"Фантастика 2023-129". Компиляция. Книши 1-20 (СИ)

Переубедить ее удалось лишь Миле. Это маленькое чудо с милыми кудряшками на голове, став свидетелем очередного разговора Алексея и Захарьиной, насупилась. На лбу появились морщинки, надулись щеки. 
— Не обизяй Алесея! — с вызовов пробурчала кроха, встав между ними. — Он холосий! Он меня от злогого миски спас… и со мной иглает… А ты… Ты нехорошая! Не клиси на Алесея, — Мила, набычившись, сдвинула брови. — Не кличи, — еще раз повторила она с угрозой, сверкая глазенками и сжав кулачки.
И было в ее фигуре столько милой искренности, что Захарьина не выдержала и прыснула. Быстро подтянула к себе дочку и начала покрывать поцелуями ее кудрявую головку. Та, конечно, отбрыкивалась, возмущенно пищала, но вскоре успокоилась и в объятиях только сопела в свой носик. 
— Иди, поиграй…, защитница, — наконец, она отпустила дочь и легким шлепком чуть по ниже спины отправила ее дальнюю часть комнаты. — Мы пока поговорим, — улыбаясь, она провожала взглядом девчушку.
Едва Мила, что-то бурча про себя, отошла от них, как Захарьина перестала улыбаться.
— Хорошо, Леша, — вдруг качнула женщина головой, встретившись с парнем взглядом. — Только прошу тебя еще раз, хорошенько подумай, прежде чем соглашаться и идти ко мне в обучение. Ты почти ничего не знаешь о целительстве. Совсем ничего не знаешь.
Говорила она все это странным тоном. В голосе слышалась и угроза, и страх, и даже жалось. Только Алексею было все равно. Разве его было испугать какими-то мифическими угрозами? Какие трудности могли сравниться с тем, что он уже испытал? Его жизнь уже была почти сплошной чередой нападений, драк, магически сражений, смертельных интриг и издевательств, в которые лишь изредка вкраплялись крошечные светлые эпизоды. И чем его можно было напугать?
— Не смогла напугать, вижу, — невесело усмехнулась Захарьина, все прочитав во взгляде подростка. — Тогда собирайся. 
Последнее было произнесено так буднично и спокойно, что парень не сразу среагировал. Он, честно говоря, ожидал продолжения разговора, каких-то уговоров, рассказов о страшных трудностях, может угроз. Но ничего этого не последовало.
— Что сидишь? — Захарьина уже была у вешалки, с которой снимала серебристую шубку с глубоким капюшоном. — А ты, Мила, остаёшься дома. Не хмурься! Тебе еще делать сегодняшнее задание. Забыла, что ничего еще не нарисовала? 
После снова повернулась к Алексею и изобразила на лице вопрос. Мол, еще не собрался? Сколько можно ждать? Ничего не сказав, женщина вышла за дверь.
Парень тут же сорвался с места к вешалке. Сорвал свой полушубок и рванул за ней. 
— Марина Владимировна, постойте! — крикнул он, кривясь, спускаясь с высоких ступенек. Видно, еще не восстановился после недавнего происшествия. — А с чего мы начнем? Сразу с исцеления? Или покажите какие-нибудь штучки сначала? — сразу же забросал он целителя вопросами, когда с ней поравнялся. — А тренироваться на ком будем? Может на вашем рогатом Тимке? Я видел, как он вчера хромал…
Еще немного, и он бы начал подпрыгивать от нетерпения, как молоденький козлик. 
— Подожди, подожди. Раздухарился, как, — не поворачиваясь, бросила Захарьина, выходя за высокие ворота двора. — Силы побереги. Нам почти километр шагать. Доковыляешь, … ученик?
Яростно кивнув, парень поковылял за ней. Бормоча и лихо загребая костылями. Обязательно доковыляет. Костылями так будет махать, что бегом за ним поспевать не станут. Если же костыли сломаются, то ползком поползет. Вот как желал он учится. 
Направлялись они в сторону холма с высоченными соснами, куда вела припорошенная снегом тропка. Сюда парень еще ни разу не ходил, поэтому то и дело вертел головой по сторонам. 
Пройти пришлось чуть больше километра. Снег под ногами был хоть и не глубоким, но прогулке явно не способствовал. На последних шагах он уже еле ноги волочил. Вся спина была мокрой от пота. Ноги переставлял исключительно на силе воле. 
