"Фантастика 2023-129". Компиляция. Книши 1-20 (СИ)

Тут кто-то тихо хихикнул. В комнате, где лежал парень, явно еще кто-то был. Он повернулся к двери, немного привстал над подушкой и увидел вчерашнюю егозу в веснушках. Малышка лет трех — четырех в безразмерном пушистом белом свитере, тянущимся почти до ее колен, выглядывала из-за полуприкрытой двери и улыбалась во весь рот.
— Плямо как нас кисик, — кроха толкнула дверь и, быстро оглянувшись назад, на цыпочках зашла в комнату. — А цалапать мозесь? У тебя цалапки есть? — она с деловым видом взяла его ладонь и начала рассматривать ногти парни. Тот, тоже посмотрев на них, с сожалением признал, что они у него изрядно отросли и, пожалую, стали напоминать когти. Что поделать, в бесконечном водовороте безумных событий последних дней у него совсем не было времени следить за собой. 
— Тосно, как у нашего кисика, — закончив изучение, проговорила она. — Хм… Мама сказала, ты какой-то стланный… Смотлю, а ты совсем не стланный. Ты холосий. Холосий ведь? — на Алексея настойчиво уставился доверчивый детский взгляд, под которым ему стало немного неуютно. — Я визу, сто холосий. Исо мама говолит, стобы я с тобой не лазговаливала… Ой, а я лазговаливаю. Ты только ничего ей не говоли. Пазялуйста.
Девчушка лукаво улыбнулась. Стало ясно, что она прекрасно помнила слова матери. Просто ей поговорить хотелось.
— Не бойся, я ничего ей не скажу, — невольно ей улыбнулся парень и, протянув руку, потрепал ее по кудрявой шевелюре. — А что еще твоя мама про меня рассказывала? 
Девочка, добрая душа, тут же расцвела. Как же, ее «взрослый дядя» слушать будет, и она может что-то рассказать. И начала…Алексей тут же превратился в «одно большое ухо». В его положении любой источник информации приобретал особое, можно сказать, жизненное значение. Кто знает, вдруг именно слова этой девчушки с лицом, покрытом конопушками, спасут ему жизнь.
— … Мама говолит, что у нас за-ка-з-ник, — последнее слово она выговорила с трудом и по слогам, видимо не просто оно ей давалось. — Поэтому никому низя сюда ходить… Скусно тут, — грустно протянула она. — Не с кем иглать. Валька в школу ходит и там иглает. А мне с кем? С Тимкой что ли? Он бадается и пахнет от него плохо.
Кивавший на каждое ее слов, Алексей сделал вывод, что посторонние люди здесь не часто бывают. Это было ему на руку. Он мог немного отдышаться от этой бешенной гонки, привести себя в порядок, поразмыслить о будущем. После же во всеоружии, наведаться к тем, кто его предал.
— … А мама ведь знакалка! Человеков лечит, — вдруг воскликнула Мила, видимо, вспомнив еще что-то интересное. — Знаесь, как мне пальчик вылечила? Во! Смотли! — девочка, задорно тряхнув кудряшками, показала ему свой указательный палец, на подушечке которого едва проглядывал крошечный, почти затянувшийся, шрам. — Я о стеклышко полезала. Раз! Кловь блызнула! А я не испугалась. Дазе не плакала, — она села на краешек кровати. — Только немного больно было, — чуть тише, доверительным тоном добавила она. — Мама увидела и залугала меня, а потом погладила… Вот так махнула у пальчика… А исчо к нам мальчик с костыликами приезал. Сказал, сто совсем сам ходить не мозет. А мама полечила его…
У Алексея против его воли челюсть поползла вниз. Он, конечно, слышал про магов-целителей, но никогда не сталкивался с ними. Это часть магии, как ему рассказывали в гимназии, была крайне сложной и способности к ней проявлялись у незначительной части одаренных. Дай Бог, если каждый тысячный из магов имел хоть какую-то склонность к целительству. Сильных же знахарей или знахарок, вообще, наперечет было. Ведь залечить порез на пальце и исцелить от паралича было, как говорится, две огромные разницы. Мама Милы, получается, была довольно сильным магом-целителем. Может это и объясняло, почему она со своей семьей жила именно здесь, в этой глуши. 
— А еще что твоя мама про меня говорила? — Алексей вернул разговор в нужное русло, когда девочка отвлеклась и начала рассказывать про свои куклы. Ему сейчас, правда, было мало интересно слушать про то, как Мила для Ленки, своей деревянной куклы, сделала красную косынку из ленты. — Может рассказывала что-то?
