Нефть: Чудовище и сокровище
И напрасно не скрывал. Потому что здоровый консерватизм и национализм, даже приправленные долей антиамериканизма – это одно. А радикальные революционно-республиканские идеи – совсем другое. Таким идеям места при дворе не было.
А тут еще в Эр-Рияде усилились позиции прозападной группировки наследного принца Фейсала. (Термин прозападный не надо понимать слишком буквально: точнее было бы сказать, что эта группировка считала, что особыми отношениями с Вашингтоном нельзя рисковать.)
Так или иначе, но в 1962 году Ат-Тарики лишился своего поста, его заменил куда более прагматичный человек, шейх Ахмед Заки Ямани, с именем которого связана целая эпоха в истории ОПЕК.
Это не значит, что он не умел жестко прессинговать западные компании, еще как умел! И выжимал из них одну уступку за другой. Но при этом держался в строго очерченных рамках – король Фейсал дал ему неукоснительную директиву: поссориться с американцами нельзя. Но довольно рано осознал он ту истину, что и американцы, по крайней мере, правительство США, боятся ссоры с саудитами! А потому в большинстве случаев он сможет находить понимание в Вашингтоне, где частенько будут советовать своим нефтяным компаниям: «Ищите компромиссы».
Исключение составила только война 1973 года. Но в той ситуации саудовское правительство четко понимало: оно утратит весь свой авторитет в арабском мире, если не продемонстрирует – причем убедительно, правдоподобно – солидарности с антиизраильской коалицией. А потому и поддержала самые радикальные меры – и бойкот США и Нидерландов, и последовавшее затем резкое снижение квот, приведшее к общему дефициту нефти на планете.
Но эмбарго длилось не слишком долго, рассосалось как-то тихо и незаметно, словно испарилось. И понятно было, что в этом заслуга прежде всего Саудовской Аравии. Которая на словах продолжала жестко осуждать Израиль и его покровителей и призывать к принятию решительных мер.
Но пройдет два-три десятилетия и это двоемыслие дорого обойдется правящему саудовскому классу.
Нефть, родившая терроризм
В чем причина современного терроризма? В изобретении двигателя внутреннего сгорания!
Этот ответ не столь парадоксален, как может показаться на первый взгляд. Пресловутое «столкновение цивилизаций» – это, прежде всего, сшибка современной западной культуры, морали и менталитета с менталитетом и моралью арабского средневековья. А радикальные сторонники возвращения к средневековым ценностям получили мощную подпитку из хлынувших в ближневосточные страны финансовых потоков.
Ваххабизм – не точный термин, сами последователи Мохаммеда Ибн Абдель Ваххаба, саудовского богослова XVIII века, так себя не называют. Термин «салафиты» точнее, хотя носителям этой идеологии он не нравится, как и любые названия, придуманные неверными. Но факт, что они верят в «праведность первых поколений» (Ас-Салаф ас-Салих) последователей пророка.
Попытка вернуть общество к образу жизни и нравственности Аравийского полуострова средних веков, конечно, обречена на неудачу в современном мире, но чем острее противоречие с чужеродной, принесенной из далеких континентов культуры, со всеми этими рок-музыками, джинсами и – не приведи Аллах! – алкоголем и сексуальной свободой, тем сильнее сопротивление. В современной западной свободе есть многое, что вызывает естественный протест не только средневековых пуритан. Но в случае ваххабитов конфликт этот становится экзистенциальным. То есть, говоря попросту: или-или. Кто-то должен сгинуть: или «западная аморальность», либо «ваххабитская нравственность» (Не позволяющая женщинам, правда, самим распоряжаться своей судьбой и разрешающая их физически наказывать за плохое поведение).
Но Саудовская Аравия – не такая уж большая страна. Население – всего лишь около 27 миллионов человек. До открытия нефтяных богатств ничем кроме святынь, привлекавших большое число паломников, не была богата или сильна. Конфликт особенно остро верующей части ее жителей с западной цивилизацией должен был бы оставаться небольшой, частной проблемой, да и соприкосновение двух менталитетов культур было бы минимальным. Пустыня внимала бы себе Богу, и ничего особенно значительного для остального мира не происходило бы.
