Наши уже не придут 2 (СИ)

В целом, объём сведений о САСШ, даваемый ему репетиторами и инструкторами, внушал уважение. А ещё он говорил о том, насколько серьёзно отношение Немирова.
Парфёнов и Смутин, по легенде, бывшие царские офицеры, которым не нашлось места в РККА. Они будто бы за Временное правительство, но Корнилов им сильно не нравился, так как диктатор. И они не придумали ничего лучше, чем бежать из страны, чтобы поискать счастья в САСШ.
Леонид, уже слегка оправившийся от морской болезни, выпучив глаза, смотрел на пролетающую в автомобильном окне улицу Нью-Йорка.
Повсюду люди в марлевых повязках, множество машин, кто-то чем-то торгует на улице, полицейские арестовывают какого-то бродягу, но главное — женщины одеты слишком вольно. Ни на одной из увиденных женщин он не обнаружил платка — это было совсем неприлично…
В Петрограде и в Москве, где он неоднократно бывал, встречаются женщины, одевающиеся по европейской моде, но их было сравнительно мало. А тут все такие!
«Спокойно, это другая страна», — подумал Леонид. — «Чужой монастырь…»
Смутин о чём-то переговаривался с таксистом, Парфёнов смотрел в спинку сиденья, а Курчевский вовсю глазел на город.
Очень скоро, если всё пойдёт по плану Немирова, Леонид станет здесь своим.
Американцы до безумия любят деньги, а у него они уже есть.
Марфа Кирилловна и Пахом Александрович, как сообщил Леониду лично товарищ Немиров, достаточно богатые люди, которые помогут ему в первое время. А дальше надо будет действовать самому.
Самая главная часть бизнеса, как говорил товарищ Немиров — уметь договариваться. Если умения договариваться нет, то в бизнесе делать нечего.
Курчевский считал, что он умеет договариваться, что исходит из его умения разбираться в людях и их желаниях.
Аркадий Петрович утверждает, что люди в Америке точно такие же, как и в России. Движет ими то же самое, поэтому понять их можно. Просто в Соединённых Штатах можно гораздо больше, чем в Российской империи и даже в Российской республике — это открывает большие перспективы по взаимодействию с людьми.
«Я готов», — повторил про себя Курчевский. — «Меня долго готовили и я готов».
На вокзале обнаружилось ещё больше людей. Он увидел множество негров, которые слонялись по перрону и кучковались недалеко от касс.
К ним инструктор по социальному взаимодействию требовал относиться с настороженностью. Жизнь у них в САСШ несладкая, поэтому некоторые из них уже давно отринули порядочность и занимаются криминалом. Попадаться грабителям с такой крупной суммой денег никак нельзя — точно убьют.
Тяжеленный чемодан с золотом у Парфёнова — он временно ответственный за их казну. По приезду в Лос-Анджелес золото нужно будет передать Марфе Кирилловне, чтобы она обменяла его на доллары.
Поезд нашли — прибудет через час и сорок минут.
Ожидание они решили скоротать в привокзальном кафе. «Динер Сэма» располагался в трёхстах метрах центрального вокзала Нью-Йорка. Леониду бросилось в глаза, что рядом очень много негров.
— Нет, — произнёс Парфёнов.
Это примерно двенадцатое слово, которое услышал от него Курчевский за всё время их совместного путешествия.
Они пошли дальше и нашли ресторан «Чилдс» — тут публика была белая, что Парфёнов отметил коротким кивком. Значит, можно.
— Гамбургер «Queen» и «Tsar-cola», пожалуйста, — сделал Леонид заказ. — Моим спутникам то же самое.
Так повелось ещё с парохода — заказы делал Курчевский. Эти двое вообще очень неразговорчивые и вечно хмурые…
Вероятно, товарищ Немиров специально подбирал такие типажи — Парфёнов и Смутин выглядели как ответственные люди, которые не позволяют себе дурачеств.
В меню, к слову, была ещё и «Kaiser-cola», но она стоила на пять центов дороже.
Заказ был готов в течение двадцати минут.
Леонид с удивлением увидел на этикетке газировки изображение императора Николая II в военном мундире.
Гамбургер он пробовал впервые, но уже давно был наслышан. Толстая говяжья котлета сочилась жиром, который смешивался с истекающей из блюда горчицей. Ещё внутри гамбургера был лук — больше ничего не разглядеть.
  
