Водители фрегатов. О великих мореплавателях XVIII — начала XIX века

Кук дал команду бросить якорь и съезжать на берег.
Таитяне встретили англичан испуганно и недоверчиво. За несколько лет до Кука на Таити побывал корабль, которым командовал некий капитан Уоллес. Подойдя к острову, Уоллес без всякой причины начал палить из пушек по деревне. Таитяне никогда не видели белых вблизи, однако знали, что корабли их несут смерть.
Но Кук решил во что бы то ни стало добиться дружбы таитян. Кук и Бэнкс нагрузили лодку гвоздями, стальными топорами, красными тканями, стеклянными бусами и сошли на берег. Они подзывали туземцев и, когда те испуганно подходили, дарили им свои сокровища. Тряпки и бусы привели таитян в восхищение. Топоры и гвозди они сначала не брали, потому что никогда не видели железа и не знали, что с ним делать. Но когда Кук срубил при них дерево и в две минуты починил гвоздями старую, развалившуюся пирогу,  [11] они стали считать железные вещи самой большой драгоценностью в мире и беспрестанно выпрашивали их у англичан.
Таитяне не раз приглашали Кука к себе в хижины. Хижины эти были сплетены из бамбука, как корзины, и формой напоминали перевернутую лодку. Окон в них не было. Для того чтобы пролезть в дверь, приходилось становиться на четвереньки.
Вся мебель таитян состояла из крохотных деревянных скамеечек, которые они подкладывали под голову во время сна.
Очаг, на котором готовили пищу, помещался вне хижины, на открытом воздухе. Его даже трудно было назвать очагом — скорее это был просто костер, обложенный камнями.
Бэнкс занялся изучением таитянского языка. Он знаками спрашивал, как называется тот или другой предмет, и ответы таитян записывал в книжечку. Таитяне поняли, чего от них хотят, отвечали очень охотно, и скоро у Бэнкса составился целый словарик.
Мало-помалу Бэнкс и Кук стали уже понимать, о чем говорят между собой таитяне, и сами могли кое-как объясняться с ними.
Кук решил от имени Великобритании заключить союз с таитянами. Он стал расспрашивать, кто ими правит. Таитяне ответили, что ими управляет королева Оберея. Кук пожелал с ней повидаться. Он захватил с собою Бэнкса, и их повели в глубь острова. Там оказалось другое селение, побольше.
«Дворец» королевы ничем не отличался от остальных хижин. Он состоял всего из одной комнаты, в которой не было окон, — свет проникал через дверь.
Королева Оберея встретила Кука очень приветливо и беспрестанно хохотала. Вместо одной юбочки, которую носили все таитянские женщины, она носила четырнадцать юбок, надевая их одну на другую. Только по этим юбкам и можно было судить о ее высоком сане.
Кук торжественно заговорил о своей дипломатической миссии. Коверкая слова, помогая себе жестами, он попытался объяснить ей, что правительство Великобритании, великой заморской страны, хочет заключить союз с правительством острова Таити. Цель союза — благоденствие обоих великих народов.
Оберея хохотала над каждым словом капитана. Но скоро она догадалась, что Кук говорит о чем-то важном. Тогда она, путаясь в своих четырнадцати юбках, выбежала во двор и закричала:
— Тупия! Тупия!
Тупия был таитянским вельможей. Он пришел, седой, торжественный, и важно приветствовал гостей. Куку понравились его умные глаза, и он изложил ему суть дела. Тупия слушал внимательно и серьезно. Он неодобрительно поглядывал на королеву, которая продолжала смеяться.
Когда Кук закончил речь, Тупия задумался.
— Мы согласны, — наконец вымолвил он. — Таитяне всегда будут друзьями англичан, если англичане не станут убивать таитян гремучими молниями со своих крылатых островов.
Кук смутился. Он сказал, что Уоллес просто разбойник, что английское правительство не одобряет его действий, хотя понимал, что правительство скорее одобрило бы Уоллеса, чем его самого.
Наконец союз был заключен. Кук подарил Тупии и Оберее несколько топоров и кучу разноцветных бус.
Приближалось 3 июня — день, когда на планете Венера должно было произойти солнечное затмение.  [12] Астроном Грин с помощью матросов стал строить на берегу маленькую обсерваторию.
 
