Три килограмма конфет (СИ)

— И что же ты искала в коридорах младших классов во время всеобщего веселья? Ну кроме незабываемых приключений, конечно же, — ехидно поинтересовался он, когда мы, наспех набросив на себя куртки, выскользнули из здания гимназии через эвакуационный выход, оказавшийся на всякий случай открытым на время праздника. Это как раз позволило проскочить мимо всех куривших учеников, обычно толпящихся на заднем крыльце, и учителей, следивших за парадным входом.
— Уединения. Как и тогда, на трибунах, — честное признание далось мне нелегко и, вопреки ожиданию, вовсе не принесло никакого чувства облегчения или спокойствия. Да и с какой стати должно было? Максим явно не походил на человека, перед которым можно открыть душу и получить в ответ что-то помимо равнодушия или издёвки.
— То есть ты пришла на праздник, чтобы спустя полчаса сбежать в поисках уединения? Очень взвешенное решение, — не переставал изгаляться Максим, пока мы шли вдоль поля к будке с инвентарём, и если у него выходило ловко маневрировать между лужами, то я время от времени с громким хлюпающим звуком наступала прямо в грязное месиво, сдавленно чертыхаясь при этом.
— Мне там не понравилось.
— О, я даже не сомневаюсь. В таком-то костюме, — его взгляд многозначительно пробежался по немного съехавшим гольфам и торчащему из-под куртки подолу платья длиной всего лишь немного выше колен, вынуждая меня настороженно нахмуриться.
— В каком ещё «таком»? — не выдержала я, нарушив только что в сотый раз данное себе обещание не реагировать на откровенные провокации. — Тебе бы стоило спуститься вниз и оценить костюмчик медсестры из Сайлент Хилл или кого-нибудь из Харли…
— За прошлые пару лет я достаточно насмотрелся, — хмыкнул Иванов и ещё раз обернулся, неторопливо рассматривая меня, будто надеялся спустя пару минут увидеть что-нибудь новенькое. Его оценивающий наглый взгляд раздражал, но в то же время обескураживал, ведь раньше до меня почему-то не дошло, что мы вдвоём, ночью, уходим ото всех в почти укромное место и выглядит это очень уж двусмысленно. — Там-то всё ясно, а на тебе просто мечта извращенца или фетишиста…
Мне очень хотелось разразиться очередной гневной тирадой в его адрес, но именно в этот момент он схватился за простенький, слегка ржавый замок, висящий на двери каморки, быстро обтёр его от дождя краем своей рубашки и, сжав в кулак, начал остервенело бить по странно похрустывающей железяке. От удивления я раскрыла рот и вмиг забыла все сказанные про мой наряд слова, догадавшись о его намерениях только когда замок уже свалился на землю и был тут же бесцеремонно отброшен в сторону носком кроссовка.
— Ты что творишь? — от страха мой голос опустился почти до шёпота.
— Достаю мяч.
— Это же наверняка незаконно! — возмутилась я, только что за голову не схватившись от ужаса. — Я не хочу вылететь отсюда из-за твоих выходок!
— Ну так мои же выходки, тебе чего волноваться? Или… — Максим развернулся и шагнул ко мне, пристально заглядывая в лицо. Взгляд его казался совсем сумасшедшим, проникающим насквозь, выворачивающим все мысли наизнанку, а свет стоящих по периметру поля фонарей отражался в глазах, придавая им пугающий маниакальный блеск. Его губы растянулись в довольной улыбке, словно за эти секунды ему удалось разглядеть во мне всё, что хотелось. — Хочешь найти достойный предлог, чтобы отказаться, не так ли?
— Нет, не так! — решительно возразила я, еле удержавшись от желания отступить от него на шаг назад и разорвать зрительную связь, с каждой следующей секундой становившуюся всё более неуютной. Он смотрел на меня, как голодный удав на кролика, и ничуть не пытался это скрыть.
— Да ладно, я с самого начала знал, что ты дашь задний ход.
— Слышишь, ты! — будь я трезвее, наверняка бы вышло не поддаваться его откровенным топорным манипуляциям, но сейчас мне хотелось рвать и метать от злости. Вот и роковые последствия того самого «лишнего глоточка». — Возьми уже этот долбаный мяч и докажи, что это не ты пытаешься найти предлог, чтобы не участвовать в нашем споре.
 
