Дмитрий Донской

Территория этнической Литвы (примерно в границах современного Литовского государства) в XIII веке представляла собой своего рода анклав родо-племенных отношений, окруженный сильными государствами и государственными образованиями — Польшей, Русью, Золотой Ордой и Тевтонским орденом с его Ливонским ответвлением. Сильная внешняя опасность ускорила объединение литовских племен. Однако внутренние предпосылки для создания государства — имущественное расслоение, наличие потомственной знати, развитые отношения собственности и т. д. — были еще весьма слабы. Страна делилась на самостоятельные области, во главе которых стояли племенные князья. Всё это напоминало Киевскую Русь времен Рюрика и Олега.
Сохранению патриархальных отношений способствовал географический фактор. Литовские земли не имели богатых природных ресурсов и были отделены от моря владениями Тевтонского ордена, обосновавшегося в этих краях с начала XIII столетия. В ландшафте страны преобладали леса и болота. Литовцы занимались земледелием и промыслами, жили в маленьких деревнях, далеко отстоявших одна от другой. Сохраняя приверженность языческой религии, литовцы оставались едва ли не единственным народом Европы, не принявшим христианства в качестве официальной государственной религии. Это затрудняло общение с соседними странами, превращало литовцев в изгоев европейского сообщества.
Внутреннее политическое устройство Литвы было весьма неустойчивым и хрупким. Сильнейший из племенных князей являлся носителем верховной власти. (Русские летописи называли его великим князем Литовским, а западные источники — королем Литвы.) Он разделял эту власть с самым влиятельным из своих сородичей («субмонархом»), который и наследовал трон по его кончине. Влияние на политику великого князя этого «второго лица в государстве», а также местной знати и членов правящего рода было очень велико.
Сознавая необходимость укрепления государственных структур и вхождения в семью христианских народов, литовская правящая элита по-разному понимала конкретные способы решения этих задач. Уже при дворе великого князя Миндовга (около 1240–1263) существовали «католическая» и «православная» партии, отстаивавшие соответствующие религиозно-политические приоритеты. Кроме этого имелась и, так сказать, «национально-консервативная» партия, не желавшая отказываться от веры отцов и дедов и принимать гнетущие нормы государственных отношений.
Сам Миндовг принял крещение по католическому обряду в 1251 году (140, 53). Однако это был скорее личный шаг, чем акт государственного значения. К тому же значительная часть литовских земель (Жемайтия) еще долго оставалась фактически независимой от власти великого князя Литовского. Жемайты категорически не желали принять христианство и потому служили постоянной мишенью для военных акций Тевтонского ордена, перебравшегося в Прибалтику после окончательного изгнания крестоносцев из Святой земли. Для походов на язычников жемайтов Орден периодически собирал под свои знамена цвет европейского рыцарства. И если в XII столетии юный французский или немецкий дворянин мечтал совершить подвиг и получить посвящение в рыцари в Палестине, то теперь ее место заняла языческая Литва.
Проблема «крещения Литвы» имела не только религиозный, но и политический аспект. В роли «крестителя Литвы» (с последующими материальными и духовными преференциями) желал выступить и собственно папский престол, и польский король, и рижский католический архиепископ. Тевтонский орден и его Ливонское ответвление (Ливонский орден) также претендовали на эту роль. Однако тевтоны понимали, что исчезновение языческой Литвы лишает Орден «образа врага», а стало быть, и смысла своего существования. Отсюда — двойственное, противоречивое отношение Ордена к идее единовременного и добровольного «крещения Литвы».
Отсутствие в Литве времен Миндовга устойчивой традиции передачи по наследству верховной власти вело к заговорам, мятежам и дворцовым переворотам. Как и на Руси, обычный сюжет политической драмы заключался в соперничестве дяди и племянника. Племянник Миндовга Товтивил, пользуясь поддержкой как внутренних, так и внешних врагов великого князя, начал с дядей длительную усобицу. Чувствуя слабость своей власти, Миндовг решил укрепить ее путем принятия королевского венца. Посланцы папы Иннокентия IV совершили этот акт 6 июля 1253 года (140, 55).
