Невеста против (СИ)
— Стешенька! — прошептала она, а потом и меня рядом приметила и снова улеглась на постель, теперь уже развернувшись ко мне лицом и все не отпуская из рук куницу.
— Кажется, она тоже по тебе скучала! — улыбнулась я.
— Ты не злишься? — робко прошептала Алиса.
— Только на себя!
Мне очень хотелось расправиться с отцом, и даже казалось, что я смогу-таки сделать это голыми руками, но я не хотела тревожить ее мрачными воспоминаниями, не собиралась упрекать за попытку вскрыть вены и только переживала из-за того, что, вероятно, мое заплаканное и припухшее лицо выдает мои мысли и страхи.
— Знаешь, я тут без тебя бы не справилась — столько всего вокруг, что нужно делать и в чем разбираться, думала, с ума сойду! — постаралась перевести тему я.
— А что, от меня будет какой-то толк в хозяйстве? — грустно улыбнулась Алиса.
— Ооо, я возлагаю на тебя большие надежды, сестренка! — я действительно собиралась нагрузить ее различной работой и поручениями: пусть учится вести хозяйство и контролировать работу подчиненных — ей это еще пригодится, ведь я не всегда буду рядом. Кроме того, я надеялась, что это поможет ей отвлечься от разных мыслей, и она всегда будет не одна. Пусть еще Демьян переговорит с прислугой, что б и глаз с нее не спускали и в то же время в душу с расспросами не лезли!
— Кстати, как ты смотришь на то, чтобы возобновить уроки пения? — я снова ей улыбнулась и снова меняла тему.
— Пения? — она как-то растерялась.
— Пения!
— Я не уверена, что хочу, знаешь я в последнее время… — начала было лепетать она.
— Что, даже для меня петь не станешь? Совсем? — я картинно погрустнела.
— А разве ты еще мечтаешь о балах и танцах? — с какой-то горькой усмешкой спросила она.
— Мечтаю, и ты мечтаешь! Мы всегда мечтали, и я не позволю отцу лишить нас этой мечты, больше он не сможет причинять нам вред! — кажется, ко мне вернулась прежняя уверенность в себе и своих силах.
Я знала, что смогу вернуть прежнюю Алису, только если она снова захочет жить, снова станет петь и снова станет мечтать, почувствует себя в безопасности, окруженной домашним теплом и заботой и если она почувствует себя сильной и способной принимать самостоятельные решения.
Может, и права была баба Феня — это я привыкла считать ее маленькой и беспомощной девочкой с кучей страхов и слабостей, а ведь мы сестры по крови, а значит, она, как и я, способна, на многое!
Часть 2. Глава 1
Прошло почти три месяца, и за окном уже была не то поздняя осень, не то ранняя зима.
Хотя я не очень-то и замечала смены погодных условий — в моем доме всегда было тепло.
Я быстро шла на поправку, но говоря по правде, я не справилась бы, если бы не Алиса. Упрямая и недоверчивая, я так и не нашла никого на должность управляющего, хотя некоторые обязанности, конечно же, все же сложила на плечи Демьяна, заодно повысив ему жалование вдвое. Но он пока не был всему обучен, плохо читал и плохо разбирался в математике и еще хуже в ценных бумагах. Он был хорош в том, чему его учили от рождения, и с ним усадьба содержалась в строгости и порядке, а остальное… приходилось разгребать мне.
Алиса быстро поняла, насколько я загружена и стала помогать. Она осваивала ведение домашнего хозяйства, старалась вникать в проблемы крестьян и лишь в крайнем случае обращалась ко мне. А знаете ли вы, КАК ей это тяжело давалось!?
Мы с трудом прошли тот период, когда она замирала и переставала дышать в присутствии посторонних, когда она боялась заговорить с кем-либо, кроме меня и бабы Фени, когда до икоты боялась одного вида Демьяна и пряталась всякий раз за моей спиной от него, иногда даже не успев осознать собственный страх, даже понимая всю глупость и бессмысленность своих страхов.
Сейчас подобные панические приступы стали происходить реже, правда, мы почти не выходили в люди, были затворницами и почти не принимали гостей.
* * *
— Мира, прекрати пялиться в окно и займись делом! — назидательным тоном произнесла Алиса.
