в плотном материале, но вскоре я смог пропилить достаточно, чтобы просунуть голову и заглянуть внутрь.
Шарли! — крикнул я, сразу увидев лежащий посреди кокона пустой и осевший, словно воздушный шарик, экзувий. — Шарли, как ты?! Где…
Повернув голову направо, где торчали клинки, я сразу же осёкся и, выдернув голову наружу, принялся лихорадочно пропиливать лаз внутрь.
Невероятно. Это точно она? А кто ещё может быть? Подумай здраво, ты знаешь ещё кого-то с паучьими лапами, кто мог бы оказаться в коконе Шарли помимо самой Шарли? Вот то-то же.
Но чёрт побери, я ожидал немного другого!
Чего-то… побольше?
Так, с этим мы разберёмся потом. Лишь бы была жива и здорова.
Едва дыра в коконе оказалась достаточной, чтобы туда пролезть, как я сразу же воспользовался возможностью и бросился в сторону Шарлотты. Для неподготовленного человека, зрелище, пожалуй, было бы просто невероятным. К счастью, я относился к всесторонне развитым и культурно образованным личностям, которые хорошо знали, кто такие паукодевочки.
Но даже так мне с трудом верилось, что прежняя, огромная Шарли могла превратиться в подобную кроху.
На стене кокона, зацепившись левой рукой за одну из свисающих нитей, находилась… девочка. Просто спящая девочка. Лет двенадцати на вид, с длинными антрацитовыми волосами, ниспадающими и прикрывающими хрупкое тело. Её можно было бы принять за самого обыкновенного ребёнка, если бы не четыре пары тонких паучьих лап, расположившихся вместо обычных человеческих ног. В какой-то мере, от подобного зрелища даже становилось жутковато и неловко. Было бы куда привычнее, имейся у неё типичное для арахн паучье брюшко ниже пояса. Но нет. Никакого брюшка, просто девочка с паучьими лапами. И, судя по положению этих лап, две из них заканчивались острыми лезвиями, которые и проткнули тело снаружи.
 
Одним махом оказавшись у девочки, я понял, что её сон далёк от спокойного. Дышала она тяжело, с хрипом. Сразу же активировав исцеление, я подхватил Шарли и приложил руку к груди, вливая в заклинание побольше силы. Девочка резко закашлялась, но после этого смогла вздохнуть глубже и ровнее. Похоже, в лёгкие попало много дыма, проникшего через паутину, но при поддержке магии они справились с проблемой.
Во время кашля её голова дёрнулась и часть волос соскользнула в сторону, открывая лицо. Миловидное, кругленькое, с длинными пушистыми ресницами и густыми бровками… над которыми, кажется находились ещё две пары глаз, чьи веки уже не могли похвастаться ни бровями, ни ресницами. Веки человеческих глаз Шарли чуть подрагивали, заставляя едва заметно трепетать ресницы. Похоже, подсознательно она ещё была встревожена.
Ничего, девочка моя, всё хорошо, я тут.
Успокаивающе погладив её по голове, я хотел было отцепить её от кокона и вытащить наружу, но вспомнил о прижарившихся к телу «когтях». Выскочив из кокона, я не стал тратить время на поиски старого ножа, а создал новый — узкий и обоюдоострый, практически стилет, при помощи которого и начал высвобождать лапы.
К счастью, оказалось, я настолько оперативно подавил пламя, что вторженец не успел особо прожариться и не тянул даже на «medium rare», так что мне не пришлось долго возиться. Лишившееся поддержки тело нелепо рухнуло на пол и замерло в гротескной позе.
Вернувшись в кокон, я отцепил от нитей Шарлотту, которая начала выглядеть немного спокойнее, и вытащил её лапы из стенки. После чего сфера из паутины, словно лишившись последней поддержки, начала медленно оседать, подгоняя выбираться наружу.
Покинув пострадавшее убежище паучихи, я, придерживая девочку, скинул с себя плащ и укутал Шарли в него. После чего направился в коридор. Снаружи комнаты, ожидаемо, никого не оказалось. Даже оставленный у стены Эрмит куда-то исчез. Видимо, унесли горничные.
Спустившись в гостиную, я уложил Шарли на диван и устало опустил свою пятую точку на стоящий рядом журнальный столик, не обращая внимания на раскиданные всюду карты. После этого из меня словно выпустили все силы. Накатила жуткая усталость, задрожали руки и колени. Только сейчас до меня дошло, что со лба пот бежит ручьём и, проведя рукой по лицу, я обнаружил, что всё оно покрыто жирной копотью.
Но когда я после этого снова взглянул на Шарли, то немного воспрял духом. Укутанная в плащ и уложенная на мягкий диван, она окончательно расслабилась и на её губах заиграла едва заметная, но довольная улыбка.
— Мда… — усмехнулся я сам себе. — Собирался поутру стать папой? Вот, получи, распишись.
Но всё таки, кто на меня напал? Зачем? И почему нацелился именно на кокон Шарлотты, знали о котором считанные единицы? Разве не проще было бы уничтожить особняк целиком, не оставляя никаких свидетелей? Ведь караульные, как я сейчас мог наблюдать, были вполне живы, но то ли спали как и Шарли, то ли просто лежали без сознания. Какой в этом был смысл? Всё происходящее начинало нехорошо пованивать и я зло выдохнул сквозь сжатые зубы.
Ничего.
Разберёмся.
Никто не уйдёт обиженным.
И попробовать разобраться кое с кем можно прямо сейчас.
— Аллегри, твою мать! Как это понимать?! — заорал я в потолок, в запале позабыв о спящем ребёнке.
  
Глава 20. Тараканья ламбада
 
Сонное мычание, раздавшееся с дивана, заставило меня поумерить свой гнев и вернуть взгляд на Шарлотту. Паучиха, а теперь уже, если быть точным, паукодевочка, сонно приподняла веки и лениво моргала.
— Шарли? — осторожно позвал я её и это словно повернуло в девочке какой-то переключатель.
Широко распахнув глаза, она резким рывком села и повернула голову в мою сторону, после чего её мордашка прямо таки расцвела от счастья. Шарли попыталась соскочить с дивана, но забарахталась в обёрнутом вокруг неё плаще.