Южный поход (СИ)

— Как вы поживаете, милейший гость из будущего? — спросил он. — Готовы к подвигам, посильным лишь для людей из античной истории? Когда я увидел море то, клянусь, почувствовал себя Ахиллом, приплывшим к стенам Трои.
— Жаль, что у нас нет кораблей, чтобы, подобно мирмидонянам, приблизиться к самому сердцу вражеских владений, — в тон ему ответил я. — Я чувствую себя прекрасно, ваше сиятельство, а вот как ваше здоровье?
— Уже значительно лучше, — Суворов беззаботно махнул рукой. — Так, легкое недомогание. Мы выдвигается дальше. Слушай, Витя, неужели в вашей истории мы и вправду завоевали Туркестан только через полвека после нынешних событий? Чего ж так долго тянули?
Еще по дороге в Оренбург я уже рассказывал Суворову историю покорения Казахстана и Средней Азии, а также «Большую игру» с Англией за влияние в этом регионе. Он уже тогда возмущался, что наши так долго тянули с завоеванием и позволили англичанам зайти так далеко.
Сейчас я скромно подтвердил свои слова и выразил надежду, что с приходом Суворова все изменится.
— Поглядим, Витя, поглядим, — ответил полководец, потирая подбородок. — Военная фортуна переменчива, во всякую сторону может повернуть. Я-то, грешный, считал, что Индия уже у нас в кармане, а мы чуть в песках не сгинули, вот был бы славный конец для нашего похода?!
В палатку вошли генералы и полковники. Они притащили карту Сырдарьи и начали обсуждать с генералиссимусом, где ставить новое укрепление. Эти вопросы меня не очень интересовали и я тихонько удалился.
Поужинав, я лег спать пораньше. Ночью армия и вправду выехала дальше в поход. Мы быстро двигались в темноте по холодной пустыне, а на рассвете заметили, что море продолжает маячить на горизонте.
После полудня мы добрались до Сырдарьи, которую все здесь называли Яксартом и быстрым маршем двинулись вдоль извилистого русла реки на юго-восток. В камышах прятались тигры и кабаны, а огромные стада джейранов убегали при нашем приближении.
К вечеру мы остановились на ночлег и Суворов приказал возвести здесь новое укрепление. Полки поужинали, отдохнули полчаса и дружно приступили к стройке. Часть строительных материалов мы везли с собой еще из Орска, а часть брали тут же, на месте, копая глинистую почву и вырубая небольшие деревца.
Солнце еще не опустилось низко и я, освобожденный от строительно-монтажных работ, напросился к гусарам на разведку. Пятеро всадников должны были осмотреть дорогу вниз по руслу реки. Недавно здесь уже побывали казаки и мы не ожидали от поездки ничего непредвиденного.
Гусары оказались отличными ребятами и приняли меня в свою компанию. Мы спокойно ехали вдоль реки и один из них даже успел подстрелить оленя на ужин. Затем они узнали, что я вылечил Суворова и разговор, само собой, перешел на тему всяческих болезней и недугов.
— А известно ли вам, как лечить лихорадку, кроме как кровопусканием? — спросил командир группы, бравый усатый офицер по фамилии Рутников. — У моего товарища в полку, кажется, как раз началась лихорадка.
Откуда же мне было знать такое? Но признаваться в своем невежестве было нельзя. К счастью, пока я обдумывал ответ, мы очутились перед холмами и поехали потихоньку вверх по склону, а кони ржали и умоляли нас вернуться обратно.
— Ладно, ладно, — сказал Рутников. — Взберемся на холмы и вернемся обратно, на сегодня хватит с нас обследования местности.
— Понимаете ли, на сегодняшний день ничего более лучшего, кроме как кровопускание, медицина еще не придумала, — сказал я наконец, когда мы подобрались к вершинам холмов. Сырдарья осталась ниже и раскинулась широко на юг.
— А что насчет трав и всякого рода настоек? — спросил другой гусар и осекся.
Взобравшись на вершину холма, мы увидели противоположный склон и оказалось, что весь он заполнен вооруженными людьми на конях. Не успели мы опомниться от внезапной встречи, как незнакомые всадники выхватили сабли и с криками бросились на нас.
  
Глава 20. Кто дошел первым до Туркестана?
 
