Пламенный клинок

— Пес! Ты не убьешь безоружного! — рявкнул Даккен.
Воспользовавшись заминкой, принц отчаянно брыкнулся, угодив Гаррику по ляжке. В то же мгновение Даккен перешел в нападение, и Гаррик отпустил принца, вынужденный защищаться. Оттико забрался обратно под стол, и несколько гостей, которые еще не спаслись бегством, помогли ему вылезти с другой стороны.
Гаррик мрачно взглянул на Даккена и огрызнулся:
— В любом случае ты был бы следующим.
— Вряд ли, — ответил генерал, приняв боевую стойку. — Тридцать лет я ждал, чтобы довести начатое до конца.
Его клинок просвистел в воздухе. Гаррик отбил его и тоже взмахнул мечом, убедившись, что противник крепко держит оборону. На затяжной поединок времени не было: слуги и стражники, пытавшиеся проникнуть в залу, уже колотили в двери с другой стороны. Рано или поздно двери рухнут или же отыщется ключ. Гаррик поискал взглядом принца, но тот прятался за спинами придворных. Значит, сначала надо разделаться с Даккеном.
Противники кружили друг напротив друга, высматривая, с какой стороны сподручнее повести нападение. Место для поединка ограничивали расставленные столы. Несмотря на преклонный возраст, генерал не утратил проворства, а Гаррика, который был немногим моложе, то и дело пробирала боль от доброго десятка ран, полученных в пыточном застенке. Непривычная тяжесть доспехов утомляла его, и без того вымотанного любезностями Железной Длани.
Он противился боли, как только мог, и вспоминал тот вечер, когда лучший друг перерезал ему горло и он пополз умирать в лес, а в ушах у него стояли звуки побоища.
— Рассветных Стражей уничтожил не ты, Даккен, — прорычал он. — Это совершил Эккард Стремительный. А ты был всего лишь скромным капитанишкой, оказавшимся в нужном месте в нужное время, и построил карьеру благодаря счастливой случайности. Наверное, тем, кто лучше тебя, было больно видеть, как ты незаслуженно взобрался на самый верх.
Он двигался быстро, обрушивая на противника град ударов. Даккен, на котором доспехов не было, двигался еще быстрее. Он отбивал выпад за выпадом, но ответных не совершал, держась на расстоянии.
«Тянет время, — раздраженно подумал Гаррик. — Ждет подкрепления. Берет меня измором».
— Есть мнение, что на войне главное — оказаться в нужном месте в нужное время, — ответил Даккен. — И вот я снова здесь.
Выпад, замах. Гаррик еще раз оглянулся на принца, которого заслоняли бароны и герцоги. Он так близко, но Гаррик не может до него добраться. Впору выть от ярости.
— Нечего сказать? — язвительно спросил Даккен. — Тогда позволь поведать тебе, чем завершится моя, как ты говоришь, незаслуженная карьера. Убив тебя, я со славой отбуду на родину, удалившись от дел, и навечно останусь в памяти потомков как герой империи. Ты же не удостоишься даже погребения по оссианскому обряду. Мы сожжем тебя на костре по кроданскому обычаю, и ты очистишься в пламени Вышнего.
Гаррик кровожадно ухмыльнулся.
— Вот в чем разница между нами, Даккен, — ответил он. — Ты собираешься жить долго и счастливо, а я пришел сюда, чтобы погибнуть.
Он ринулся вперед, яростно взмахнув мечом и не думая о защите. Этот самоубийственный натиск сломил оборону Даккена. Тот с трудом отбил первый удар, а от второго едва уклонился. Когда Гаррик снова занес клинок, генерал лихорадочно ткнул мечом в просвет между его латами. Гаррик вскинул левую руку и закричал, когда клинок противника пронзил мышцу до кости. Его же меч горизонтально вошел в голову Даккена сбоку, пробив щеку и челюсть, и там застрял.
Вопли ужаса наполнили залу. Гаррик со звериной яростью вырвал меч из развороченной головы генерала. Тело закачалось и рухнуло на пол, по каменным плитам растеклись мозг и кровь.
Гаррик развернулся, тяжело дыша: лицо в багровых брызгах, левая рука повисла плетью. Его взгляд источал безумную ненависть, дикую ярость умирающего зверя. Он наставил меч на принца Оттико.
— Теперь ты, — выдохнул он.
Тут дверь залы не выдержала, и во все стороны полетели щепки. Гаррик отшатнулся, выставив вперед руку с мечом, и его сердце замерло в отчаянии.
 
