Невеста против (СИ)
— Ничего хорошего, Катерина Ивановна! Зато недавно мне доложили о новостях из Франции. Оказывается, эта мерзавка графиня Богданова живет припеваючи будучи женой герцога и даже родила ему сына! Она пользуется уважением в Париже и даже почетом, в то время, как ее родной отец прозябает в сырых казематах! Государь недавно отверг последнее прошение о помиловании, отказал в ничтожном снисхождении! Разве он заслужил такой позор и столь страшную участь!? Немыслимо! Она превратила моего сына в беспомощную куклу, обрекла князя на позор и унижение, а сама живет беззаботной жизнью и думать не желает о том, что натворила!
При упоминании графини прекрасное личико Кэтрин скривилось и даже озлобилось.
— Не будем говорить о ней, Ваше Сиятельство! — потребовала девушка, с отвращением вспоминая Риану Богданову, из-за которой Константин предал ее, бросил и буквально сошел с ума, помешавшись на этой уродине.
— Ты права, не будем об этом! — охотно согласился сменить тему разговора граф. — Я должен оставить тебя этим вечером, дорогая: дела не требуют отлагательств!
— Что-то случилось? — участливо поинтересовалась Кэтрин.
— Ну что ты! Князь Торошин передал записку, просил явиться и обсудить дела покупки имения Градовых — ему нужен мой совет! А ты постарайся не засиживаться допоздна, не жди меня! — поднявшись со своего стула, он подошел к девушке и, запечатлев на ее губах короткий, но страстный поцелуй, покинул кабинет.
Кэтрин потерла губы и подбородок, она не любила моменты, когда граф позволял себе так много и так откровенно. Он упорно отращивал усы и отпускал небольшую бородку, которые каждый раз ужасно кололи кожу.
— Все из-за нее! — с досадой прошептала Кэтрин.
Часом позже тяжелой, немного гусиной походкой она направилась в покои своего мужа, желая в очередной раз излить на него всю накопившуюся за день злобу и раздражение. Ради этой цели она даже не поленилась подняться на второй этаж, хотя приходилось то и дело цепляться за перила и переводить дыхание.
Погода за окном быстро портилась, небо заволокло тяжелыми грозовыми тучами, ветер поднимался, ставни дрожали и поскрипывали, а откуда-то с далека уже слышались первые раскаты грома.
«Владимир наверняка заночует в доме Торошиных!» — с тоской подумала Кэтрин.
Не то что бы она скучала, однако поднимающаяся буря будила в ней тревогу, странное неприятное беспокойство в груди.
Последнее время Константин нередко был причиной этого волнения. Он заметно поутих, прекратил тщетные попытки заговорить, больше не забавлял ее беспомощным мычанием и подергиванием ослабевших кистей рук. Он стал спокоен, почти совсем недвижим, но выражение его глаз, изливающих на нее холодную ненависть, затаившуюся ярость не давало покоя.
Кэтрин продолжала мстить, оскорбляла его и даже ранила, точно зная, что графу ничего не доложат. Она умела манипулировать богатыми и влиятельными мужчинами, а уж договориться с прислугой и вовсе не составило труда. И все же последнее время она остерегалась касаться мужа, держала дистанцию. Может быть, тому виной ее беременность, близость родов и прочее? В любом случае, она не могла позволить ему увидеть ее страх!
— Добрый вечер, милый! Ты скучал? — Кэтрин стала прямо напротив кресла, куда усадили Константина, и, натянув на лицо улыбку, склонила голову на бок, изучая своего законного супруга придирчивым взглядом.
Небо за окно разрезало вспышкой молнии, на миг слишком ярко осветив лицо молодого графа. Дрожь пробежала по коже, вмиг заледеневшие пальцы пришлось сжать в кулаки.
«Чего я так боюсь? Всего лишь обиженный калека! Беспомощный и жалкий! Ну же, Кэт, приглядись к нему!»
Сердце болезненно сжалось, но она приказала себе мыслить разумнее и, вздернув подбородок, снова заговорила.
— Мы обсуждали с Его Сиятельством, какое имя лучше дать нашему сыну! Думаю, ты не будешь против, если я назову его в честь «дедушки»?! Владимир Константинович — звучит, ты так не считаешь? — она снова улыбнулась, поглаживая живот холодными пальцами.