Курчевский сначала же почувствовал перец и соль, а лишь затем мясо и горчицу. Прожевав первый кусок, он сразу же запил его сладкой газировкой.
На вкус газировка почти не отличалась от «Марфа-колы», которую можно было купить почти в любом городе России. Возможно, «Царь-кола» была чуть слаще.
Ели они молча и сосредоточенно. Леонид не испытывал каких-то особо выдающихся ощущений — необычно и только. Он знал, что нормальная еда тут тоже есть, поэтому был спокоен за свой желудок.
— Вкусно, — произнёс Смутин, когда доел свою порцию.
— Пора, — изрёк Парфёнов.
Курчевский быстро доел гамбургер и допил газировку. В желудке его появилась приятная тяжесть. О вкусовых качествах он спорить не собирался, вопрос дискуссионный, но вот к нажористости гамбургера у него претензий нет.
Двое бывших офицеров встали возле урны у автобусной остановки и закурили. Курчевский был некурящим, но отнёсся к их слабости с должным уважением.
Через десяток минут, они вернулись на центральный вокзал, где встали на перрон у нужного пути. Точно по графику поезд не пришёл — задержался на двадцать три минуты.
Зато внутри поезд мало напоминал пассажирские поезда России. Билеты они взяли первого класса, поэтому заняли один из передних вагонов, где располагались комфортабельные купе.
Вот это одно из важнейших отличий САСШ от России — за деньги тут возможен любой почёт…
Устроившись на нижней полке, Леонид облегчённо выдохнул и уставился в окно.
Снаружи по перрону проходила почти сплошная толпа людей. Среди них хватало негров, до сих пор бросающихся ему в глаза, но больше всех тут были представлены итальянцы.
Итальянцев тут совсем не уважают, считают людьми второго сорта, почти как негров, но чуть получше. Всё-таки, какие-никакие, а белые люди…
По коридору начали проходить остальные пассажиры.
— Дверь, — изрёк Парфёнов, забравшийся на верхнюю полку.
Леонид задвинул дверь и запер её изнутри.
Впереди долгий путь через все Штаты.
«Я готов».
  
Глава четырнадцатая
 
Начало конца
 
*15 октября 1918 года*
— Как обстановка на фронте, товарищ генерал? — спросил Аркадий.
— Двойственно, — ответил Николай Николаевич. — У немцев тишина, а вот у австрияков суета. Разведка докладывает, что в Австро-Венгрии, по итогам сентября, обнаружился катастрофический неурожай. Они снимают войска с фронта и уводят в тыл — это что-то значит…
— Это открывает нам стратегическую возможность, — произнёс Немиров.
— Уже обдумали, — вздохнул генерал-полковник. — Подвойский считает, что нам это не выгодно. Ленин тоже придерживается схожего мнения. Велено ждать развития событий.
— Предполагают, что всё это может вылиться в революцию? — догадался Аркадий.
— Учитывая, что в Пожони уже поднялось крупномасштабное восстание словаков… — произнёс Николай Николаевич.
Аркадий встал из-за стола и сходил за графином с водой.
Буржуйка работает на полную мощность — адъютант генерала не пожалел дров, поэтому в блиндаже царит пекло.
— Это националистическое восстание, — произнёс Немиров, разливший воду по стаканам. — Что толку нам от смены одного буржуазного режима на другой буржуазный режим?
— Я не знаю, — развёл руками генерал. — Ленин велел ждать — мы ждём.
Возможно, что у ЦК есть какие-то связи с людьми на местах. А возможно, что ЦК не хочет злить Антанту понапрасну. Аркадий не знал всех резонов, поэтому не собирался лезть во всю эту большую политику.
— Сообщается, что у них уже происходят голодные бунты, — продолжил Алексеев. — Мне докладывают, будто бы в Австро-Венгрии положение даже хуже, чем в Германии. Действительно, похоже, что грядёт революция.
Австро-Венгрии, как точно знал Аркадий, после Первой мировой больше не будет. Будут Австрия, Венгрия, Чехословакия, а некоторые части присоединят к Румынии, Польше и Украине.