 
Гибель Миндовга стала следствием семейной драмы, за которой, впрочем, можно видеть искусную политическую интригу. После кончины своей второй жены Марты в 1262 году Миндовг взял в жёны ее младшую сестру, которая к этому времени уже была замужем за Довмонтом, одним из литовских князей. Оскорбленный Довмонт принялся искать случая отомстить Миндовгу. Осенью 1263 года он подстерег и убил великого князя и двух его сыновей — Руклиса и Рупейкиса. Таким образом, династическая линия Миндовга прервалась. Единственный оставшийся в живых сын Миндовга Войшелк еще при жизни отца принял монашеский постриг. В борьбу за власть вступили племянники Миндовга — Товтивил и Тройнат. Вскоре Товтивил был убит, а великим князем провозглашен Тройнат. Но и он через полгода был убит сторонниками Войшелка, временно покинувшего монастырь и желавшего отомстить убийцам отца.
За каждым из соискателей трона стояли определенные политические силы как внутри страны, так и за рубежом. Войшелк призвал на помощь галицкого князя Шварна (сына Даниила Галицкого), женатого на дочери Миндовга. С помощью галицких войск Войшелк разгромил своих врагов и утвердился на троне. Три года спустя он, исполняя обет, отказался от власти и удалился в монастырь, оставив своим преемником Шварна. Однако русский князь недолго сидел на литовском троне. В 1269 году Тройден (племянник Миндовга) изгнал Шварна и сам взошел на трон. Его правление продолжалось до конца 1281-го или начала 1282 года.
События 80-х годов XIII века в Литве очень слабо освещены источниками. Однако очевидно, что в жестокой борьбе претендентов происходит смена династии. «С конца восьмидесятых годов XIII в. письменные источники выделяют правящую династию, в историографии именуемую Гедиминовичами. Первым князем, к ней несомненно принадлежавшим, был Бутигейд, упоминаемый по имени с 1289 г.» (140, 73). Вопрос о наличии или отсутствии родственных связей между домом Миндовга и Гедиминовичами является дискуссионным (140, 74).
«После смерти Бутигейда (около 1291 г.) его сменил субмонарх Бутвид. Преемником Бутвида (около 1295 г.) стал его сын Витень» (140, 78). Долгое правление Витеня отмечено началом литовской экспансии во владения измельчавших западнорусских князей. Кроме всего прочего, для литовцев это был и вопрос выживания: Литва нуждалась в русских воинах для борьбы с усиливавшимся натиском Тевтонского ордена.
Смерть Витеня открыла дорогу к верховной власти его брату Гедимину (1316–1341). Это был выдающийся правитель и полководец. Современная литовская историография называет его «создателем Литовской державы» (140, 121). В правление Гедимина широко развернулась литовская экспансия на территории современной Белоруссии и Правобережной Украины. Она носила преимущественно мирный характер и не затрагивала жизненных интересов основной массы населения. На смену князьям Рюриковичам в крупных областях и в ключевых стратегических точках приходили наместники великого князя Литовского — сыновья Гедимина. Но нередко местные Рюриковичи сохраняли власть, признав Гедимина своим сюзереном. В конфессиональной сфере язычники литовцы (как и язычники татаро-монголы) проявляли широкую веротерпимость. В Литве официально действовали и православные, и католические иерархи, строились храмы и монастыри обеих конфессий. Сам Гедимин, оставаясь язычником, нередко заявлял о своем намерении принять христианство по католическому обряду. Однако это была лишь тактическая уловка, позволявшая великому князю решать конкретные дипломатические задачи. При этом Гедимин не препятствовал своим детям принимать ту или иную веру в соответствии с их склонностями и политической целесообразностью.