Режим черной магии (Санкция на черную магию) (ЛП)

— Дженкс? — позвала я тихо, помня, что нас не приглашали внутрь.
Рука Пирса опустилась на мое плечо, тяжелая от предостережения.
— Подожди.
Я повернулась, чтобы возразить, но увидела зеленый купол безвременья, внезапно возникший вокруг нас.
— Святое дерьмо! — закричала я, прижимаясь к нему, когда оса размером с верхнюю часть моего тела приземлилась на круг, ее жало исследовало купол, ища путь внутрь. — Что, черт возьми, это такое?
Пирс обнял меня рукой, чтобы я не разбила его круг.
— Это прекрасная живая охранная собака, вот что это такое, — сказал он, и запах красного дерева сильно ударил в меня. — Я не думаю, что мы бы пахли правильно, даже если бы искупались в пыльце пикси, — пробормотал Пирс, и я молча согласилась, думая, что Пирс и сам по себе неплохо пахнет.
Я не боялась ос, но эта особь размером с гуся ползала по кругу, и ее крылья были сердито наклонены.
— Я собираюсь сжечь ее на счет три, — произнесла я, думая, что некоторое количество сырой энергии безвременья должно было, по крайней мере, ошеломить ее. Я не передумала убивать осу, это было просто — поскольку осы глупы. — Один, два, три!
Круг упал, и я потянулась к линии, бросая в насекомое шар грязного золота. Страх сделал его еще более сильным, чем обычно, и мои глаза расширились, когда энергия забурлила над осой, и та свернулась, упав к нашим ногам. Пирс одобрительно хмыкнул, и я вздохнула с облегчением, видя, что оса лежит на полу, где Пирс может попросту заколоть ее… а потом она взорвалась.
Закричав, я пригнулась, и горячие брызги врезались в стены с мерзким звуком. Над нами прокатилась ужасная вонь, и я выпрямилась, шокированная. Световой шар Пирса покатился, потом уперся в стену и остановился. Смущенная, я повернулась к Пирсу и засмеялась. Он стоял совершенно прямо, брызги из осы были на его бороде и груди.
— Пирс, мне так жаль! — сказала я, потянувшись, чтобы стереть их с него, и его губы сжались.
— Ты не контролируешь себя, — процедил он с нескрываемым раздражением. — Совершенно.
Став серьезной, я поискала что-нибудь, чем можно было бы его вытереть, но была вынуждена воспользоваться подолом своего прекрасного одолженного платья. Собрав подол, я вытерла его лицо, вздрогнув, когда Пирс выбросил руку мне за спину. Взорвались две яркие вспышки света, и тени сдвинулись, когда свечение угасло. Развернувшись, я увидела еще две осы, свернувшиеся на полу, и одна еще двигалась, когда Пирс оттолкнул меня и проткнул ее голову своей «Арканзасской зубочисткой». Из расплющенного насекомого выступила слизь, и я поежилась.
Глядя на потолок, я сделала несколько шагов, чтобы поднять световой шар.
— Как думаешь, здесь есть еще осы?
Пирс приблизился. В его глазах стояло беспокойство, он осмотрел меня и стер капли слизи у меня со скулы большим пальцем.
— Я слышал, что личинки ос выращиваются в качестве часовых, — сказал он, — но я никогда не думал, что увижу это настолько близко и собственными глазами. Предлагаю двигаться дальше.
— Да, но ты не думаешь, что здесь могут быть еще осы? — настаивала я.
Пирс ничего не сказал, он положил руку мне на плечо и повел меня мимо упавших насекомых. Он был спокоен, но я продолжала смотреть через плечо, пока мы шли вниз по плавному склону. Свет, идущий от стен, стал ярче, и я не была удивлена, когда коридор перешел в огромное открытое пространство, размером примерно со святилище в храме.
— Ну, если это так, то это переходит все границы, — выдохнул Пирс, его светящийся шар стал светиться в два раза ярче, и я подняла его выше. Даже так свет едва касался дальних стен. Зал, казалось, находился наполовину под землей, наполовину в пне, черные камни размером с мою ладонь, были вкопаны в землю, удерживая ее. В центре помещения светился очаг. Под нашими босыми ногами чувствовался пластик, и я узнала в нем фишки для покера, сложенные в приятной палитре цветов.
— Дженкс? — прошептала я, слыша лишь свой голос, отражающийся от стен.
