Ольга Ружникова (СИ)

Здесь нельзя верить никому и ни в чём. Ни «товарищам» по службе, ни самому главе посольства. А уж о слугах или любовнице и речи не идет.
Нынешняя красотка пропитана ядом — под стать своей стране. Как и положено благородной мидантийской даме. Наперснице одной из принцесс. Уже четвертый год бессменно сохраняет место. При высочайших нежных ушках, куда можно нашептать очень много полезного.
Найти другую? Приобретешь злейшего врага. Да и новая будет не лучше. А офицер во дворце и без бабы вызывает подозрения у любого. То ли крутит шашни с принцессой (особенно после сегодняшнего!), то ли вообще с принцем. А даже если с другим офицером — на кой Алану такая слава?
С принцессой… Угу. О таком он даже сопливым юнцом не мечтал. Даже если рядом с любой королевской дочкой и впрямь окажется влюбленный бессребреник — долго ли он проживет? Когда места мужей и фаворитов расписаны еще до рождения принцесс. И любая принцесса старше пяти лет это прекрасно знает. Даже если порой шокирует всех — как Юлиана.
Где ты, Эйда? Или хоть Ирэн…
С любой из них рядом хоть не тошно.
Ладно. Эдингем не в силах вернуться домой. Или хоть сбежать с опостылевшего приема. Но вот подойти к другой даме — почему бы и нет? Тут и без принцесс народу хватает.
Вон хотя бы к той — весьма хорошенькой. Моложе предыдущей лет на восемь-десять. Может, еще не настолько и протравленной?
В конце концов — еще не хватало бояться в качестве врага бывшую случайную любовницу!
  
Глава 2
 
Глава вторая.
Мидантия, Гелиополис.
1
Всё повторяется. Кавалер, дама, беседка, «сюда идут!», ниша, портьера. Нежный шелест шелка и бархата, нежная дамская лапка.
Кажется, еще вчера в руке Алана трепетала хоть и узкая, но весьма крепкая ладонь Ирэн. А теперь — изнеженная длань мидантийской прелестницы.
И как назло — до весьма соблазнительного (но у Ирэн не хуже) корсажа Алан не успел даже добраться. Потому как эту же беседку облюбовали… нет, на сей раз не интриган и жертва. Два матерых интригана — Паук и Скорпион.
И за портьеру Алан едва успел скользнуть. И втащить окаменевшую от ужаса девицу.
В этой Мидантии у власти вообще возможно хоть одно не насекомое? Чтобы хоть было не так противно смотреть. И слушать.
Есть вообще-то. Мидантийский Барс — Октавиан. Был, точнее. Политиком. Только, увы, союзник Эвитана — не он. Интересно, это монсеньор и превратил Октавиана из сановника в преследуемого беглеца? Алан бы не удивился.
Дама то ли дрожит как осиновый лист, то ли готова нервно захихикать. А то и в обморок грохнуться. С томно-жалобным стоном.
И то, и другое, и третье — смерти подобно. И для нее, и для незадачливого кавалера. Алана Эдингема. Бывшего офицера для особых поручений. Нынешнего… кого? Во что такое Ревинтер превратил самого Алана?
Превратиться бы еще нынешней даме — в умную и смелую. Ирэн хоть знала правила игры. И весьма неплохо. Даже отлично. И знала, чем рискует.
Эх, Ирэн, где ты? Кого посылаешь за яблоневой гроздью, кого целуешь?
Алан покрепче обнял очередную товарку по приключениям. Заткнуть ей рот успеется вряд ли, но хоть всё прочее предусмотрим. Увы, хоть она и приятно ниже Ирэн (и уж точно — самой прекрасной принцессы Юлианы), но вряд ли легче.
Девица — фрейлина принцессы Марии — затрепетала ресницами и томно прикрыла глаза, подставляя медовые губки. Всё еще не поняла, куда вляпалась? Или настолько безоглядно верит во всесилие кавалера?
2
Убрались они или нет? Наконец-то?
Кажется, да. Теперь выждать совсем чуть и сматываться отсюда ко всем змеям.
Но не прямо сейчас. Потому как за беседкой могут следить. Мы в какой стране по беседкам ошиваемся, а? Тут каждый куст на кого-нибудь шпионит. А у каждого дерева — личная агентская сеть.
И вечерняя тьма не поможет. Тут факелов — не устроили бы пожар.
Алан приложил палец к губам. Чужим. Красотка натянуто улыбается. Еле живая от страха.
Ничего. Выберемся. Прорвемся.
Шаги. Настолько разные, что сюда опять прется не меньше, чем двое.
  
