Человек человеку волк (СИ)

  
Глава 1
 
Если бы Кайл Маквульф знал, для чего недавно проходил психологический тест вместо тренировки, то на все вопросы, касаемо омег, отвечал бы "валить и трахать". Тогда бы проблем в виде омеги Елены Джеферсон у него бы никогда не возникло.
Но нет, поскольку их вуз подписался на эксперимент "общество без дискриминаций", его поселили в блочном секторе общежития вместе с омегой. Его, доминантного альфу, будущего главу клана Маквульф, с омегой. И теперь на него накладывался ряд обязательств. Первое — ни в чем не принижать омегу, не относиться к ней как к доступной секс-игрушке, второе — держать феромоны "в узде", и третье — ни в коем случае не спать с ней.
Не сказать, что это было трудно сделать. Джеферсон мало походила на тех омег, с которыми Кайлу пришлось встретиться. Она не была высокой или стройной, фигуристой — да, но до идеальных пропорций ещё далеко. Вся её одежда мало отличалась от хлама и пахла как из секонд-хенда. Светлые волосы, постоянно выглядящие сальными, всегда были собраны наверх в неопрятный пучок или непослушными прядями спадали на лицо. Кайл толком не смог бы описать внешность Елены, поскольку особо не всматривался, да она и не позволяла этого делать.
Характер у Джеферсон тоже оставлял желать лучшего. Она не стремилась манипулировать альфами, не лезла к ним в штаны и внешне казалась полностью фригидной сукой, но именно его выбрала объектом травли.
Кайл старался эту стерву игнорировать. Как мог.
Но она нарывалась каждый раз, каждую минуту, стоило им столкнуться лбами на общей территории в ванной комнате.
— В прошлом году альфами совершено тридцать пять изнасилований, которые не были доказаны! — возмущённо сообщила Джеферсон, читая популярный омегавский вестник.
Кайл эту информацию пропустил мимо ушей. Продолжая монотонно чистить зубы, он краем глаза поглядел в зеркало. Сегодня Елена немного расслабилась, позволила лицезреть себя в мятых шортах и растянутой футболке, не дающей возможности оценить её буфера. Хотя, собственно, наплевать.
Кайл не просто игнорировал омег — он их ненавидел. Омеги самые неприятные представители из всех статусов. Лживые, неверные, и всё чаще предатели. В его клане их сразу старались метить, лишая железу способности вырабатывать запах для привлечения других альф, и заставляли рожать каждый год, чтобы не было времени ничем заниматься, кроме детей. А в городе всё обстояло иначе. Здесь было полно независимых и никем не меченных омег и набирало обороты движение за их права и равенство. Не сказать, что Маквульф стремление к эмансипации одобрял, но порядки в его клане оно не затрагивало и раньше он не обращал на него внимания. Вот только живущая в соседней комнате омега относилась к ярым представителям феминистского движения.
И Кайл оказался в эпицентре наглядной демонстрации выдвигаемых омегами требований. Комната Елены напоминала настоящий штаб, помещения совместного пользования были поделены чётко на две части: на территорию альфы и территорию омеги. Причём Кайлу объявили ультимативное требование не переступать черту. А черта была самая настоящая, неровно проведённая красным маркером.
Комната Джеферсон была неотличима от кабинета бойца: обвешанная не розочками и постерами красавчиков, а листовками, вырезками из газет о бесчинствах альф над омегами, страницами из Конституции, отксерокопированными плакатами других лидеров-омег. А каждую пятницу в ней проходило заседание клуба, где Елена докладывала о новых изобретениях в области самообороны для омег.
Маквульф знал, что все альфы завидуют ему, наивно полагая, что он участник частых оргий в компании сладких омежек. Но Кайл лучше бы свернул Джеферсон шею, чем трахнул ее. А пятница для него превратилась в настоящую пытку. Блок переполнялся такими призывными феромонами, что Кайлу приходилось сдерживаться из последний сил, чтобы не накинуться на кого-нибудь.
— Тридцать пять! И ни одно не доказано! — в голосе соседки звучали злость и негодование.
 