Когда обсерватория была уже почти готова, произошел случай, который чуть было не рассорил путешественников с таитянами.
Грин работал на берегу только до обеда и на остальное время для охраны обсерватории оставлял вооруженный отряд из тридцати человек под начальством лейтенанта Пикерсджила. Отряд этот скоро привык к миролюбию туземцев, и матросы, вместо того чтобы сторожить, бегали с таитянами наперегонки, играли в чехарду, хором распевали песни. Ружья только мешали им, и они спокойно ставили их у стенки.
Как-то раз молодой таитянин подошел к ружьям и стал с любопытством их разглядывать. Они ему очень понравились, и он взял одно ружье, чтобы лучше его рассмотреть.
— Положи! — крикнул ему лейтенант Пикерсджил.
Но таитянин, возможно, не понял или просто не хотел слушаться и продолжал держать ружье в руках. Тогда лейтенант для острастки выстрелил в воздух.
Таитянин подпрыгнул и кинулся стремглав в лес, унося с собой ружье. Пикерсджил выстрелил ему вдогонку и убил его наповал.
Тотчас же собралась толпа. Убитого обступили со всех сторон. Мать причитала над ним. Отец требовал мести. И когда Кук, услыхавший выстрел, прибыл на берег, почти все таитяне были вооружены копьями и готовились к бою.
К счастью для англичан, на берегу оказался Тупия. Этот вельможа привязался к морякам, удивлялся их мудрости и неотступно ходил за ними. Теперь он влез на камень и произнес речь.
Он долго и рассудительно говорил о том, как выгодно для таитян торговать с англичанами. Он искренне считал драгоценностями те стеклянные бусы, которые англичане давали таитянам в обмен на их товары.
— Этот убитый парень сам виноват, — говорил он. — Он совершил воровство и наказан по заслугам.
Толпа внимательно слушала Тупию и в конце концов согласилась с ним. Мирные отношения были восстановлены. Один только Кук остался при своем мнении. Он считал убийство молодого таитянина бессмысленным, жестоким поступком и посадил лейтенанта Пикерсджила в карцер.
3 июня Грин и Кук заперлись в обсерватории на целый день. Там было очень душно. Весь день они по очереди смотрели в телескоп и записывали свои наблюдения.
А тем временем Бэнкс бродил по острову и приглядывался к жизни таитян. Однажды он встретил несколько пьяных и заинтересовался, что за напиток опьянил их. Вскоре ему удалось это выяснить. На лугу сидело человек пятнадцать мужчин, и все они молчаливо жевали стебли какого-то растения. Когда стебель насквозь пропитывался слюной, они выжимали ее в одну общую глиняную чашку и потом с жадностью пили эту жижу, которую они называли кава. Напившись, они начинали петь и танцевать.
Таитянские весельчаки встретили Бэнкса очень приветливо, поднесли ему чашку с кавой и были очень удивлены, когда он отказался отведать этот напиток. Бэнкс сел в сторонке и стал прислушиваться к песням.
Таитяне пели:
 
 
К нам из-за моря приплыли крылатые острова.
 
На крылатых островах живут белые люди.
 
У белых людей много драгоценных диковинок.
 
Есть у них красные ткани, краснее крови и прекраснее зари.
 
Есть у них светлые шарики, светлее солнца и неба, их надевают на шею.
 
Есть у них крепкие острые камни, которые превращают деревья в щепки.
 
Хорошо быть другом белого человека: он даст тебе много сокровищ.
 
Плохо быть врагом белого человека: он убьет тебя летучей огненной молнией.
 
 
Прислушиваясь к этим длинным однообразным звукам, Бэнкс понял, что у таитян не было заранее придуманной песни. Они пели все, что им тут же приходило в голову. Сейчас они думали о белых людях — и белые люди появились в их песне.