Южный поход (СИ)
Солнце стояло высоко, припекало, как на курорте. Я никогда не думал, что в степи может быть так жарко. Почему бы и нет, в конце концов, если здесь почти негде укрыться от зноя.
Когда я нашел Смирного и взобрался в седло, в очередной раз проклиная саднящие мозоли, ко мне подъехал Яков Германов, ученнейший человек, изрядный математик и последователь Ньютона. Как и полагается башковитому члену Петербургской Академии наук, он обладал высоким широким лбом, тонким носом и отточенным голосовым инструментом, натренированным в многочисленных научных спорах. Исполняя постановления Павла, сей фанатик науки даже здесь, в степи, в тысячах километрах от столицы, напялил на себя парик, усердно напудрился и нарядился в неудобный сюртук. Он был в составе группы ученых, которых за неведомые прегрешения насильно погнали в эту ужаснейшую поездку.
— Вы, говорят, по лекарской части да еще, вдобавок, и писарь у командующего? — спросил он, картавя согласные с легким немецким акцентом.
Я выжидательно согласился. Неужели моя слава выдающегося ученика Авиценны прокатилась по всей армии и теперь я отниму кусок хлеба у армейских хирургов?
— Стало быть, вы человек с научным складом ума, а значит, как раз такой и пригодится для решения нашего спора, — сказал Германов. — Не будет ли вам угодно проехаться с нами для решения маленькой научной проблемы?
Вообще-то я намеревался проехаться к ближайшей повозке и по примеру Суворова хорошенько выспаться, но мой научный коллега так умоляюще смотрел на меня, что отказать ему не было никакой возможности. Я вздохнул и согласился.
Ехать пришлось в самый конец корпуса. Солдаты на подводах с любопытством глядели на нас, «яйцеголовых» людей, будто бы только что спустившихся с другой планеты.
По дороге Германов объяснил мне суть ожесточенного спора, из-за которого интеллигентнейшие люди эпохи чуть не разорвали друг другу глотки. Оказывается, они поспорили с ботаником и биологом Иваном Буксгаувым о том, впадает ли река Аракс в Хвалынское, иначе говоря, Гирканское море. На основании математических вычислений и наблюдений за положениями звезд, сам Германов сделал бесспорный вывод о том, что Аракс никак не может доходить до моря и является одним из притоков реки Яксарт. Правда, притоком весьма обширным и глубоким и вследствии этого имеющим полное право именоваться полноценной рекой.
— Вы представляете, а этот осел Буксгаув осмеливается утверждать, что Аракс впадает в Хвалынь и при этом имеет наглость ссылаться на Геродота, Страбона и Птоломея! Может, он еще и Библию возьмет в качестве научного доказательства? — возмущенно восклицал ученый и солдаты с улыбкой разглядывали разбушевавшегося математика.
Вскоре мы подъехали к повозкам научных сотрудников нашей экспедиции. Я еще не имел чести побывать здесь и с интересом заглянул внутрь, узнать, как они обустроились. Что же, надо признать, что на науку царское правительство не пожалело средств и ученые расположились в кочующей армии с максимальным комфортом.
Повозки были крытыми и хорошо продувались прохладным ветерком. В них было удобно лежать на многочисленных покрывалах и вести бесконечные научные дискуссии. В повозках даже имелись переносные печки, редкое по тем временам новшество.
Германов пригласил меня в одну из повозок, из которых доносились крики и ругань. Впрочем, прислушавшись, я услышал, что ругань была особенной, не похожей на низкопробную брань где-то в харчевне рядом с рынком или в порту, среди грузчиков.
— Если бы я не имел чести участвовать в вашем эксперименте по препарированию задней части краснопузой жабы и исследовании ее анальных полостей, Буксгаув, я бы посчитал вас самым, что ни на есть выдающимся кретиникусом, так называемым moron, stultus et insanus! — кричал кто-то в повозке.
— Ах вот как вы заговорили, любезнейший! — громогласно отвечал кто-то другой, очевидно, Ивашка Буксгаув, тот самый сеятель раздоров и ликвидатор гармонии. — А вы забыли сами, как присваивая название новому виду минерала «рудный цветок», вы всего-навсего перепутали флюоритовый камень с изумрудом? Вы еще хотели подвергнуть его процессу кипячения и горения, совершенно забыв о том, что этот процесс сопряжен со страшными опасностями и опасен для экспериментатора? Ладно, ваша смерть так и осталась бы незамеченной, невелика потеря, но вы подвергали опасности студентов университета, олух вы эдакий и «charlatan et escroc de la science»!
