Вор вне закона
Лешка открыл окно и проверил тайник в подоконнике. Здесь все было так, как он оставил. Ломик Фомы по-прежнему сиял хромом. На месте были отмычки Призрака и коробка с деньгами. Он снова пересчитал их.
В коробке было чуть больше семидесяти тысяч. Огромные по тем временам деньги. Были. Теперь же, благодаря недавней реформе Павлова, они превратились в бумажки, годные разве что для оклейки стен в сортире. Этим накоплениям уже не страшно было и грянувшее следом гайдаровское обесценивание дензнаков.
Лежал в тайнике и талисман — дань суеверной воровской традиции — обмылок, которым санитары в морге обмывали тело законного вора Волохи Призрака. С такой реликвией удача в воровских делах Ляху была обеспечена.
Лях не стал предаваться унынию, а вспомнил кое-что из преподанного Призраком мастерства. Через несколько дней у него на примете уже имелся солидный объект. Бывший цеховик, бывший кооператор по кличке Бобер. Теперь, как будто, решил заняться банковским бизнесом. Ему Лях и собирался "помыть хату".
Кража прошла на редкость легко. Хозяин слишком понадеялся на вошедшие недавно в моду металлические двери. От гопников или наркоманов такая дверь его, вероятно, и спасла бы, но Лях справился с ней в считанные секунды. Ибо то, что было заперто одним человеком, вполне может быть открыто другим. Было бы желание. А оно у Ляха имелось.
Лешка не обладал экстрасенсорной интуицией Призрака, но она в данном случае и не понадобилась. Искать тайники не пришлось. Лях так же легко и быстро вскрыл незатейливый железный ящик, который хозяин, по всей видимости, считал сейфом.
Здесь Ляха ожидал сюрприз. Кроме пачек денег и каких-то, очевидно ценных, бумаг на полке лежал красивый футляр. Вопреки правилу, лях не удержался и приоткрыл его. И свистнул от удивления. В футляре, посвечивая красноватыми бликами, лежал Тевтонский крест Гитлера. Тот самый, что был изъят у него при обыске Седым.
Лях нарушил завещанный Призраком закон и взял крест. Заодно прихватил и несколько пачек долларов, так как рублей здесь не было. Футляр он убрал подальше вглубь, а остальные пачки денег разложил посвободнее, чтобы их убыль не бросалась в глаза. Затем так же тихо он покинул квартиру.
* * *С добычи полагалось отстегнуть "на общее", поэтому. Лях направился в Сокольники к Писарю, державшему воровской общак. Неукоснительно придерживаясь правильных понятий и традиций, Писарь проживал в хрущобе, где занимал пропахшую от прежних жильцов плесенью и кошачьей мочой крошечную квартирку. Там, прямо под продавленной кроватью, он и держал общак. Воров Писарь не боялся, а менты давно от него отстали.
У Писаря Лях застал гостя, которого ожидал увидеть меньше всего. За грубым деревянным столом пил водку с хозяином старый Ляхов знакомый — однокрытник Фома.
Увидев Ляха, Фома изобразил на лице радостное удивление. Словно и не пытался подвести его под воровской приговор, словно и не смотрел зверем, получив братскую пощечину.
— Вот это случай, корефан! — воскликнул он. — Давай к столу, накатим со встречей!
— Если хозяин пригласит, почему не накатить? — Лях присел на шатающийся табурет. — А ты как на воле оказался?
Фома сиял щербатой улыбкой.
— Везуха, братан. Помнишь, на зоне кто-то шныря твоего удавил, а я это на себя взял? Зуб даю, я тут не при делах был. Но раз сходка порешила, то какой базар! Только скоро вскрылось, что в натуре того чушка завалил Чингиз. Не забыл его? Подставил он меня, слов нет. Но тут повинился, в признанку пошел. Так что я подчистую вышел, а он раскрутился, поехал на пересуд и с этапа дернул в бега. Ну, давай вмажем за тех, кто за решкой парится!
Они выпили и закусили черным хлебом, крупно накрошенным салом и помидорами. После этого Лях отозвал Писаря в сторону и передал ему деньги.
— Это на грев для братвы, — сказал он.
— Щедро, — отозвался Писарь. — Орла по полету видать. Так и держи, законным вором станешь.