Я неосознанно задрала нос повыше и, отправив ему презрительный взгляд напоследок, отправилась прямиком к центру поля, по звукам за спиной догадываясь, что он всё же решил достать мяч или же просто найти в кладовке что-нибудь достаточно тяжёлое для очередного броска мне в спину. С этого психа станется, честное слово.
Я остановилась внутри центрального круга и, развернувшись, с замиранием сердца следила за каждым следующим его шагом по направлению ко мне, пытаясь унять внезапную слабость в ногах и вспомнить, как необходимо нормально дышать, потому что, несмотря на вечернюю свежесть улицы, мне категорически не хватало воздуха. Тело отказывалось подчиняться в приступе внезапной паники, а кровь оглушительно пульсировала в висках, попадая в такт доносящейся из здания музыке.
— Начнём? — полушёпотом спросил Иванов, подкатив мяч к моим ногам и остановившись напротив.
Комментарий к Глава 9. Про спор, которого следовало избежать.
Дорогие читатели! Хотела обратить внимание, что в комментариях к работе я добавила визуализацию основных героев, какими я представляла их себе.
Буду очень рада вашим отзывам!
========== Глава 10. Про падение после свистка. ==========
Вы знаете это чувство, когда первый раз выступаешь на сцене? Когда даже самый огромный по размерам зал сужается до пугающе тесного, сдавливающего со всех сторон пространства, сжимается до мельчайшего мыльного пузыря, обтягивающего тело, и каждое незначительное движение пугает своей силой и резкостью, способными лопнуть эту невесомую оболочку. Когда смотришь в десять равнодушно-отвлечённых лиц, а страх рисует сотни издевательски смеющихся над твоими нелепыми ужимками гримас. Когда на дрожащих от волнения ладонях и лбу выступает пот, а во рту, напротив, так сухо, что больно просто пошевелить языком.
Я не смогла бы вспомнить, сколько уже лет прошло с последнего моего настолько волнительного выступления. Сейчас не было публики: только выстроившиеся ровными рядами скамейки на трибунах, блестящие после дождя, да вызывающе смотрящий прямо в глаза Максим. Не существовало сценария, которого необходимо бы придерживаться, опасаясь забыть или перепутать слова; только импровизация, грядущая игра на грани фола с непредсказуемым финалом.
Стоя среди огромного поля, границы которого оставались видны лишь благодаря желтоватому свету фонарей, расставленных по периметру, я испытывала будоражащий восторг и парализующий страх, внутреннее спокойствие и подстёгивающий к действиям азарт. Это было странно. Волшебно. Неоднозначно. Достаточно лишь представить на трибунах сотни болельщиков, чтобы понять, какие потрясающие эмоции, чистый кайф может принести игра.
Единственной проблемой было лишь то, что я чётко понимала: в честном соревновании мне никогда и ни за что не обыграть Иванова, даже если следующие двадцать минут меня будут сопровождать неимоверная удача и покровительство всех когда-либо придуманных богов. Хотя, если Зевс всё же решит испепелить его молнией, победа вроде как автоматически достанется мне?
— И что мы будем делать? — осторожно поинтересовалась я, судорожно пытаясь придумать какой-нибудь сносный тактический ход, позволивший бы сделать свой скорый проигрыш не настолько унизительно фееричным, каким он пока выглядел у меня в голове.
— Ты же хотела забить гол? Вот и забивай! — с вызовом ответил Максим, не скрывая того, какое удовольствие ему приносит мой растерянный и немного испуганный вид.
— А здесь же… двое ворот? — мой голос быстро терял недавние нотки решительности, становился всё тише, даже слегка подрагивал, чему так удачно способствовал пробиравший до костей холод на улице. Я растерянно крутила головой по сторонам, стараясь больше не смотреть на своего оппонента, скалящегося в ехидной ухмылке.
 
— Давай в те, — он махнул рукой вправо и начал громко смеяться, почти закашливаясь, вынуждая меня залиться ярким румянцем смущения.
Удивительно, но под воздействием алкоголя я будто бы соображала быстрее обычного и ловко придумала способ обхитрить излишне самоуверенного засранца, сыграв на его чувстве собственного превосходства над другими. Ради подобного стоило переступить даже через свою гордость, возмущённо требовавшую немедленно прекратить этот унизительный спектакль.