Мелкая (ЛП)

Возможно, это было не самое умное мое решение. Высокая колышущаяся трава скрывала весь ужас повреждений Мигеля. Я не увидела результата выстрела, пока не встала прямо над ним. Я тут же застыла, обводя взглядом весь убийственный хаос. Совсем непривлекательное зрелище, да и человека было не различить. От плеч и выше месиво напоминало фарш. Мозги и свернувшаяся кровь забрызгали тело. Золотая пшеница окрасилась в красный, навсегда запятнанная насилием. Теперь он просто был телом без головы, но не это добило меня, а торчащий из дыры в шее позвоночник. В глазах у меня потемнело, а желудок скрутило.
— Кажется, меня сейчас стошнит, — пробормотала я, закрыв рот и побежав в сторону деревьев.
Я едва успела добраться до них, прежде чем рассталась с содержимым желудка. Там ничего особо не было, завтрак уже переварился. Выходили лишь сухие позывы. Так мне и надо.
— Почему ты никогда меня не слушаешь? — Алекс стоял рядом, я поморщилась, не горя желанием, чтобы он видел меня такой. И почти оттолкнула, но оказалось, моя нужда в нем была сильнее застенчивости.
— Прости, — пробормотала я.
— Боже, Мелкая, — произнес он, поглаживая меня по спине, — и что мне с тобой делать?
Солнце село, небо приобрело фиолетовый оттенок. Алекс щелкнул зажигалкой Zippo и наклонился, поджигая улики. Огромная куча кустарника и травы, покрывавшая тело с головы до ног, полыхнула, разрастаясь из оранжевых языков пламени в ярко-голубой ад. От него шло сильное непреодолимое тепло, обжигающее лицо, и мне пришлось отвернуться.
Алекс присел на корточки рядом с огнем и сунул сигарету в рот. Склонил голову, поджигая ее. Сидел, вдыхая и выдыхая дым, выпуская его колечками, устремлявшимися ввысь и смешивавшимися с черным облаком, которое начало подниматься и могло стать заметным.
Я нервничала.
— Хм, Алекс? Малыш? — позвала я, поглаживая его по спине и привлекая к себе внимание. Он потерялся в собственном мире. — Как бы мне ни нравилось сидеть у костра, думаю, нам надо идти.
Будь я проклята, если нас поймают.
— Ага, — ответил он вставая. Повернулся ко мне, забрал запачканную кровью футболку из моих рук, скомкал и кинул ее в огонь.
Со свистом яркое пламя охватило ее, мерцая и подсвечивая его лицо. Он вытащил сигарету изо рта и протянул мне.
— Затянись.
Как раб его желаний, я наклонилась к нему и захватила губами фильтр. Дым до боли обжег легкие, но я не закашляла. Он наблюдал за мной взглядом угрожающим и похотливым, наслаждаясь моим падением в мир пороков.
— Черт, а это сексуально, — заметил он, позволяя мне затянуться еще пару раз, после чего выхватил бычок из моего рта и отбросил в костер. — Но тебе не стоит курить, Мелкая. Это плохо для здоровья.
— Но это же ты… — все, что мне удалось сказать, пока его губы не обрушились на мои затыкая.
Было бесполезно спорить, когда он так целовал меня. У меня подкосились ноги от его силы, а разум заволокло дымкой. Легко можно было забыть о полыхающем за нами пламени, разносящихся эхом сиренах, направляющихся в нашу сторону, и страхе оказаться пойманными, если не покинем место преступления вовремя.
Ничто в такие моменты, кроме ощущения его губ на моих, не имело значения, и я проклинала его за оказываемый на меня эффект.
— У меня есть для тебя кое-что еще, — сказал Алекс и полез в задний карман. — Протяни руку.
Я раскрыла ладонь, он опустил на нее золотую цепочку с окровавленным кулоном. Это был религиозный символ с изображением головы женщины, склоненной в молитве.
— La Virgen De Guadalupe, — произнес Алекс. (примеч. Дева Мария Гваделупская — образ Богородицы, наиболее почитаемая святыня Латинской Америки. В католической церкви считается нерукотворным образом. Богородица изображена смуглой)
— Кто?
— La Virgen De Guadalupe — это католическая икона, считается святой в Мексике. Вся такая чистая и безгрешная. Ее носят в качестве защиты от всего зла этого мира. Это Мигеля.
Ирония не осталась для меня незамеченной.
— Он и был злом этого мира.