После минутного замешательства гусары помчались во весь опор с холма, но не назад, а наоборот, вперед, на противника. Это меня поразило больше всего.
 
— Куда? — только и успел крикнуть я вслед товарищам.
Рутников обернулся на ходу, улыбнулся и ответил:
— Гусары не отступают!
Да еще и коня пришпорил, безумец. Я поглядел вслед гордым гусарам и горестно вздохнул, стаскивая из-за спины верный штуцер, готовый к стрельбе. Опять возник шанс потерять головушку и все из-за кучки хвастливых легко вооруженных кавалеристов, готовых погибнуть ради бесшабашной удали.
Впрочем, кто его знает, как все может обернуться. Поглядев на врага, я понял, что у нас осталось два важных преимущества.
Во-первых, мы атаковали с вершины холма стоящего ниже по склону противника, а нападать сверху, само собой, гораздо выгоднее, чем отбиваться снизу.
Во-вторых, я заметил, что все мы были вооружены огнестрельным оружием: я штуцером, а гусары карабинами и пистолетами, причем у Рутникова пистолетов было даже два. Враг же наш, уж не знаю, кто это был, бухарцы, кокандцы или злонамеренные кайсацкие кочевники, огнестрела не имел вообще. Ах нет, прошу прощения, приглядевшись, я увидел в руках у одного допотопное даже по меркам начала 19 века, фитильное ружье.
Впрочем, целясь во врагов из свой винтовки, я увидел, что это ни в коем случае не кочевники. В руках у них не было луков, то есть, обязательных атрибутов любого мало-мальски уважающего себя степняка. Скорее всего, это кокандцы, в темных халатах и шапочках, прикрывающих выбритые головы. наверняка пришли разведать территорию. Вооружены они были саблями и копьями.
Гусары самозабвенно летели на врагов, в то же время заслоняя их от обстрела и мешая мне хорошенько прицелиться. Ненадолго замедлив ход, они залпом выстрелили из пистолетов, затем из ружей.
Я тоже улучил момент и разрядил штуцер в одного из вражеских воинов, сидевшего на гнедом коне. По своим габаритам парень выглядел настоящим великаном. Выстрел получился удачный, пуля угодила в грудь, не защищенную доспехами и верзила, покачнувшись, медленно завалился назад, как подрубленное дерево.
Залп гусаров на ходу тоже произвел немалый эффект: раздались крики боли, из седел выпали несколько человек и покатились по склону. А затем гусары, размахивая саблями, врезались во вражеский строй.
Я остался наблюдать за боем сверху, поскольку у меня не было холодного оружия, да и рубке в конном строю не обучен. Я больше, знаете ли, указкой махать привык, на уроках школьной истории.
Стычка вышла короткой и результативной. Еще троих гусары выбили из седла, а двое противников закричали, зажимая раненые руки и бока. Из наших все остались в седлах, хотя двое гусар тоже получили удары саблями, я точно видел.
Все-таки врагов было втрое больше нас и лишь благодаря своим боевым навыкам наши кавалеристы вышли из схватки относительно целыми и невредимыми.
А затем произошло непредвиденное. Не останавливаясь на долгие церемонии и расшаркивания, гусары промчались сквозь толпу врагов и продолжили спускаться по склону холма. Добравшись до низа, они поскакали дальше к реке. И действительно ведь, никуда не отступали, пробились сквозь вражеский строй! А что же прикажете делать мне?
Супостаты тем временем обратили внимание на меня, маячившего, как царь горы, на вершине холма с разряженным штуцером. Раздались негодующие крики и если большая часть вражьих всадников бросилась в погоню за гусарами, то несколько человек сорвались вверх по склону ко мне. Их решительные и угрюмые лица ясно показывали, что они решили примерно и показательно наказать меня за дерзкую атаку моих товарищей.
 
Как я уже говорил, к тому времени я уже и так остался без оружия. К разряженному штуцеру можно было примкнуть штык, он был у меня в сумке, но подобного рода копьем лучше действовать в пешем строю, да и времени на это не хватало. Сабли или, на худой конец, кинжала у меня тоже не было, отбиваться голыми руками я не хотел, кроме того, я вовсе не гусар, а значит, имею полное право на отступление. Поэтому я развернул свирепо фыркающего Смирного и помчался обратно с холма, не дожидаясь, пока меня настигнут недружелюбные среднеазиатские нукеры.