Режим черной магии (Санкция на черную магию) (ЛП)

Мужчина все еще был без сознания, и я пожала плечами.
— Кери, — ответила я, но мои внутренности были натянуты. Это должно сработать. Я хочу, чтобы это произошло, и произошло сейчас.
Одобрительно ворча, Ал установил узкую дощечку из красного дерева на вершину пирамиды. Это было небольшим облегчением, потому что это, по крайней мере, осталось без изменений. Ал снял свои очки. Положив руки на сланцевый стол, он приступил к заклинанию, готовый к фокусировке объектов. С напряженным выражением он протянул мне свой церемониальный нож.
— А я могу воспользоваться другим? — спросила я, в отвращении глядя на изогнутое лезвие и изображение терзания — голая женщина корчилась на рукоятке, ее руки и ноги были связаны и рот раскрыт в крике.
— Нет.
Я сделала медленный вздох.
«Просто сделай это», — подумала я, касаясь лезвия пальцем.
— Почти не существует, когда дело касается магии, — сказал Ал, и адреналин поднялся, когда его рука опустилась на нож и прижала его ко мне. Я дернулась, моя рука неожиданно стала теплой и скользкой, когда я вырвала ее. Боль пульсировала на ее тыльной стороне.
— Черт побери, Ал! — закричала я, в ужасе уставившись на свою окровавленную ладонь, потом нож оказался в моей второй руке, скользкий и блестящий. Моя ладонь сжалась на рукоятке. Испуганная и злая, я посмотрела на Ала, но его рука была еще хуже. Когда я отдернулась, я глубоко порезала его. Большая часть крови на мне была его. Наверное.
— Я думала, что твоя кровь больше не является точным объектом фокусировки, — сказала я, и демон встретился с моим взглядом, с интересом разглядывая свою ладонь и считая, какие линии я перерезала.
— Она и не была — пока ты не обновила ее этим своим маленьким трюком, — сказал он, держа свою руку над краем удерживающей равновесие дощечки. — А теперь вместе…
Мое сердце билось, и рука тряслась, когда я отложила нож.
«Черная магия. Просто сделай это. Покончи с этим».
Внутренне дрожа, я вытянула свою кровоточащую руку над дощечкой, немного потерла пальцами порез, и кровь начала капать. Ал сжал свою руку, пока изнутри его кулака не потекла красная струйка. Три капли, отражающие меня, упали на палку, и его окровавленная рука раскрылась.
Он издал довольный звук, и запах жженого янтаря возрос, смешиваясь с запахом красного дерева и древесным дымом. Почти закончено.
— Закончи это, — сказала я, потом вздрогнула, когда он перегнулся через стол и схватил мое запястье своими окровавленными, липкими пальцами, наполовину выдергивая меня из моего стула.
— Что ты делаешь? — запротестовала я, испуганная.
— Расслабься, — ответил Ал, смешивая нашу кровь над последней свечой. — Считай, тебе повезло, что я не захотел провести процесс по-другому.
Он имел в виду секс, и я выдернула свою руку у Ала, но он снова ее поймал и сжал рядом со свечой.
— Попробуй, и ты неделю будешь забавно ходить, — пригрозила я, сердито глядя на демона.
— Однажды ночью ты, вечно-зудящая-ведьма, придешь ко мне, — только и сказал он.
Все еще держа мою протянутую руку, он улыбнулся и прошептал.
 — Evulago. 
Моя рука была в его ладони, и я уставилась на нее. Мое сердце колотилось, и воск под нашими пальцами стал теплым. Это было слово, которое начинало все то, что отмечало проклятье, и заставляло его работать. И через мои руки, касающиеся его, я почувствовала ощущение разделения, так, словно пол был не совсем подо мной. Как если бы я закрыла глаза, и не была бы уверена в том, что буду здесь, когда их открою, или если бы я потерялась в шепчущей и теснящейся толпе, где каждый говорит и никто не слушает. Но в этот раз, когда слово Ала отразилось в моей голове, это было так, словно кто-то остановился.
Ал сердито посмотрел.
— Тебя узнали. Именно поэтому я не хотел этого делать.
Его рука отпустила меня, и я отодвинулась. Ощущение открытой комнаты и головокружения тут же исчезло. Нервничая, я взяла белую тряпку, которую он бросил в меня ранее, и вытерла свою руку так чисто, как смогла. Затем бросила ткань в камин, чтобы сжечь ее. Я не могу оставить ее лежать с кровью нас обоих.