Мобилизовав все свои скудные познания в латыни, я пораскинул мозгами и пришел к очевиднейшему умозаключению, что один из ученых назвал Буксгаува «идиотом, дураком и сумасшедшим», а Ивашка не остался в долгу и наименовал своего оппонента «шарлатаном и мошенником от науки». Да, баталия развернулась нешуточная, куда там суворовским драчкам до этих эпических сражений!
Когда мы заглянули в повозку, дискуссия находилась в самом разгаре. Вопли ученых разносились далеко вокруг. В транспортном средстве их собралось человек пять. Буксгаув, грузный краснощекий мужчина, неистово потрясающий кулаками перед лицом своего противника, заметил своего главного врага и закричал:
— Ага, вот он, явился не запылился! Куда это вы запропастились, мой любезнейший профессор? Побежали плакаться к ректору, чтобы он вытер ваши слезки?
— Уважаемый академик, я привел того, кто может разрешить наш спор, — с ледяным спокойствием ответил Германов. — Господа, позвольте представить вам Виктора Стоикова, личного помощника Суворова, гениального медика, путешественника и естествоиспытателя.
Мы продолжали медленным шагом ехать на конях за повозкой и я поежился, желая провалиться сквозь землю и ожидая, что сейчас меня поднимут на смех, как настоящего шарлатана от науки. Но нет, выдающиеся ученые начала 19 века смотрели на меня, как на атланта, сошедшего на землю и собирающегося подарить простым смертным огонь истинного знания.
— Весьма и весьма польщен, — пробормотал Буксгаув и отодвинулся вглубь повозки. — Давно ожидал чести быть представленным вам. Что же вы там едете, заходите к нам.
— Да, да, заходите, уважаемый коллега! — зашумели другие ученые и мне ничего не оставалось делать, как спешиться, привязать Смирного к повозке и забраться в повозку с самыми умными людьми того времени. Германов не замедлил залезть вслед за мной.
В повозке меня усадили в самую середину и наперебой предложили отведать фруктов, конфет и вина. Отведав угощений и похвалив их за гостеприимство, я сказал:
— Господа, мне очень радостно, что вы оказали мне столь высокую честь и пригласили за ваш стол. Я сижу, без преувеличения, с самыми мудрейшими и светлоголовыми людьми в нашей стране, а то и во всем цивилизованном мире. И по этой причине, вы уж меня поймите и не осуждайте, я покорнейше прошу освободить меня от обязанности быть арбитром в вашем неразрешенном споре.
Тут все эти академики и ученые мужи, азартно тряся париками и крича до хрипоты, принялись меня убеждать, что они видят во мне равноценного коллегу мудрейшего человека, равного которому не рождалось на земле со времен Соломона. Значит, лучшего судью им для этого спора вовек не отыскать.
— Поймите меня, господа, — провозгласил я, отчаянно прижимая руки к груди и жалея, что попался на удочку и позволил заманить себя в это логово противоречий. — Я не могу соперничать с вами в ученых степенях, званиях и регалиях. Я простой путешественник родом из Нового Света и вообще не разбираюсь в науке. Кроме того, я совершенно уверен, что мое решение не понравится обеим сторонам, а значит, нет никакого смысла его оглашать!
Услышав это и поняв, что я уже составил определенное мнение по их вопросу, ученые пришли в неистовство и с пеной у рта требовали огласить мой суровый приговор.
— Если вы примите сторону моего проклятого соперника и признаете, что коварный Аракс все-таки впадает в Хвалынское море, я с несказанной радостью приму ваше решение! — кричал Германов. — Вам совершенно нечего опасаться, просто скажите ваше мнение!
— А я, в свою очередь, публично подтверждаю, что заранее соглашаюсь с любым вашим словом и послушно признаю ваше решение относительно того, что Аракс — это всего-навсего приток Яксарта! — провозгласил Буксгаув. — В сем клянусь и на оном буду стоять, никак иначе!