Если бы ты любила мечтать...(СИ)
— Не буду отвечать… — бубнишь себе под нос.
Оглядываешься с проснувшейся подозрительностью, но никому и дела нет до тебя и твоей невнятной болтовни.
Телефон опять бряцает вибрацией по сжавшейся ладони.
Вижу,
что читаешь.
Не будешь
отвечать?
— Проницательный гаденыш… — закатываешь глаза. Но каков наглец, сразу рвётся выяснять проблему, не ходит вокруг да около.
Прости. Мы каждые
две недели меняем
номера телефонов.
Ах, так? Очередное сообщение возмущает до глубины души. Это что-то должно объяснить? А оно тебе надо, это объяснение? И вообще, какая разница, с какой симки писать!
Дремота прочь. Лекция уважаемого профессора идет побоку, глохнет в ушах. Ты открываешь переписку и быстро набираешь.
Важная информация.
Это у тебя 14-я симка?
Или 15-я?
Перечитываешь перед тем, как отправить, и ужасаешься. Не пойдет. Ты что, как брошенная женушка, считала дни и недели в ожидании нового сообщения? Позорище. Он тебе ничего не должен, и нет никаких причин писать ему гневные сообщения.
Задумчиво ковыряешь пальцем дырку на модных джинсах, которые подогнала Машка на смену сезона, и думаешь о том, что всё это нереально, тебе снятся его сообщения. Щипаешь себя за голую коленку и вполголоса ахаешь. Нифига, боль вполне реальна. Вздохнув, стираешь написанное. В чате приложения загорается облачко набираемого сообщения.
Написала и
стёрла, да?
Обиделась?
— Нет, ну это ни в какие ворота! — челюсть удивленно клацает. — Что он мнит о себе? Смотри-ка, мастер выяснений.
Ты откидываешь телефон на парту, словно он тебя укусил, и впериваешь неподвижный взгляд на стадион за окном. Не надо было ему писать. И ты не обиделась. Просто всё это ни к чему. История давно закончена, зачем ворошить?
Пара заканчивается со взмахом руки профессора. Ты отрубаешь звук, прячешь телефон в карман рюкзака и идёшь искать Машу.
====== Долгожданная встреча, Pt. 2 ======
Машка обнаруживается в библиотеке, за одним из дальних столов. Вы, вообще-то, так и договаривались — провести в библиотеке время между занятиями и факультативами, чтобы подготовиться каждая к своим проектам. Но ты, взбудораженная последними событиями, всё на свете позабыла. Носилась по универу, как притрушенная. Беззвучный телефон в рюкзаке жёг тебя в спину и торопил бежать куда глаза глядят. И когда ты, наконец, собралась с мыслями и ломанулась к месту встречи, от назначенного времени уже были отсчитаны солидные минуты.
Ты молча падаешь на стул напротив. Переводишь сбившееся от бега дыхание и начинаешь стаскивать с плеч рюкзак. Естественно, он застревает между тобой и спинкой сиденья, потому что последовательность действий нарушена ошалевшим мозгом: сначала надо снять, а потом садиться, но никак не наоборот. И всё равно не встаешь — светлые идеи сейчас не посещают сознание. Поизвивавшись всем телом, снимаешь рюкзак и ставишь его на стол, осторожно так, как бомбу замедленного действия.
Подружка, заложенная книгами по самое не хочу, удивленно наблюдает, а когда ловит твой дикий взгляд, качает головой и тихо бурдит:
— Онни, за тобой что, волки гнались? И почему трубку не берешь, я звоню-звоню…
Оглянувшись, чтобы убедиться, что ваши разговоры никому не мешают, любопытная Машка склоняется ниже и продолжает пуляться вопросами:
— Где ты была? Воду принесла? Мои книги взяла? Да что с тобой?
Сокрушенный извиняющийся вздох рвётся с твоих губ, и это всё, на что ты способна. Взгляд магнитом клеится туда, к внутреннему карману рюкзака, где спрятан онемевший телефон. Ты гипнотизируешь его через кожу и ткань, через учебники и пакет с булкой и гадаешь, написала ли ещё одна нехорошая мировая звезда.
— Ты такой странный, Билли*… — не дождавшись ответа, недовольно цыкает подружка и вновь погружается в развалы книг.
— Ага. Точно… — киваешь ты, не соображая с чем согласилась.
Мысли мечутся по пустой черепушке, щёлкают звонко, сталкиваясь. Разминаешь кисти в задумчивости и всё-таки решаешься — лезешь за смартфоном.
В памяти россыпь сообщений.