Эдингем пропустил забористое ругательство. Они что, вернулись договорить? Другого места не нашлось? Кружочек по прохладному парку — и назад? Долго дряхлые ноги не держат? А жирного Паука — еще и увесистое брюхо?
Впрочем, Скорпиона тоже к худым не отнесешь. Мидантийские излишества. Пьет он, кстати, довольно умеренно, зато уж вкушает…
Дядюшке Гуго здесь бы понравилось.
Если бы самого не сожрали — еще в нежном детстве. Тут такой разновидовой серпентарий — только держись. За что получится. Что не уколет и не отравит.
Впрочем, не сожрали же наглого принца Романа. Только мягкого книжника Константина. И, говорят, еще и наивного романтика.
Нет, за хрупкой бархатной преградой — не Паук со Скорпионом. Но двое. Один — семенит маленькими шажками. Дама?
Второй ступает легко, но уверенно.
Похоже, вторая парочка. Только любовной сцены там еще и не хватает!
Сейчас еще за портьеру полезут. Вот чужие шпионы удивятся — если еще поблизости.
Беседка тут или проходной двор? Почему бы всем жаждущим (неважно, чего) не уединяться дома? Включая Алана.
Ладно, всё лучше интриганов. Если, конечно, в беседку притащился не Роман. С какой-нибудь наивной девой, еще ничего о нем не слышавшей.
В Эвитане Алан уже слышал два голоса. Угрожающий мужской и загнанный женский. Теперь обе роли исполняют прекрасные дамы. Наверное, прекрасные. Потому как явно молодые. И вряд ли незнатные. Тут таким просто нечего делать.
Не служанки же в беседку ругаться притащились. Такой наглой прислуги не бывает даже у Ревинтера — не то что в мидантийском дворце.
И явились они — отнюдь не для любви по-квирински.
Одна из них умеет угрожать не хуже Всеслава. И вряд ли менее опасна. Есть ли в этой Мидантии вообще хоть кто-то неопасный? Хотя бы грудные младенцы? Или все делятся лишь на «более» и «менее». Жертва обернется палачом — едва встретит кого послабее себя?
Дама рядом дрожит как осиновый лист. Дамы за портьерой устроили перепалку. И чужих шпионов-то не боятся.
Впрочем, не исключено, что у дверей поставлены свои. И вообще тут каждый куст… И у каждого дерева.
А проверить портьеру никто и не подумал. К счастью. Тут ведь уже было двое ядовитых насекомых. Ну поверьте в их осторожность, а? Что они тут уже всё до вас обшарили? Лично. Во все углы залезли — плюнув на отъевшееся брюхо. Шелковыми камзолами последнюю пыль подмели. Бархатные штаны на коленях до дыр стерли.
За портьерой несколько шагов — вдаль, в сторону двери. Сначала — мелких, потом… других. Легких, но уверенно-стремительных. Одна хотела уйти, другая преградила дорогу?
Ну какого змея⁈
— Что ты хочешь со мной сделать? — голосок испуганной горлицы.
Даже бледная, хрупкая Алиса была смелее. Но за той стоял принц-муж. И весьма зубастый дядя — герцог Дракон.
А Эйда не боялась — даже будучи одна как перст.
— Это ты у меня спрашиваешь? — То ли смех, то ли угроза.
Кто же это⁈ Кто горлица — Алан тоже еще не понял, но ее собеседница — куда опаснее. И наверняка еще и знатнее.
И откуда ощущение, что этот голос Эдингем уже слышал? Только звучал он иначе.
— Случайно, не забыла, кто я? Значит, что я с тобой сделаю? — передразнила она. — Я тебя, дуру, спасаю. И уже не впервые. Забыла, как тебя привезли во дворец? Такой невесты еще не видела Мидантия. Бывшая невезучая супружница Романа сошла бы рядом с тобой за пантеру. Даже после первой брачной ночи. Ты залила слезами весь Гелиополис. Позорилась так, что твоя злобная, сволочная семейка сама была не прочь травануть тебя. А взамен подсунуть твою смазливую шлюшку-сестричку. А теперь вспомни, кто тогда подтирал тебе сопли? И вынимал кинжал из твоих хилых лапок, когда ты непонятно кого собиралась резать — Евгения или себя.
Подружку Алан успел подхватить. Портьера не колыхнулась? Вроде, нет. Или их сейчас пришпилят-таки чем острым. Всеслав не успел, так здесь судьба догонит. Кому судьба быть зарезанным… того не дотащат до застенков. И до колеса на площади. Мидантия любит медленные казни. Не меньше Квирины. А толк в них знает даже больше.