 
Кроха немного «зависла», когда прервали ее рассказ о любимой кукле. Детский лобик смешно наморщился. Казалось, даже слышно стало, как в ее кудрявой головке начали проворачиваться крошечные шестеренки и колесики.
— Э-э-э… Вспомнила! — радостно вскрикнула Мила, подскочив на месте. — Мама дяде Пасе звонила. Спласивала пло плохих дядей. Он сказал, что все тихо… Исчо пло авалию сказал.
Следующее несколько минут парень слушал особенно внимательно. Если бы кто-то в этот самый момент зашел в комнату, то стал бы свидетелем весьма необычной картины. Маленькая девочка, сидя на краю кровати и мотая ногами, что-то рассказывала бледному подростку, который слушал ее так, словно от этого зависела его жизнь. А почему нет? Может это, действительно, определило, жить ему или нет.
Парень машинально кивал ей, не перестававшей тараторить. Она, как кузнечик, скакала с одной темы на другую. Начнет про одно. Не договорит и перескочит на другое. Правда, это совсем не мешало Алексею. 
— А знаешь, у дяди Паси какой пистолет? — у девочки вдруг округлились глаза. — Больсой. Во какой! — судя по ее широкому жесту, оружие у этого дяди Паши было поистине гигантских размеров. — Сказал, что это для плохих дядей…
Помрачневший Алексей задумался. Этот дядя Паша явно силовик, а не простой охотник или егерь. Ребенок назвал именно пистолет, который, как известно, простому человеку не положен. К тому же, хозяйка заказника, Захарьина не просто так позвонила именно ему, чтобы узнать про происшествия в округе. Вопрос про «плохих дядей» был именно из этой категории. Значит, мужчина мог ответить на этот вопрос и, следовательно, имел какое-то отношение к органам власти. 
Из всей этой детской болтовни он сделал несколько важных для себя выводов. Во-первых, он находится в относительной безопасности. Здесь глушь, отсюда довольно далеко до ближайшего населенного пункта. Насколько он помнил карту, Темниковский заповедник занимал громадную территорию, сравнимую с площадью некоторых карликовых стран. Во-вторых, хозяйка этого места, похоже, водит знакомство с представителем местной власти, которому ничего не рассказала про Алексея. Вроде бы девочка ничего такого страшного и подозрительно не слышала. В-третьих, его почему-то никто не искал. Это было особенно удивительно. Директор заказника, расположенного в относительной близости от исследовательского центра, должна была знать, если бы власти объявляли массовые поиски сбежавшегося преступника. Ей точно бы сообщили. Правда, про какую-то аварию говорили. В остальном, пока все было тихо, что вызывало немало вопросов.
Погрузившись в раздумья, Алексей и не заметил, как в комнату вошла сама хозяйка заказника. 
— Вот она где! — грозно сдвинув брови и покачивая головой, произнесла она. — Убежала! Нашего гостя разбудила, неслушница! — Мила понурила кудрявую головку и всем своим видом демонстрировала раскаяние и печаль, хотя глазенки сверкали весельем. — А вы, молодой человек, почему ее не отругали?! Она мне обещала сегодня снегиря нарисовать. Обманула? Где рисунок? Плохо…
Мила, услышав про рисунок, тут же вскинула головку и полезла за пазуху свитера. Через мгновение в ее руке оказался чрезвычайно смятый листок бумаги, на котором было что-то нарисовано. Алексей присмотрел и едва не ахнул. Птица на листке была нарисована настолько талантливо, что казалось живой. На него смотрела нахохлившаяся птичка с красной грудкой и черной головкой. Было различимо каждое перышко, каждый оттенок окраса. Создавалось полное ощущение того, что птичка вот-вот расправит крылышки и полетит. 
— Ничего себе, — не сдержавшись, присвистнул Алексей. — Сама нарисовала?
Прежде чем Захарьина что-то произнесла, девочка начала яростно кивать головой. Не успев отойти от него, она снова подошла к его кровати и начала с гордостью показывать рисунок. 
— Так, непослушная девочка, — Марина Владимировна решительно взяла ее за руку и повела к двери. — Марш в свою комнату. Рисунок положи на стол, а сама уберись. На столе у тебя беспорядок. Или-иди, — она легонько подтолкнула насупившуюся кроху. — Я пока с нашим гостем поговорю…