— Если у омег была течка, это насилием не считается, — осмелился выдать своё заключение Кайл, закрывая кран.
Елена дёрнулась, сузила глаза и уставилась на него, как на подосланного шпиона из вражеского стана.
— Это ты так считаешь, — возразила она. — Ты альфа, и потому так считаешь.
Как будто точку поставила.
— Так считает природа, — спокойно возразил Маквульф, подходя к проёму и нависая над Еленой. — В основе взаимоотношений чистая физиология: омега возбуждает — альфа удовлетворяет. Арифметика несложная, ведь так?
Джеферсон опасливо отступила на шаг, насупилась, смяла газету и продолжила сверлить Кайла взглядом.
Тот усмехнулся, беря своё полотенце, неторопливо вытирая лицо и руки.
— Хочешь сказать: всё оправдывают гормоны?
Кайл тяжело вздохнул, кинул полотенце в корзину с грязным бельем и посмотрел на Джеферсон. Вздёрнутый нос, полные губы поджаты, как у старика-профессора, вечно растрепанные волосы, мятая футболка, безразмерные шорты и ни капли намёка на сексуальность. Маквульф даже нахмурился: по идее, он должен тут выть или уже год как втрахивать свою соседку в общую постель, а у него желания подойти к ней не возникало. Наверное, та тоннами пила таблетки, хотя так оно и есть, учитывая заваленную какими-то тюбиками и флаконами с пилюлями прикроватную тумбочку.
— Да, виноваты, — согласился Кайл.
— Приведи доказательства, — настаивала Елена.
Нет, в самом деле, она сумасшедшая или притворялась?
Маквульф рассмеялся и указал в сторону комнаты Елены. Та непонимающе проследила взглядом.
— Да вот же они, на стенах! В твоих тетрадях, в твоих закладках на компе, даже само твоё рождение — последствие гормонального буйства у твоих родителей.
Елена возмущённо вскинула руки:
— Это не буйство! У них была любовь!
— Ты омега, и ты так думаешь.
— Нет своих мыслей, не повторяй! — обиженно заявила Джеферсон и, прыгнув в свою койку, укрылась одеялом и выключила ночник.
— Это типичное поведение омеги, понявшей свою ошибку, но не желающей её признать, — прокомментировал Кайл тоном диктора с телевидения.
Черт, его выдержке и терпению можно было позавидовать.
— Заткнись и спи!
— А ты укачай меня.
— Пошёл ты!
Никаких манер.
В Маквульфа полетела подушка, которую он поймал и кинул на свою койку.
— Верни! — возмущённо крикнула ему Елена, подскакивая на постели.
Кайл отрицательно покачал головой, и уже собирался ложиться, закрыв двери, как прозвучало:
— Верни, я сказала!
В следующую секунду в Кайла полетел тот самый скомканный вестник, и он резко поднял глаза. Елена в кровати вздрогнула, отползая к самому изголовью, и прежде чем переступить черту, альфа застыл, смотря на соседку тяжёлым, злобным взглядом, так, что она наверняка поняла, что Маквульф не просто парень по соседству.
Он чертов альфа.
— Кинешь в меня чем-то ещё, и будет… — он хмыкнул, словно угадывая мысли Джеферсон, — тридцать шесть, и не докажут.
Елена охнула и заползла под одеяло.
Удовлетворённо хмыкнув, Кайл неспешно разделся и лёг на свою койку, победно положив доставшуюся ему подушку под голову.
О том, что зря это сделал, Маквульф понял только глубокой ночью, когда в сознание проникло что-то невероятное, такое, от чего он вскочил как ошпаренный. То ли в глазах помутнело, то ли, и правда, это случилось, но омегавская подушка была странной: от неё будто исходила какая-то белесоватая дымка, клубилась вокруг тела альфы, обхватывала руки и ноги. Кайл задержал дыхание, не желая вдыхать неизвестное ему волшебство. Однако стоило ему проморгаться, и пелена с глаз спала.
В комнате было темно: опущенные наполовину шторы закрывали яркий фонарь, который в противном случае светил бы ему прямо в лицо, поэтому только тусклое, размытое пятно оказалось единственным источником света.
Кайл сглотнул, взглянув на часы. Он понял, что не стоит пытаться заснуть вновь: вставать через полчаса, но вот незадача, отдохнувшим он себя не чувствовал. Голова неприятно гудела, а в горле першило. Помассировав шею, он понял, что ещё и отлежал себе мышцы. Злобно схватив подушку, он кинул её в закрытую дверь.