 
— А теперь он мертв, так что в каком-то смысле она справилась со своей задачей, — он вернул украшение в мою открытую ладонь и закрыл пальцы. — Вот, возьми. La Virgen De Guadalupe теперь твой трофей.
Я вяло улыбнулась.
— Это не защитит таких людей, как мы, Алекс.
— Почему нет?
— Потому что ты и я не представляем добро в этом мире.
— Кто сказал? — спросил он, указывая мне за спину. — Мигель? Гребаный насильник? Наши родители? Полиция? Америка? Гребаная Джуди Грейс? Да пошли они, все! Мы те, кто мы есть, и точка, Мэди. Никогда не сожалей, слышишь меня?
Схватив его за ворот футболки и привстав на носочки, я взглянула ему в глаза, словно заглядывала в душу, и тихо шепнула в губы последнее обещание.
— Никаких сожалений.
— Никаких сожалений, — повторил он, сильные руки легли мне на шею, притягивая для поцелуя.
Сердце колотилось, подпитывая желание ощутить всего его. Он прижался членом к моему животу, я закинула ногу на него, пытаясь оказаться ближе, впиваясь пальцами в кожу на его бицепсах.
— Блядь! — простонал он и отстранился. — Ты плохо на меня действуешь, женщина.
— Это не моя вина, что на тебя так легко повлиять, — ответила я, потянувшись за его губами, стремясь сломить его дальше.
— Легко и добровольно — разные вещи, но я лучше останусь свободным и продолжу наслаждаться твоим влиянием, — с этими словами он увернулся от моих маневров и слегка толкнул обратно.
Отказ отозвался болью в груди, и я уставилась на него.
— И что это значит?
— Это значит… — строго произнес он, убирая мои лапающие руки от бугра в штанах. — Черт! Нам нужно двигаться. Сейчас.
Я обернулась и увидела мигающие красные и синие огни пожарных машин, въезжающих на поле.
— Дерьмо!
— Держи меня за руку и постарайся не отставать, — сказал он.
Переплетя пальцы, мы кинулись в темноту, сердце колотилось в груди, ветки хлестали по лицу, пока мы бежали на юг, ну или как думали, в сторону Ламони. Это был единственный город на несколько километров вокруг, и нам требовалось найти машину, которую можно угнать.
Питер и Адриана ожидали нас в Канзас-Сити уже два часа назад, но, конечно, мы с Алексом отвлеклись друг на друга. Все, что мы делали — грабили магазин или совершали убийство — не укладывалось в сроки. Мы творили, что и когда хотели. Поэтому всегда были на грани быть пойманными. Мы играли с судьбой, дразня ее своим безрассудством, и в конце, если не будем осторожны, она ударит нас с двойной силой.
Я молилась La Virgen Guadalupe, чтобы этот день никогда не настал.
Это был миллионный номер, в котором нам довелось останавливаться в поездке, начавшейся более двух месяцев назад, и теперь они все выглядели одинаково. Дерьмовый ковер, невоспламеняющиеся простыни и двадцатидюймовый телевизор. Тут пахло потом, мочой и залежалой китайской едой. Желудок крутило, мне не хотелось оставаться в таком поганом отеле в худшей части города, но преступникам безопаснее с другими преступниками.
— Я заберу наши вещи, — сообщил Алекс, когда мы зашли в комнату. — Тебя можно оставить одну? — Уточнил он, заправляя прядь волос мне за ухо.
Обняв его, я вытащила Colt из-за пояса и улыбнулась.
— Со мной все будет хорошо.
— Ладно, крепкий орешек. Запри за мной, — шлепнул меня по заднице, отчего я подпрыгнула, взвизгнув, затем он рассмеялся и направился к двери. Резко остановился, словно что-то вспомнил, и развернулся. — Стреляй в любого ублюдка, кто зайдет сюда и окажется не мной, поняла?
Я подняла пистолет, прицелившись ему в голову.
— Да, поняла.
— Боже, — простонал Алекс, закрыв глаза и тихо постучав головой о деревянную дверь. — Тебе надо идти, придурок, — снова и снова повторил он себе, после чего вышел и закрыл за собой дверь.
Как только щелкнул замок, я тут же направилась в ванную. Тело требовало горячего душа после долгого утомительного дня. Я была истощена физически и морально. Положив оружие на бачок унитаза рядом с душевой кабинкой, я стянула футболку и шорты, оставив их кучей у двери. Надо будет их постирать. Изначально мне хотелось сжечь их. Забыть. Запачканная одежда, как и подвеска у меня на шее, служила напоминанием о жестокой истории, которая проливала свет на мою сущность… но все менялось, как семь пятниц на неделе.