Сквозь пролом, наклонившись, вошел исполин, закованный в потускневшие черные доспехи, с огромным боевым молотом в руках.
Явился Крах.
  
ГЛАВА 62
 
Вика скребла ногтями по каменном полу сокровищницы, по языку друидессы ползала какая-то мерзость, кожа свербела от вгрызавшихся в нее червей. Рядом захлебывались от рвотных позывов и шарили руками по телу ее спутники, беспомощные перед Тленом.
Тот вошел в сокровищницу, издав негромкий щелкающий звук, словно в горле у него перекатывались игральные кости. За ним следовал Клиссен со своими людьми, но взору Вики они казались расплывчатыми призраками. Она их не видела, как и ее товарищи. На ее сознание воздействовала губительная сила, исходившая от страхоносца. Под оболочкой реальности что-то копошилось, сквозь ткань мироздания просачивался хаос, ибо Страна Теней подступила совсем вплотную.
Противоборство с чудищем в Скавенгарде и те дни, когда она сопротивлялась разъедающему яду Тлена, научили друидессу таким вещам, которым никогда бы не научила Агали. Вика изменилась, соприкоснувшись с Бездной. Ее рассудок поколебался, надвинулось безумие.
Она должна сразиться с этим демоном. Само его существование оскорбительно для Воплощений, и Вика обязана его уничтожить. Но тело отказывалось ей повиноваться. Кожа трескалась и гноилась, а рассудок охватывало смятение.
— Бежал бы себе и дальше, — обращался Клиссен к Арену, корчившемуся у его ног. — Возможно, даже сумел бы скрыться. Но вернуться сюда? На что ты рассчитывал?
Свет! Где тот священный свет, исходивший от нее у ворот Скавенгарда и обративший страхоносцев вспять? Как ей это удалось? Вика силилась вспомнить, но ногти у нее ломались и отслаивались, а в горло набились черви.
— Я запытаю Кейда до смерти, — продолжал Клиссен, — а ты будешь смотреть. Удовольствия мне это не доставит, но я должен сдержать слово. Железная Длань есть совесть империи. Напрасно ты не внял моему предостережению.
«Воплощения, спасите нас!» — взмолилась Вика, но Девятеро безмолвствовали. Она застонала от отчаяния. Зачем они направили ее по этому пути, если отказываются пособить в жесточайшей нужде? Зачем показали гибель мира, если не помогают ее предотвратить?
Она последовала за видениями, но ведь они являются и безумцам, а не только святым.
Видения. Эта мысль на миг рассеяла кошмарный туман. Товарищи Вики корчились от боли, как и она сама, но никаких видимых признаков недуга не было. Черви, нарывы и чернеющая плоть были видениями, которые внушала рассудку темная сила Тлена. Настоящими они были лишь постольку, поскольку жертвы в них верили.
«Все это лишь видения».
Боль начала отступать. Совсем немного, ибо друидесса не могла полностью унять муки, осаждающие рассудок. Но она усомнилась в происходящем, и сомнение ослабило ужас.
— Закуйте задержанных, — говорил Клиссен; она смутно улавливала его слова. — Мы отведем их на допрос. Пусть выдадут остальных мятежников, которые есть в Моргенхольме.
— А собаку? — спросил один из стражников.
Клиссен хмыкнул.
— А ее убейте.
«Нет!» Смятение пронзило Вику, словно стрела. Она подняла голову, силясь прояснить рассудок. Ее товарищи метались по полу хранилища, выгибая спины и закатывая глаза, завывая каждый от своих мучений, а стражники рассредоточились среди них. Один из солдат направился к Скирде, обнажив меч. У входа стоял Тлен, его маска из мертвой кожи выглядела бесстрастно.
«Вставай! Бейся с ним!» — велела она себе, но это было за пределами ее возможностей. Ей не хватало сил, чтобы противостоять этому существу в одиночку. Она нуждалась в помощи Воплощений, а те не приходили.
«Почему вы теперь не со мной? Почему?»
И тут ей явилось воспоминание, ясное и отчетливое, словно островок спокойствия среди хаоса. Она сидела в сиянии костра и смотрела на ручей, пробегавший по лесной прогалине. Рядом сидела Агали, Поющая в Темноте.