 
Как только тряпка упала, я почувствовала, как проклятье извивается сквозь меня, оседает в моих костях, становясь частью меня. Мое зрение было размытым, и я поняла, что вижу ауру Ала, чистую и незапятнанную его тысячелетним дисбалансом в Безвременье. Раскрыв губы, я переместила свои глаза с его ауры на свою, также видимую из-за созданного проклятья. Аура Ала была необычно золотой. С примесью красного и пурпурного, но все же золотой, такой, как у меня. Такой же, как у Трента.
Демон заметил мое потрясение и улыбнулся.
— Удивлена? — сказал он тихо, его голос был низким и чарующим. — Забавно, как эти вещи работают. И все же, ничего не значат. Не совсем.
— Ну-у да-а, — протянула я, и мой взгляд перескочил мимо него на Пирса. Или он был все еще без сознания, или притворялся. Когда я повернулась, глаза Ала встретились с моими. Я почувствовала холод, вспомнив, как он пробовал мою ауру после того, как я сделала чары, чтобы видеть мертвых.
— Мы могли бы закончить с этим, — сказала я, занервничав.
Качнув головой, Ал потянулся и просто крутанул дощечку на сто восемьдесят градусов.
—  Omnia mutantur, — сказал он твердо.
«Все вещи меняются», — подумала я, потом заморгала, когда Ал вздрогнул. Его глаза были закрыты, и он глубоко дышал, словно пробуя что-то в воздухе. Я никогда не видела его с глазами, закрытыми так, и я заметила слабые морщинки в их уголках.
— Я беру его, — беззвучно пошевелил он губами, ни звука не вышло из него. Я вспомнила дисбаланс, ударивший меня, когда я сделала проклятье. Это было адски больно, пока я не приняла его. Для Ала не было никакой боли — но он также и не пытался его избежать.
Моя голова болела, и, бросив взгляд на Пирса, я прошептала.
— Моя метка?
Глаза Ала открылись, мгновенно остановившись на моих. Его лицо было лишено выражения.
— Ее нет, — сказал он просто, и дрожь пронзила меня от головы до кончиков пальцев.
Я отодвинула свой стул назад и полезла в ботинок.
— Я же сказал, что ее нет, — произнес Ал, возмутившись.
— Я верю тебе.
С колотящимся сердцем я стащила свой ботинок, и он со стуком упал на пол. Нащупав носок, я стянула его, как змеиную кожу, и вывернула свою ногу вверх и в сторону. Слезы заполнили мои глаза, стекая наружу и вниз теплой струйкой. Моя ступня была гладкой и целой. Рельефный круг с косой чертой через него исчез. Его не было!
Яростно моргая, я улыбнулась.
— Ее нет, — сказала я, опуская ногу. — Я сделала это!
— Бла-бла-бла, — передразнил Ал кисло. — Ты обманула большого плохого демона. Поздравляю. Единственным способом, которым я смогу спасти свое лицо, будет похищение нескольких превосходных лей-линейных ведьм. Говоришь, в Ковене они качественные?
Мой избыток эмоций испарился.
— Ал, подожди, — сказала я, ставя ногу на холодный пол, чувствуя, как холод взбирается вверх и ползет по позвоночнику. — Ты знаешь, что они со мной сделают, если ты покажешься и попытаешься похитить их?
Я должна была предугадать такую возможность, но в тот момент выбор стоял между мной и ими, и я всегда у себя выигрываю, если кто-нибудь мне угрожает.
Ал встал, с напыщенным видом направился к Пирсу и посмотрел на него сверху вниз, толкнув колдуна носком ботинка.
— Ты знаешь, как редко ведьмы из Ковена вызывают меня? Они неопытны и неискушенны в искусстве сдерживания демона. Они убивают своих же, если те приобретают навыки в темном искусстве, не так ли, Гордиан Натаниэль Пирс? — обратился он к находящемуся в бессознательном состоянии колдуну. — Если ты смогла выбраться из их круга, Рэйчел, то и я смогу.
Мое лицо перекосилось в беспокойстве, когда пласт безвременья покрыл Ала, и неожиданно он стал выглядеть, как я, стоящая над Пирсом, слишком сексуальная и тонкая в своем рабочем кожаном костюме. Мои волосы были в беспорядке, а губы раскрыты.