Ладони потеют. Пальцы дрожат — своей дрожью грозят угробить телефон об каменный пол. Ты вскидываешь испуганные глаза на Машку, но та увлечена учёбой и на тебя не отвлекается. Она прекрасно знает, что загадочная русская душа, заключённая в тебе, куда загадочней души среднестатистического русского человека — упрёшься рогом и ни за что не поведаешь подробностей, пока сама не созреешь. Ведь ты кремень и могила для своих и чужих секретов: что для дворовых друзей, что для одноклассников. Поэтому болтливая и ветреная Маша ещё с детства, сначала побилась о твою непоколебимость в сохранении тайн — когда ты не стала трещать языком о симпатиях соседа, по которому она умирала, а потом зауважала твою упертость и доверила свои секреты. Только упёртость эта работает однобоко: когда дело заходит до гнусных манипуляций со стороны родных, близких, друзей — ты самый натуральный пластилин. Лепи как знаешь, верти как можешь, тащи тебя куда угодно, хоть в Корею, хоть на концерт… хоть к чёрту на кулички, чтобы вернуть шапку. Отказать не можешь, чем все пользуются. И только боязнь растерять чужое доверие заставляет тебя замыкаться, упираться и твердо стоять на своём, его сохраняя.
Телефон загорается экраном — пришло ещё сообщение? Ты откидываешь мешающиеся волосы за спину, закусываешь губы в нетерпении. Убеждаешься снова — Машка не висит на хвосте, желая выяснить, чего ты такая всклокоченная, поэтому сообщения можно аккуратно прочитать. Вытираешь о джинсу вспотевшие ладони и открываешь чат.
Ты дуешься,
а я времени не терял.
Готовился к
следующей
встрече.
«Чо?» — поднимаешь ты голову, отрываясь от переписки. Какой такой встречи?
«Ну-ка, ну-ка», — снова ныряешь в чат, как в прорубь, задержав дыхание и скукожившись от ужаса и восторга.
Читал про Россию.
Там, оказывается,
живут красивые девушки
И выучил много
русских слов.
VODKA. MAHORKA.
BURENKA. BORSСH.
Хочешь, вслух
скажу?
Ты на автомате листаешь чат дальше, и из-за его границы выезжает файл звукового сообщения.
«Чего?» — ты ошарашенно моргаешь, оглядывая помещение.
Сознание трепещет на тонкой ниточке, того и гляди откинешься в обморок. В голове шум. Творится что-то нереальное. В каком ты измерении и кто вообще такая, раз Чонгук из BTS записывает тебе русские слова в голосовом сообщении? Вселенную, что ли, спасла в прошлой жизни? И вообще, почему водка и махорка? А бурёнка и борщ? Откуда такие специфичные познания? И где она, та неуловимая связь между красивыми русскими девушками, бурёнкой и борщом?
Ты впериваешься диким взглядом в Машку. Стоит представить на мгновение её реакцию, услышь она «водка, махорка, бурёнка, борщ» узнаваемым голосом биаса, и истерический смех рвётся изнутри, пузырится гоготом в горле. Ты ржешь в голос, громко, звонко. Закашливаешься до слез, до ободранной гортани, пытаясь сдержать приступ неконтролируемого хохота. Совершенно заслуженно получаешь негодующие шиканья не только от Машки, но и от сидящих рядом. Только ни хрена не стыдно — смех так и давится наружу. Ты прячешь его в сложенные на столе ладони.
— Боже… — хрипишь под нос, вытирая слезы. Насилу успокаиваешься, но колючий ком нескончаемого веселья дрожит внутри. — А я ведь ещё не слушала, как он измывается над русским алфавитом.
В лоб прилетает гневный щелбан от Маши, да такой жгучий — искры из глаз сыпятся щедро.
— Онни! Прекращай, мы же в библиотеке, а не в забегаловке за углом травим друг другу анекдоты. Нас сейчас выгонят, и мы не подготовимся. И что такое весёлое тебе пишут?
— Прости, Маш… — булькаешь ты остатками смеха и запоздалым сожалением. Оглядываешься на соседей и отбиваешь всем извинительные поклоны.
Следующие несколько минут проходят в умышленном игнорировании вопроса подружки. Та гнёт искусно подкрашенную бровь, а ты с умным видом пялишься в машину тетрадь. Тетрадь, между прочим, лежит от тебя вверх ногами. В итоге Машка, надувшись, дергает её к себе, а ты думаешь, что скоро она преисполнится подозрений, догадается, что скрываешь от неё нечто важное — симпатию или даже парня. И тогда только успевай отмалчиваться на расспросы и избегать ловушек интриганистой подружки. Иногда, когда дело касается парней или отношений, она воспаряется надеждой переупрямить тебя, и каждый раз безнадёжно. Не раньше, чем сама изъявишь желание поделиться. А сейчас секрет и того круче… Кому рассказать, не поверят. А то и шею намылят за биасика.