— Вижу, что упрямый, — Захарьина легонько коснулась его плеча, словно хотела поддержать. — Это хорошо. В учебе пригодится, если конечно не бросишь. Потерпи еще немного. Почти пришли уже. Видишь вон тот дом? Там и находится моя так сказать клиника или больничка, по простому. Там я лечу и животных, и людей.
 
Едва войдя внутрь здания, Алексей взглядом сразу же наткнулся на две таблички со стрелочками. На одной была схематично изображена собака, на второй — человек. 
— Вот твои главные инструменты и одновременно учеба на первое время, — Алексей с удивлением уставился на швабру и ведро, которые ему с усмешкой протягивала Захарьина. — Или, приберись вон там. Вчера одного серого и зубастого пациента оперировала, в он сильно сопротивлялся этому.
Парень машинально взял в одну руку швабру, в другую ведро. Растерянно посмотрели по сторонам, не понимая, что толком делать, и куда идти. Правда, ещё больше его волновал третий вопрос — а зачем все это? Неужели, швабра и ведро теперь инструмент целителя? Шваброй вымывать болезни и складывать их в ведро? Видимо, это недоумение так ясно отразилось на его лице, что женщина рассмеялась. 
— Не бойся! Не долго тебе возиться с этим, — покровительственно покачала она головой. — Просто все это мой первый тебе урок. Терпение, неимоверное, тяжелое и едва выносимые терпение, есть одна из главных добродетелей целителя. Потом еще спасибо скажешь.
Послушно кивнув, парень пошел вооружился шваброй и ведром. Костыли пришлось оставить в просторной прихожей за дверью. Внутри они ему только мешали. 
Честно говоря, терпение и, правда, адское нужно было. Поначалу, все, конечно, было неплохо. Тряпку намочил горячей водой и шваброй прошелся по полу из керамической плитки. Сделал влажную уборку на столах, отсеках, полках. Отдыхай, глазей по сторонам. 
Хуже стало позже, когда начали поступать первые пациенты. Первым привели здоровенного дога, макушкой достававшего парню до груди. Едва Алексей потянул его за ошейник к смотровому столу, тот едва руку ему не откусил. Еле отскочить успел. Следующим доставили оленя, которой сбил автомобиль. Жутко выглядевшую и хрипящую тушу пришлось тащить втроем. Парень весь измазался в крови и экскрементах.
Только сменил одежду и чуть-чуть вздохнул, как в дверь проковылял пожилой мужчина с раздробленной капканом ногой. Алексею снова измазался, пока разрезал валенок и штанину бедолаги. Пациент еще оказался вдрызг пьян. Видите ли, для дезинфекции принял немного домашнего, проверенного средства, с которого так разбуянился, что мама не горюй.
Совсем плохо стало под вечер, когда Захарьиной привезли самого тяжелого пациента. У парня, признаться, тогда, вообще, руки опустились. А как по другому, когда видишь умирающего на твоих руках мальчонку? Измятый, словно пропущенный через гигантскую мясорубку, мальчик уже и говорить не мог. Стонал только еле слышно. Дыхание было частым-частым, словно он в последний раз никак надышаться не мог. По глазам было видно, что прекрасно понимал: жить ему оставалось последние минуты.
— Вот же б…ь! — с экспрессией выдала целительница, едва увидела нового пациента. — Сама бы удавила того урода, что это сделал.
Глаза у нее блеснули неестественным жутким цветом. Вздрогнувший Алексей безоговорочно поверил, что она с легкостью бы удавила любого виновного в этом злодеянии.
— Что встал, как вкопанный? Горячей воды и спирта! — рявкнул она на замершего парня. — А вы пошли прочь отсюда! — заорал она на принесших мальчишку мужчин, мнущихся в прихожей. — На улицу, б…ь!
Крик был настолько жутким, что тех словно ветров сдуло. Только что была и сразу же исчезли. 
— Куда? — от ее вопля Алексей чуть бутыль со спиртом не уронил. — На какие руки?! Ко рту поднеси! Мочи нет видеть такое…
Он наклонил бутыль и целительница сделал смачный глоток. 
— Поехали…, - буркнула она, наклоняясь над измочаленным тельцем.
Притихший Алексей вжался в угол и стал следить за разворачивавшимся перед его глазами необыкновенным действом. Никак иначе происходящее назвать он не мог.