Фома тем временем налил по новой.
— Слушай, Лях, у меня к тебе базар есть, — обратился он к Лешке. — Ты теперь, наверно, снова своим делом займешься. Это, конечно, тема не моя, просто поимей в виду. Если попадется тебе где-нибудь большой немецкий крест с крупным алмазом посередке и россыпью мелких вокруг, свистни мне. Не пожалеешь. Заказчик у меня на такой товар имеется, отвалит щедро.
Лях не подал виду, что его заинтересовало данное предложение. Он даже не стал расспрашивать, кто именно этот заказчик. Рассудил, что вернее будет выяснить все аккуратно, без шума и пыли. Как учил Волоха Призрак.
Его сейчас больше заинтересовало другое. Как Фома так быстро узнал о краже у Бобра и сумел вычислить его, Ляха, причастность к ней? Определенно за этим кто-то стоял.
* * *Чингиз и не собирался прятаться. Сбежав с этапа, что само по себе было несложно, он направился в Москву и принялся за старое. Первым делом следовало сколотить новую банду.
Он опоздал, город уже был поделен между криминальными группировками. Да и бойцы из числа уголовников давно примкнули к какой-либо из группировок. Но Чингиз пошел другим путем. Он стал набирать под свои знамена не уголовников и не бывших спортсменов, а безработных армейцев и уволенных из органов ментов.
Очень кстати пришелся ему и озлобленный на блатную братию Сильвер. Встретились они тепло. Чингиз был чуть ли не единственным среди товарищей Сильвера, кто его не подставил. По поводу его беды сказал пренебрежительно.
— Дичь это все. Обычаи людоедские, понятия. Друзей не продавать — вот и все понятия.
И Сильвер с ним согласился.
Чингиз свозил Сильвера в тир, расположенный в подмосковной воинской части. Неожиданно Сильвер проявил талант к меткой стрельбе. С пятидесяти метров из автомата и с двадцати из "макарова" он уверенно дырявил середины мишеней.
— Тебе потренироваться, снайпером будешь, — похвалил его Чингиз.
И Сильвер приступил к напряженным тренировкам. Он сразу же столкнулся с проблемой оружия. "Макаров" и даже хваленый "стечкин" на практике оказались совершенным барахлом. Обусловлено это было не конструкцией самих пистолетов, а низкими баллистическими свойствами отечественного девятимиллиметрового патрона. Поразить цель можно было только в упор и то, если она не прикрыта бронежилетом или толстым ватником.
Старый боевой пистолет "ТТ" обладал феноменальной пробивной силой, но его крошечная рукоятка никак не желала давать руке твердой опоры при выстреле.
Поэтому Сильвер сразу потребовал от Чингиза снабдить его надежными стволами. Откуда тот их брал, Сильвера не интересовало. Он перепробовал все лучшее — американские, австрийские, израильские, немецкие и итальянские стволы. Мощные пушки типа "дезерт игл" или автоматического "кольта" сразу пришлось забраковать. Слишком большие и грохоту — как от мортиры.
Для "тихой охоты" больше подходили "беретта", "вальтер", "глок" и автоматический "смит-вессон". Особенно нравился Сильверу компактный "глок-19". Пистолет был, правда, толстоват, но под свободной курткой оказывался совершенно незаметен.
Вскоре Сильвер получил от Чингиза первый заказ — убрать главаря Семеновской группировки — Баллона. Баллон имел несколько ходок и пользовался среди уголовников непререкаемым авторитетом. Для Сильвера этого было достаточно. Он встретил Баллона на автостоянке, когда тот в дымину пьяный ждал, чтобы ему подогнали его "мерс".
С десяти шагов, почти не целясь, Сильвер вогнал ему в висок две пули и спокойно ушел как ни в чем не бывало. Авторитета Шару из Кунцевских он расстрелял, когда тот остановился на красный свет. Из-под светофора Сильвер скрылся на белой "пятерке" с заляпанными грязью номерами.
Эти убийства подстегнули затихшую было войну между бандами. По всей Москве начался сезон отстрела воров и бандитских авторитетов. Вступила в действие и гвардия Чингиза. Тот только морщился, заказывая в неделю по пять-шесть гробов. На городских и пригородных кладбищах вырастали целые улицы черных обелисков с изображениями молодых парней.