Колибри

– Никита, не делай этого! – крикнула я, вылезая из машины, и пустившись рысью вперёд.
Саша стоял ко мне спиной. Никита – лицом ко мне. В руке у него был пистолет Макарова, подаренный ему отцом–военным.
И я знала, что стреляет он без промаха. Мы один раз были в тире, и он ни разу не промазал мимо мишени.
Саша был в двадцать раз больше чёрной точки в белом круге. По нему с такого расстояния попала бы даже я.
– Никита! – выдохнула я, поравнявшись с Сашей.
Тот не двигался, просто сжимал руки в кулаки и не сводил своих тёмных глаз с лица моего мужа.
Никита перевёл взгляд на меня:
– Это правда?
Я выдохнула, и воздух из моих лёгких закружился белым паром. Потом я закрыла глаза и произнесла:
– Да.
Никита со свистом вдохнул. Я сделала шаг вперёд.
– Как ты могла? – спросил он дрогнувшим голосом.
– Мне очень жаль, – прошептала я, и мой шёпот задвигался вокруг меня, – Прости меня.
– Я люблю тебя, – умоляюще проскулил он.
– Я знаю.
– Ты меня любишь?
– Да, – соврала я, боясь посмотреть на Сашу.
Он дёрнулся и повернул голову ко мне.
– Что ты сказала? – спросил он хрипло.
– Я люблю тебя, – повторила я, глядя мужу в глаза, - Давай просто поговорим и всё будет как раньше.
Пистолет в руке у Никиты дрогнул и опустился. Я немного расслабилась. В этот момент Саша произнёс:
– Ты выбираешь его?
Никита перевёл взгляд на Сашу, и его рука с пушкой снова напряглась. Я увидела в его лице столько злости и ненависти, что мне стало страшно. По–настоящему страшно. Никогда я не видела его таким. В тихом омуте…
– Да. Я выбираю мужа, – сухо сказала я.
– Я уйду, только если он опустит пушку, – шепнул мой любимый босс, и развернулся лицом ко мне.
Я закрыла глаза, молясь, чтобы Никита опустил оружие. Я попросила Бога обо всём, что угодно, лишь бы пистолет не выстрелил.
– Отойди от неё! – рявкнул Никита, опуская Макаров.
Я повернула голову к Саше. Его глаза были холодными, а лицо непроницаемым. Точно так же он смотрел на меня с фотографии из газеты, обнимая Дашу. Такой же взгляд у него был, когда она погибла. Он снова закрылся, выбирая для себя привычный способ борьбы с болью.
Ничего не говоря, босс развернулся и пошёл к своему Кадиллаку. Я с тоской посмотрела ему вслед.
– Как долго? В Женеве, да? – донёсся до меня голос мужа.
– Да, – тихо ответила я, переключая своё внимание на него.
– Какая же ты тварь, – выдохнул он, поднимая руку с пистолетом и направляя его на меня.
– Никита, не надо! – прошептала я, не веря своим глазам.
Я не поняла, что произошло первым. Резкая боль, пронзившая мой правый бок. Или громкий звук выстрела, который эхом раскатился в холодном январском воздухе.
Я дотронулась рукой до того места, где было больно и почувствовала, что–то липкое и тёплое. Подняв ладонь, я увидела в свете фонарей кровь. Мир вокруг меня завертелся, и я упала на спину, уставившись глазами в ночное небо.
– Алиса! – крикнул голос Саши откуда–то издалека и рядом со мной раздался хруст снега и приближающиеся шаги, – Звони в скорую!
Странно, сегодня, третьего января, очень ясное небо. Я вижу каждую звёздочку, вижу, как пульсирует небесное сияние. Я делаю вдох и выдох, и тёплый воздух из моих лёгких кружится вокруг моего лица.
Я чувствую, что его руки приподнимают меня и через секунду надо мной нависают карие глаза. Они переливаются всеми оттенками тёмного дерева. В них мерцают золотистые искорки и огонь, настоящий огонь, который ничто не в силах погасить. Я вглядываюсь в его лицо, и моргаю несколько раз, пытаясь сфокусировать свой взгляд. С каждым движением век оно отдаляется от меня, и становится всё более и более размытым.
– Лиса–Алиса, мне так жаль, – стонет Никита где–то вдалеке и что–то говорит, но я уже не слушаю.