Но случилась Нефть – именно с большой буквы. Саудовская Аравия вдруг стала одной из самых важных и влиятельных стран мира за пределом узкого круга Великих Держав. Она вдруг превратилась в вершителя судеб мировой экономики, а иногда и политики, как в случае с американо-советским соперничеством. Наступает очередной кризис, и американцы падают в ножки: выручайте, братцы саудиты, не подведите! И братцы саудиты в большинстве случаев шли навстречу, спасали мир и западную цивилизацию. Страна стала великим регулятором нефтяных рынков: надо сбросить цену – добыча быстро увеличивается, надо повысить (бывало раньше и такое) – пожалуйста, можем и здесь подсобить, добычу сократив. Внутри ОПЕК Эр-Рияд играл невероятно важную роль, чаще всего сдерживающую, умеренную. Хотя бывали и ссоры – но, в основном, с западными компаниями, а не правительствами. Но чем теснее становилось саудовское сотрудничество с США, тем горче разочаровывались в своем правительстве, тем больше ненавидели Запад радикальные последователи Мохаммеда Ибн Абдель Ваххаба.
А между тем именно его идеи послужили в свое время идеологической платформой для собирания аравийских земель и утверждения там власти саудовской династии. Своего рода сделка состояла в том, что муллы и ученые улемы поддерживают королевскую власть, а та в обмен отдала им на откуп духовную жизнь своих подданных, культуру, образование, в общем – всю надстройку. Но в нефтяную эпоху у ваххабитско-салафитской идеологии вдруг появилось глобальное измерение.
На протяжении многих лет королевство выделяло огромные деньги на образование, но в основном – на богословское. До самого последнего времени подавляющее большинство выпускников саудовских университетов специализировались на том или ином подвиде теологии или богословской юриспруденции. Причем новые толкования священных текстов не поощрялись, так что во многих случаях наука эта сводилась к зубрежке Корана, сунны и работ старинных, признанных толкователей. Среди последних преобладали так называемые «буквалисты». То есть, о каком-либо компромиссе с современностью не могло быть и речи.
Типичным порождением такой системы образования стал Осама бин Ладен – образчик того, что может случиться с талантливым, волевым и властолюбивым молодым человеком в такой питательной среде. Нефть Баку породила Сталина, нефть Аравии – бин Ладена.
Тысячи его единомышленников-проповедников понесли ваххабитское слово во все концы исламского мира и на его нередко кровавые границы с миром неисламским. Миссионерская деятельность, строительство мечетей и религиозных школ соответствующего направления щедро финансировались государством – теми самыми бешеными нефтяными деньгами, которых порой уже и коршуны хохлатые не клевали.
Экскременты дьявола
По данным Института Открытого Общества, экономики стран, богатых природными ресурсами, в период между 1960 и 1990 росли в два-три раза медленнее, чем те, что не могли уповать на сырьевые сверхдоходы. Причем это отставание стало особенно очевидным в 70-х – то есть, после того, как цены на нефть резко пошли вверх.
Это ли не парадокс? Как такое может происходить? Главное объяснение: «голландская болезнь» (экономический недуг, названный так в честь проблем, испытанных Нидерландами в 60-х, когда там открыли богатые запасы природного газа). Симптомы таковы: резко увеличившийся приток иностранной валюты ведет к столь же резкому, и экономически необоснованному росту курса валюты национальной. Что, ясный перец, делает отечественных производителей неконкурентоспособными за пределами родных границ. Да и у себя на родине часто тоже. Ведь из-за дурного валютного обмена импортировать становится дешевле, чем производить. «Непрофильные» отрасли – производительная экономика за пределом сырьевого сектора – попадают в порочный круг: чем менее они прибыльны, тем меньше привлекают и инвестиций, которые все уходят в добычу модного сырья. Правда, в последнее время наблюдается и еще одна тенденция: государство, стремясь максимально поучаствовать в сверхприбылях, облагает своего «золотого гуся» такими налогами и поборами, что и ему на реинвестиции мало что остается.