Измена. Серебряная Принцесса (СИ)

— Это ты меня извини, — нежно целует в щеку, — Немного забылся. Рядом с тобой я порядком тупею. И это не лечится.
— Ничего подобного. — возмущенно отвечаю я.
— Думаешь, лечиться? Я уверен, что у меня нет никаких шансов. — весело усмехается Зимний, а затем по-шпионски сообщает. — Северное сияние, я тут подумал, а давай сбежим?
— Сбежим?
— Да, — хитро улыбается, — Только ты и я. Проведем немного времени вдвоем. И никого больше. Вся эта изматывающая неделя до сегодняшнего дня не позволяла нам нормально увидеться. Я адски соскучился. Но если хочешь посмотреть оставшиеся работы, я буду совсем не против. — тут же спешно добавляет он.
Мне не требуется много времени, чтобы принять решение. Меньше секунды — если быть точной.
— Хочу сбежать с тобой, Андрей. — с небольшим волнением в голосе, которое не получается скрыть, говорю я, — Но разве твои друзья не обидятся, если ты не останешься посмотреть их работы? Это не страшно? Ты уверен?
— Мы видели работы друг друга уже столько раз, что успели выучить их наизусть и хорошенько возненавидеть, — признается Андрей, — Пойдем. Сегодня я хочу показать тебе одно особенное место.
— Но…Николай будет ждать меня сразу после окончания мероприятия.
— Об этом можешь не беспокоиться. Этот вопрос я уже решил. — беззаботно информирует Зимний, — Сегодня тебе лишь надо довериться своему дракону, моя принцесса. Так что, доверишься?
— Да, — улыбаюсь я. — Но ты же знаешь, что тебя во Дворце все называют принцем?
— Никак не могу смириться с этим упущением, — нарочито печально вздыхает Андрей и, взяв меня за руку, ведет к выходу.
  
Глава 26
 
Андрей крепко держит меня за руку, пока мы быстрыми шагами стремительно спускаемся по лестнице на первый этаж. Мы словно бежим от кого-то. Хотим скрыться от посторонних глаз. В груди трепещет предвкушение, вьётся неведомый азарт и цветет волнение. 
Я понятия не имею, куда мы собираемся поехать, но безумно хочу остаться с ним наедине. Утонуть в его крепких объятиях, в которых я ощущаю себя как никогда защищенной.
На прошлом нашем свидании, мы так долго целовались, что у меня нещадно потом горели губы. И, должно быть, я лишена всякого стыда, но мечтаю повторить и вновь испытать те головокружительные впечатления, когда в легких заканчивается воздух, а ноги подкашиваются, но при этом ты словно паришь куда-то ввысь.
— Ты покраснела? — тихо интересуется Андрей, словно подкравшись к моим мыслям. 
На меня в ту же секунду обрушивается стыд. Неловко отвожу глаза. Он будто застукал меня и теперь ждет ответа. Но я не могу ему признаться. Иначе он подумает, что я какая-то помешанная на телесных ласках особа. А я, правда, не такая. Или такая?? До него я ни с кем кроме Левы даже не обнималась. Но с Золотым это совсем другое, с ним как с другом — внутри ничего никогда не полыхает.
— Не стоило упоминать Антона Паромова, — тихо говорю я, пытаясь поменять направление собственных размышлений и не выдать свои истинные желания. — Он не сделал ничего плохого и вовсе не проявляет ко мне те знаки внимания, о которых ты говоришь. 
— Севушка, — с теплом усмехается Андрей. Тянет меня чуть ближе и чмокает в висок. — Ты порой в упор не замечаешь всех тех знаков, которые активно выдают вокруг тебя парни. Но я пока не понял, радоваться мне этому или нет. Поэтому позволь мне самому разобраться с твоим настырным поклонником. Или будешь отрицать, что он пять раз подавал в деканат заявку, чтобы именно тебя поставили с ним в пару, чтобы он смог подтянуть какие-то вымышленные предметы.
— Не буду, но ты же знаешь, что без моего согласия меня не поставят к нему в пару. И потом, ревновать к Паромову у тебя точно нет никакого повода, — стараясь звучать коварной нимфой, с лёгкостью соблазняющей парней (что, конечно, в корне не соответствует действительности) шепчу я, — Он, знаешь ли, совершенно не в моем вкусе. 
— Неужели? — дразнящая улыбка появляется на губах Андрея, пока он прожигает меня мимолетным взглядом лукавых глаз. — Есть какие-то индивиды, к кому моя ревность была бы более уместна, драгоценная моя? — с хитринкой спрашивает он.
 