— Знаешь, он во многом лучше тебя, милый! Кто бы мог подумать, что отец так превзойдет сына! — продолжая издеваться, произнесла Кэтрин. — Думаю, твоя роль на этом сыграна! Ты больше нам не нужен! Твоя трагическая смерть случится во сне! Так скажут людям! Но не волнуйся, когда я за тебя возьмусь, то доведу дело до конца! Твоя криворукая любовница наверняка не решилась вылить весь яд из моего флакона! Кто знает, быть может, она почувствовала неладное и побоялась, что мое «снотворное» убьет тебя! Что ж в любом случае, я этому только рада, она подарила мне возможность превратить твою жизнь в ад и возможность заполучить твое положение и твои деньги! Я заберу все, что должно было достаться тебе, Костя! Твой отец уже включил меня и моего ребенка в свое завещание, так что после несчастного случая мы получим все!
— А ты вместе с ним будешь гнить в земле! Да, да он тоже не задержится на этом свете! — чтобы сказать последние слова, она снова приблизилась к графу и даже склонилась над его ухом, обдавая кожу мужа горячим дыханием.
— Сладких снов, любимый! — отстраняясь от мужчины, пропела Кэтрин.
Но не успела девушка сделать и шага, как рука Константина сомкнулась на тонком запястье, болезненной мертвой хваткой.
Кэтрин вздрогнула, испуганно уставившись на всегда безвольную правую руку графа.
— Что ты делаешь! — завопила она, с трудом выдергивая ладонь и пятясь подальше от кресла, в котором сидел Константин.
Его губы были все также плотно сжаты, глаза холодны, а руки лежали на подлокотниках неподвижно, и только боль в пострадавшем запястье не давала забыть о том, что случившееся вовсе не привиделось ей.
Громкий раскат грома и новая вспышка молнии, лицо графа кажется пугающе демоническим, потусторонним, словно в него вселился злой дух, избравший ее, Кэти, своей жертвой.
— Будь ты проклят! — хрипло произнесла она, продолжая пятиться к выходу, нащупав ручку, она поспешно распахнула дверь и выйти в коридор.
Сердце тяжело бухало в груди, дыхание перехватило, а в голове помутилось от неприятных мыслей. Девушке пришлось остановиться у лестницы и перевести дух, прежде чем решиться спуститься вниз.
Крепко цепляясь за лакированное дерево, она встала на первую ступеньку, затем еще одну. В глазах потемнело, и Кэтрин зажмурилась, пережидая легкое головокружение.
«Нужно крикнуть кого-нибудь из прислуги!» — промелькнуло в голове, но она никого не позвала: в горле пересохло так, что она не смогла издать ни звука.
Откуда-то сверху послышался тихий скрип половицы, Кэтрин испуганно обернулась, новая вспышка света осветила знакомый силуэт графа. Он стоял на ногах без всякой поддержки, его глаза все так же излучали ненависть и обещание расплаты.
— Ты не можешь! — севшим голосом прошептала девушка, ребенок в животе болезненно толкнулся, почувствовав беспокойство матери.
— Ты забыла поцеловать меня, Кэти! — без единой запинки произнес Константин, растягивая губы в насмешливой многообещающей улыбке.
«Может, это дурной сон!» — промелькнуло в мыслях девушки. «Я должна бежать, как можно дальше, Владимир вернется и разберется с ним! Мне нужно только позвать на помощь!»
— Не подходи! — дрожащим голосом пригрозила ему, боясь упустить взглядом хоть одно движение графа — сейчас их разделяло не больше десятка ступеней.
— Ты ведь не боишься меня, любимая!? — изображая искреннюю озадаченность, произнес мужчина, таким чистым, уверенным и почти забытым ею голосом.
Он спокойно ступает вниз, намереваясь сократить расстояние между ними, и Кэтрин снова вскрикивает, пятится назад… всего на одно короткое мгновение забыв, что находится посреди лестницы…
Рука судорожно цепляется за перила, но соскальзывает и графиня летит вниз. Боль взрывается в голове яркой вспышкой, так похожей на удар молнии, боль наполняет легкие, не позволяя вдохнуть, расползается по телу, собираясь в тугой узел, оплетающий живот, бьющий тяжелым спазмом по пояснице. Она издает слабый стон и силится распахнуть глаза.