Черное солнце (ЛП)

— Что ты делаешь? — шепчу я. — Это не я танцую.
— Это ты танцуешь, — говорит он, теперь с намеком на улыбку. — Ты прирожденная танцовщица.
— Нет, — говорю я ему, оглядываясь вокруг, пока он кружит меня по танцполу, другие вампиры наблюдают, расступаясь перед нами. — Ты что-то делаешь. Магия? Принуждение?
— Ни то, ни другое, — говорит он. — Это просто твоя реакция на меня. Вот и все.
Он говорит это так просто.
— Иногда просто нужно найти подходящего партнера, — говорит он, его взгляд останавливается на моих губах.
— Ну, конечно, — говорю я ему, и мы кружимся, как будто я танцевала всю свою жизнь, а он был рядом со мной. — Тебе следует почаще ревновать.
— Ревновать? — повторяет он, снова сверкая глазами, его хватка на моей спине крепка, он прижимает меня к себе так, что мы соединяемся бедрами. — А причем тут ревность?
— Тебе не понравилось, что Вульф прикасался ко мне, — замечаю я, наслаждаясь этим. — Еще больше не понравилось упоминание о том, что Вульф трахал меня.
Он издает низкое рычание, опуская брови так, что его глаза оказываются в тени.
— Не смей больше произносить эти слова, если не хочешь последствий.
О, я поймала его. Я хорошо его раскусила.
— Тебя беспокоит, что он попробовал меня на вкус и прикоснулся ко мне раньше тебя?
Его нос раздувается, рот мрачно искривлен.
— Ленор, не смей, — предупреждает он.
Он на грани. Не следует тыкать медведя — или провоцировать зверя в данном случае, — но я ничего не могу с собой поделать. Возможно, в глубине души я правда злючка.
— До сих пор вспоминаю, как он заставлял меня кончать, и кстати, больше раз, чем ты.
Это все равно что наблюдать за взрывом бомбы.
Низкий, гортанный рык раздается из его глубин, посылая мурашки по моей спине, и его глаза впиваются в мои с такой силой, что перехватывает дыхание.
Я не успеваю понять, что происходит, он утаскивает меня с танцпола и тащит в сигарный зал, распахивая дверь.
Гостиная наполнена дымом и вампирами, четверо из которых собрались вокруг бильярдного стола в конце, и меня пронзает страх, потому что я понятия не имею, что он собирается делать и почему мы здесь.
Он подводит меня к столу, вампиры удивленно бормочут, убирая кии, а затем щелкает пальцами.
Точно так же перед нами появляется дверной проем в языках пламени, стол с другой стороны серый и пустой, и он подхватывает меня за талию.
Прежде чем я успеваю возразить, он выталкивает меня в «Черное солнце» и усаживает на край бильярдного стола, все становится серым и тихим, вампиры превращаются в светящиеся фигуры, которые, будто, застыли на месте, уставившись в нашу сторону. Пламя исчезает, запирая нас в этом мире.
— Что ты…
Но мои слова обрываются его губами, жестким, обжигающим поцелуем, от которого поджимаются пальцы на ногах. Я хватаю его за голову, за плечи, немедленно находя другой ритм, на этот раз более страстный и необузданный, чем тот, что был на танцполе.
Прерывистый стон вырывается из его горла, наши языки трахают друг друга, все глубже и смелее. Это беспорядочно, яростно и грубо, и — о боже — я не хочу, чтобы он останавливался.
Но он замирает. Задыхается, его грудь вздымается, рот открыт, влажный и жаждущий. Его дикие глаза быстро ищут мои, как будто он пытается контролировать себя и терпит неудачу. Затем он толкает меня на спину, хватает за край платья и задирает его до талии, обнажая.
Светящиеся фигуры вампиров едва двигаются, и я знаю, это потому, что время здесь другое, и они ничего не видят, но мне немного интересно, могут ли они, потому что их головы обращены к Солону, который между моих бедер.
— Они… — начинаю я.
Но его фантастический рот снова прерывает меня, язык скользит вверх по моей киске, пока я не начинаю задыхаться. Моя голова откидывается на стол, и я смотрю вверх, на черно-белый потолок сигарного зала, с призрачными фигурами вампиров, уставившимися на меня. Я чувствую их взгляды, но когда Солон погружает свой язык глубоко внутрь, закрываю глаза и снова теряюсь в нем.