Я нахмурилась и обернулась, всматриваясь в лицо сестры.
Она стала строгой, примерила на себя роль ответственной и требовательной барышни, но этот дурацкий образ дотошной брюзги и зануды мне очень не нравился.
— Какая ты стала вредная, Лис! Мира немногим тебя старше, а ты…
— А я ничего такого не сказала и не сделала, — обиделась сестра.
В комнате показался Демьян, и она вмиг утратила всю свою воинственность.
Я взглянула на мужчину, несмотря на свои внушительные размеры, он никогда не казался мне неуклюжим или медлительным. Широкоплечий богатырь с курчавой головой и трехдневной щетиной, хмурым, но вовсе не злым взглядом, широким подбородком и носом с горбинкой.
Завидев Алису, он всегда смущался и отводил взгляд. Ему не нравилось, что она боится и сторонится его, и пару раз он даже набирался смелости и пытался объяснить ей, что никогда бы не причинил вред своей хозяйке. Однако Алиска, стараясь держаться холодно и даже сурово, продолжала опасаться и сторониться его.
Она словно спряталась от целого мира, не показывает себя настоящую, улыбчивую и ласковую, — такую, какой я ее знаю, но я верила, что это тоже временно, и рано или поздно она снова расцветет и снова станет собой.
Алиса занималась пением, совершенствовала свой французский, больше читала, готовила вместе с кухаркой, вышивала и даже ходила со мной на первые уроки танца.
Занятия эти начались совсем недавно, так как еще пару недель назад я ужасно хромала. Я и теперь хромаю, особенно, когда пройду достаточно много за день. Тем не менее я уже вполне могу выполнять некоторые несложные па. Учитель Миссерж родом из Франции и весьма известен в светских кругах, более того его считают одним из лучших.
Он был настолько хорош, что мог сам выбирать на кого ему работать, и потому жалование тоже требовал соответствующее, но мне он понравился с первой встречи. Меня не отпугнуло его высокомерие, потому что я сразу разглядела в нем хорошую и продуманную игру: я и сама, изредка появляясь в свете подолгу своего положения, тоже пользовалась вот таким вот напускным презрением к окружающим, не желая допускать к себе алчных и навязчивых людей.
Он сразу обратил внимание на мою хромоту и ужасно удивился, узнав, что я намерена обучаться бальным танцам, стал интересоваться причиной моего недуга и заставил меня станцевать с ним.
Это был первый раз, когда я старалась вспомнить все полученные ранее уроки и показать себя во всей красе, и это было ужасно мучительно для меня и больно, и все же по окончании танца я заслужила снисходительную и ободряющую улыбку, но ничего более.
Я расстроилась так, что решила забросить эту глупую затею, а потом через два дня он явился к нам в имение и объявил о своем согласии обучать меня, предупредив, однако, что не намерен делать никаких поблажек для своей новой ученицы.
С тех пор он стал моим мучителем, инквизитором, три раза в неделю доводя свою жертву до почти бесчувственного состояния, так что оставшиеся четыре дня я буквально приходила в себя.
— Да что же это такое! Я решительно отказываюсь продолжать этот фарс и дальше! — по-французски возмущался Франсуа Миссерж, когда я в пятый раз наступила ему на ноги.
— Простите, — робко отозвалась я, покраснев до кончиков ушей.
Француз тяжело вздохнул и посмотрел на меня крайне неодобрительно.
— Вам следует найти способ снимать это напряжение и страх! Вы словно боитесь меня! — глядя в глаза, произнес мужчина.
Я молчаливо рассматривала его лицо. Он разительно отличался от Пэтра, которого нанимал для нас отец. Был выше меня на голову, имел идеальную осанку, его темные волосы были длиной до плеч и всегда аккуратно причесаны и подвязаны, тонкие и правильные черты лица выдавали в нем не только человека высокомерного и надменного, но еще и умного и способного искренне улыбаться своему собеседнику, что, признаться, было в свете большой редкостью. Он был красивым с мужчиной и наверняка привлекал внимание женщин, тем более что к тридцати годам Миссерж так и не обзавелся семьей. А еще он не только всегда соблюдал все тонкости этикета, но и не забывал указывать мне на мое невежество, если я вдруг вела себя слишком грубо или бесцеремонно для молодой аристократки.