Саша крепко прижимает меня к груди, и меня обволакивает пряным ароматом его тела. Он гладит меня по щекам, целует моё лицо, и я замечаю, что его прикосновения перестали быть такими привычно–холодными. Потом ощущения исчезают, и я не чувствую ничего, только вижу очертания его рук и лица перед собой.
 
– Алиса, не умирай, прошу, – шепчет Саша, – Я не смогу без тебя.
Где–то отдалённо я слышу вой сирен. Потом мягкий голос отца доносится из темноты, накрывающей меня покрывалом, и я замираю. Папа тихонько рассказывает мне древнюю легенду перед сном:
Индейцы Майя говорили, что первые две колибри были созданы из небольших перьев, оставшихся от других птиц. Они получились крошечными, и сотворивший их Бог был настолько доволен, что решил сыграт ь красивую свадьбу. 
Говорят, когда умираешь, вся жизнь пролетает перед твоими глазами. Я не знаю, откуда взялся этот миф. Ничего этого нет. Ни обрывков воспоминаний, ни тоннеля и света в конце него, ни райских врат, ни адской бездны. Я просто чувствую, как с каждым выдохом, моё тело покидает жизнь, а вместе с ней боль, отчаяние, стыд, разочарование. Осталось только сожаление.
Я так и не сказала ему, как сильно я его люблю.
Первыми появились яркие разноцветные бабочки. Затем цветочные лепестки усыпали ковром землю, а пауки из своей серебристой паутины сплели свадебную дорожку. Солнце послало вниз свои лучи, и в их свете жених ослепительно засиял переливающимися красными, голубыми и зелёными красками. Приглашённые гости видели, что, как только он отворачивался от солнца, его перья опять становились такими же серыми, какими и были изначально созданы. Жених хотел покорить сердце невесты, но она огорчилась, видя его скучный образ в тени. Тогда он взмыл в небо, и раскрыл крылья под лучами, снова окрашиваясь в ярки е цвета. 
Моё тело становится невесомым, и я невольно улыбаюсь этому ощущению. Потом я бросаю свой последний взгляд на зимнее небо. Снежинки кружатся в воздухе и падают мне на лицо, превращаясь на нём в воду. Там, высоко, они больше похожи на белоснежные крошечные перья, наверное, это и есть перья, такие же лёгкие и невесомые. Потом я вижу яркие краски, которые окрашивают эти пёрышки в голубые, розовые и жёлтые цвета.
Я подумала о Тео. Знаю, это звучит странно, но я не волнуюсь о нём. Я знаю, что мама справится. Она всегда справлялась. Хорошо, что на прощание сегодня утром, я сказала ему, что я его люблю. Он будет помнить именно это.
Саша... Его горячие слёзы капают на моё остывающее лицо, вызывая слабую дрожь в умирающем теле. Он что–то говорит, целует меня, прижимает к себе, но это уже неважно. С последним выдохом, я произнесла именно те слова, которые ему сейчас нужно услышать:
– Сможешь. Ничего страшного не произошло.
Невеста–колибри полетела за ним, и они закружились в красивом разноцветном танце. Так кружились они долгие–долгие дни, пока, наконец–то, не решили спуститься на землю. Но спустившись, они упали, потому что их ножки от выкли ступать по твёрдой почве. 
Мои лёгкие больше не делают вдохов. Кровь больше не льётся по моему телу. Сердце остановилось, и пульс перестал отмерять мою жизнь. Я закрыла глаза. Где–то в дальних закоулках моего мозга заиграла мелодия. Потом она стала звучать громче и громче, пока полностью не поглотила мой затихший разум.
А вдруг ничего не изменится? 
Вдруг разрушат сомнения? 
И вы всё никак не осмелитесь, 
И мне уже не захочется. 
Закроются наши возможности. 
А мы всё–таки недосказаны. 
И всё быстро закончится. 
Даже ещё не начавшись. 
Вот и всё. Меня звали Алиса. Мне было девятнадцать лет.
Я не знаю, как такое могло произойти, но я умерла.
Я просто не могла остановиться…
ГЛАВА 58 
Это показалось мне странным, но в аду пахнет Сашей. Я серьёзно. Меня окутывает пряным ароматом бергамота, и почему–то к нему примешан запах табака. Не обычного, а похожего на ваниль – сладковатого и терпкого. Мне хочется улыбнуться, но во рту что–то мешает.