Его язык быстро орудует, лаская напористыми движениями, и затем я сильно кончаю, вскрикивая, пытаясь отдышаться.
 
Тело дрожит, и он хватает меня сильными руками, переворачивая так, что я оказываюсь на животе. Я слышу, как резко расстегивается молния на его ширинке, звук, от которого по мне пробегают ударные волны, а затем чувствую его вес позади себя, когда он забирается на стол.
— Они нас видят? — спрашиваю я, и мой голос замирает в груди, а сердце трепещет, как крылья колибри.
— В некотором смысле, — хрипло говорит он, его руки снова обхватывают меня за талию и поднимают так, что я оказываюсь на четвереньках, прижавшись к нему задницей. Я чувствую шокирующий жар его длинного, толстого члена на своем голом бедре.
— В некотором смысле? — повторяю я.
Он шумно вдыхает, и, прежде чем я успеваю подтолкнуть его, член входит в меня по самый лобок.
— Блять! — кричу я, ногтями впиваясь в серый войлок стола, оставляя царапины. В легких не хватает воздуха, глаза широко раскрыты, и я чувствую лишь его внутри себя, как будто он занимает все свободное пространство, его бедра прижимаются прямо к моей заднице.
Низкий горловой стон срывается с его губ, сильные пальцы впиваются в мою кожу, и один этот звук высвобождает безумие из глубин нас обоих. Он начинает входить в меня долгими резкими толчками, от которых моя грудь вываливается из платья, сотрясается весь чертов стол, вся чертова комната. Призрачные фигуры, кажется, следят за каждым нашим движением, и это больше не сбивает с толку, а наоборот, заводит.
— Ленор, — рычит он. — Посмотри, что ты со мной делаешь.
Я резко вскрикиваю в ответ, когда он жестко двигает бедрами, мои колени скользят по войлоку стола.
— У тебя какая-то нездоровая идея оттрахать меня на публике, — успеваю сказать я как раз перед тем, как он шлепает меня по заднице с такой силой, что у меня скрипят зубы.
— Черт возьми, Солон! — вскрикиваю я.
Он мычит в ответ, продолжая трахать меня с дикой яростью, моя задница получает еще несколько мощных шлепков, пока боль и удовольствие снова не переплетаются, нарастая все больше.
Держу глаза открытыми, чувствуя приближение оргазма, наблюдая за светящимися фигурами вампиров, зная, что если они не могут нас видеть, то определенно чувствуют, что мы здесь делаем, а возможно и слышат. Я хочу, чтобы они знали, я хочу, чтобы все знали, как хорошо Солон трахает меня.
— Ну вот, — хрипит он у меня за спиной. — Все знают. Знают, что ты принадлежишь мне, что это мой большой член заставляет тебя кончать снова и снова.
Мои глаза округляются, жар разливается по телу с головы до ног, его непристойные речи подстегивают меня.
Я так близко, так близко.
— О боже, — кричу я, жадные звуки вырываются из моего рта, а затем с еще одним жестоким толчком его бедер я сильно кончаю. Такое чувство, что мой разум уничтожен, конечности бескостные, трясутся, словно я одержима дьяволом.
Сверху взрываются звезды, падая на нас, золотые на фоне серого мира, обжигающие кожу, а затем…
— Блять! — Солон ревет, его ногти впиваются сильнее, еще один гортанный животный рык вырывается из его груди, и я сжимаю его член, пока кончаю, крепко прижимая его к себе, пока он не начинает замедляться.
Черт возьми.
Я падаю на стол, прижимаюсь щекой, пытаюсь дышать, безучастно глядя на серый мир. Остатки звезд все еще сверкают золотом, затем медленно тускнеют. Не знаю, было ли это волшебством или результатом секса в «Черном солнце», но это очень красиво.
Солон прерывисто выдыхает, проводит дрожащей рукой по моей заднице, успокаивая кожу, где, я уверена, остались отпечатки его ладоней.
— Иногда я не могу контролировать силы, — бормочет он в качестве извинения.
Мне даже нечего сказать. Я так счастлива, что кажется, будто кто-то оторвал мне голову и привинтил ее задом наперед. Не ощущаю свое тело, оно принадлежит Вселенной, сотканной из звездной пыли и космоса.