— Я присмотрю за очагом. А ты попробуй найти дверь, — сказал Пирс, и я осторожно направилась к стене, когда шар Пирса поднялся выше. Вскоре свет от костра усилился, поскольку Пирс подбросил в него дров из коробки от леденцов с кроликом. Все вокруг говорило о брошенных и недоделанных делах — прерванной жизни. Среди этого живого беспорядка лежали остатки вещей, принадлежащих нам с Айви. Сначала они меня удивляли, а потом стали вызывать раздражение. В одном углу лежал маленький калькулятор, про который я думала, что потеряла, а грифельная доска и мел, расположенные рядом с ним, заставили меня подумать о том, что здесь была импровизированная классная комната. Тиканье исходило от часов, потерянных мной в прошлом году, и лента, которая использовалась неизвестно для чего, сейчас держалась на небольшом лоскутке кружева, которое было с черных трусов Айви. Не то, чтобы я обращала внимание на такие вещи, но время от времени я складываю одежду.
 
Ближе к костру, на полу, покрытом покерными фишками, лежал мягкий серый мех. Мышиный, решила я по его мягкости под моими босыми ногами. Заколку, которую я уронила за комод и не удосужилась достать, использовали для того, чтобы держать магнитный календарь от Верстраха. Почтовые марки на разной высоте украшали стены. На некоторых из них были рамки, сделанные из садовых материалов. Фотографии, решила я, увидев, что большинство из них были сделаны снаружи.
Я остановилась, добравшись до огромной сверкающей цифры восемь на стене. Вытянув руку, я коснулась нижней петли, и решила, что она сделана из рыбьей чешуи. Может быть, чешуя принадлежала золотой рыбке, которую Дженкс и его семья случайно съели. Восьмерка выглядела внушительно, вытянувшись вверх в почти четыре моих полных роста. Пока я смотрела, пятнышко света опустилось из скрытого верхнего окна и медленно скользнуло на чешую, заставив ту засверкать.
— Полдень, — сообщил Пирс из ямы с костром, и я посмотрела на свои одолженные часы, которые говорили, что сейчас 12:35, не полдень. Но потом я поняла, что это был не наш полдень, а настоящий полдень, когда солнце достигает своего пика. Цифра восемь была часами, показывающими сезоны, а не время. Это было то, в чем пикси должны были быть уверены, чтобы холод не застал их врасплох.
— Круто, — сказала я, затаив дыхание и проследив за лучом до маленького клочка солнечного света над нашими головами.
— Ты видишь дверь? — спросил Пирс, удовлетворенный состоянием костра и присоединившийся ко мне.
— Я думаю, они все там, — предположила я, указывая на открытые шахты высотой в два пикси над своей головой. Пирс вздохнул, и я оглянулась, чтобы найти что-нибудь, на что можно было бы встать. Вокруг лежали подушки и стулья в яме, чуть ниже, которые были бесполезны. Но между ними и весело полыхавшим теперь огнем стоял длинный стол, сделанный из палочек эскимо, покрашенных в красный цвет и связанных вместе, чтобы сделать поверхность длиннее. Может, мы могли бы приставить его к стене, как пандус.
Я уже хотела было предложить это, когда шаркающий звук привлек наше внимание вверх.
«Осы?», — испуганно подумала я.
— Дженкс? — позвал Пирс, и я напряглась, когда раздалось и исчезло резкое стрекотание крыльев.
— Кто там? Джакс, это ты? — невнятно произнес голос из высокого солнечного пятна. — Вовремя ты показался. Я должен рассказать тебе о разделе водных угодий с кланом по соседству.
— Это я, Дженкс! — позвала я, думая, что это было самой глупой вещью, которую я когда-либо говорила, но я испытывала такое облегчение, удостоверившись, что он жив, что мне было все равно.
— Рэйч? — тень между нами и светом пошатнулась, потом вернулась обратно. Раздался грохот, за которым последовало слабое «Ой».
Я посмотрела на Пирса, потом на пятно света в вышине.
— Там комната, — сказала я, сделав еще одно блестящее наблюдение. — Как нам туда забраться?
— Ступеньки, — ответил Пирс, на что-то указывая, и я увидела там нечто, похожее на лестницу, без какого либо намека на перила, извивающуюся вверх по широкой спирали вдоль внешней стены главного зала.