— Конечно же, нет, — тут же решительно отрицаю даже намек на подобное предположение.
В конце вестибюля показывается фигура Ильи Кузнецова, и что-то дёргает меня пошутить. Видимо, образ нимфы-соблазнительницы, который я все так же стараюсь удержать на себе, придает мне некоего безрассудства. 
— Я бы еще могла понять, если бы ты приревновал меня… хотя бы к Кузнецу. — улыбаюсь и поднимаю руку в ответ на приветствие однокурсника. — Вот он клёвый. — свой комплимент в сторону старосты своей группы выдаю без всякой задней мысли. Потому как Илья действительно хороший парень и уже не раз за пару месяцев учебы зарекомендовал себя человеком, на которого можно смело положиться. 
Совершённую в порыве легкомыслия ошибку распознаю почти сразу. Вначале она проявляется в интонации Зимнего, который повторяет вслед за мной:
— Клёвый? — его голос звучит неприветливо сухо и хлестко, с мрачной иронией. 
Я даже на миг теряюсь.
Глупая, расшалившаяся в голове нимфа просит вновь подразнить Андрея. Но я уже полностью отбрасываю её в сторону.
Взгляд принца пронзает удивлением вначале меня, а затем обретает калечащий холод и впивается в фигуру ни в чем неповинного Кузнецова. Мы как раз к нему подходим в этот момент. Он о чем-то разговаривает по телефону, но как только мы оказываемся рядом, Илья отодвигает сотовый от уха и искренне говорит Зимнему: 
— Андрей, твой фильм просто вышка. Очень круто снято. Респект. 
Протягивает моему парню руку, но тот не спешит ее пожимать. Кидает бесстрастный взгляд на мужскую ладонь и… думает.
— Андрей, я же просто пошутила. — задушено шепчу ему в самое ухо, уже сто раз пожалев о необдуманно высказанных ранее словах. 
Зимний снова смотрит на Илью. Причём так, будто собирается его покалечить прямо здесь и сейчас. Без предупреждений и ненужных сожалений.
— Что-то не так? — с легким удивлением интересуется Кузнец и тоже смотрит на свою ладонь. Вертит ее в воздухе. Затем бесстрастно заключает. — Я клянусь, мыл сегодня руки с мылом. Пахну венецианскими розами.
— Это я и хотел услышать, —отвечает ему старшекурсник и, к моему великому облегчению, улыбается уголком губ и, наконец, пожимает протянутую руку в ответ. 
Когда Кузнецов остаётся далеко позади, я предпринимаю новую попытку к разговору, так как все ещё ощущаю в теле Зимнего напряжение. 
— Самый-самый клевый всегда только ты. — поглаживая его плечо, уверяю я, мечтая, чтобы к нему вернулся прежний настрой.
— Но есть ещё клевый Илья, я понял. — не поворачивая в мою сторону головы, строго смотря прямо перед собой, усмехается Андрей.
Вот зачем я это ляпнула и все испортила.
Зачем. 
Чувствую себя ужасно.
Мы выходим на улицу. Территория Малахитового освещена приглушенным светом фонарей.
Погода еще довольно тёплая, но все же на коже ощущается дуновение лёгкого ветерка. Андрей снимает с себя пиджак и накидывает его мне на плечи. 
Пользуясь подвернувшейся возможностью, обхватываю его за талию, встаю на мысочки и тянусь к мужским плотно сжатым губам. Но прежде чем поцеловать, шепчу: 
— Для меня единственный и самый лучший на свете только ты. Никто другой меня не интересует.
Сознание посещает секундный страх, что он не ответит на поцелуй. Отвернет голову. Нахмурится. Не захочет.
Вдруг он уже сейчас перестал думать обо мне, как о своей девушке?
Но он отвечает, заставляя мое сердце бешено забиться. Заставляя забыть о всяких тревогах. С нежностью и лаской прижимает к себе. Обжигает рот движениями своего языка. А когда отстраняется, с тихим смешком признается:
— Раньше я думал, что ревность — это точно не про меня. Мне было плевать, если на девушек рядом со мной глазели окружающие. Плевать, с кем и куда они шли. Но… когда кто-то хотя бы мельком косится в твою сторону, принцесса, меня охватывает ярость. Топит все нутро. Руки чешутся, как хочется каждого такого смертника на куски порвать и...