Клятва пацана

Не было никаких денег, Агния всего лишь придумала повод, чтобы добраться до телефона и позвонить Феликсу. И она позвонила, Феликс уже в пути.
Кеша оделся, прошел на кухню, забрал у Агнии яйцо, которое она собиралась разбить о сковороду, ложкой проделал дырку, сыпанул соли, размешал и выпил. Так же поступил и со вторым. А колбасу наложил на горбушку хлеба, с бутербродом в руке и вышел из квартиры. Агния за ним, но вышла только на лестничную площадку, дальше не смогла: не успела надеть пальто и сапоги.
— Ты куда?
— Мне уже пора!
— Я правда в универ звонила!
Кеша усмехнулся. Знает сучка, чье мясо съела, переживает. Но, возможно, Агния действительно звонила в универ. И не сдавала Кешу… Но тогда где деньги?
Он спустился вниз, вышел из подъезда и застыл как вкопанный. Перед ним, подбрасывая на руке ключи от машины, стоял Феликс. С ним трое — Жора, Жмых, Радик. И с боков поджали, и сзади кто-то зашел.
— Ну здравствуй, чмо! — презрительно скривился Феликс.
Кеша понимал, что объясняться с ним бессмысленно: никто не поверит в подставу со стороны долгопрудненских.
— Пацаны, этот упырь изнасиловал Агнию! — Он ткнул пальцем в Феликса. — А потом затравил ее! Эта мразь не может называться человеком!
В ответ Феликс лишь фыркнул. Он понимал, что все карты у него на руках, у Кеши против него ни единого козыря.
— Ты стрелял? — спросил Жмых, разминая плечи.
— Да, но Кирпича завалил Феликс!
— Все сказал?
Феликс кивнул кому-то, кто находился в подъезде. Кеша заметил это, присел, сдав чуть в сторону. Кулак, усиленный кастетом, вскользь зацепил голову, шипы лишь содрали кожу. Впрочем, боли Кеша почти не почувствовал.
Он рванул к Вене, который поджимал его слева, поднырнул к нему под руку, схватил за ногу, потащил на себя в сторону от толпы. Посадил пацана на растяжку, тот упал, а Кеша продолжил движение.
— Гаси гада! — крикнул Феликс.
Кеша понимал, насколько плохи его дела. Понимал очень хорошо, а бежал еще лучше — по заледенелой отмостке вокруг дома. Знал бы он прошлой зимой, что его сейчас ждет, и близко бы не подошел к Феликсу — с его подлой душой.
Кеша бежал на пределе возможностей и все же от погони не ушел. Жмых на своих длинных ногах нагнал его, схватил за плечо.
— Старый, надо разобраться!
Разбираться Кеша не стал: жизнь у него только одна. Он нашел в себе силы на мощный рывок. Пытаясь его остановить, Жмых надавил на пустоту, потерял равновесие и упал. А Кеша свернул за угол дома, пробежал мимо подъезда, хлопнув дверью, как будто зашел в дом. А сам, прошмыгнув между стеной и опорной плитой козырька, побежал дальше. И Жмых, похоже, купился, зашел в подъезд, во всяком случае, Кеша слышал, уже издалека, как хлопнула дверь. Но, возможно, это зашел кто-то другой, а Жмых повернул назад. Он ведь не просто так назвал Кешу Старым, возможно, он сомневался в его виновности. Нормальный пацан имеет полное право спросить за свою сестру.
Кеша бежал, пока не выбился из сил. Остановился, согнулся, руками упираясь в колени, сердце билось как бешеное, воздуха катастрофически не хватало. Он понимал, что нельзя так стоять, нужно распрямиться, давая доступ кислорода в легкие, желательно походить, но разогнуться не мог. А когда смог это сделать, когда перестало стучать в ушах, перед глазами всплыла физиономия Леши Бобыля. И тут же последовал удар, отразить который Кеша не смог.
  
16
 
Знакомые трубы в рубероидной обертке с заполнением из стекловаты, знакомая капель воды, сырой холод, тоска и безнадега. Кеша провел в подвале часа три-четыре и все это время ждал, когда за ним придут. Отшельник, Бобыль, Хома — качки сознательные, народная, можно сказать, дружина, и сдадут они Кешу милиции, но не Феликсу. Наверное.
Дверь открылась, появился Сева Желудь, сытое лицо, взгляд суровый, здоровый, накачанный по всем правилам художественной атлетики. Но Желудь мог не только бицепсы продемонстрировать, но и ударить — так же красиво и мощно. Бойцы у Отшельника что надо, Феликс все пытался привлечь их на свою сторону, получалось плохо. Но, возможно, сейчас он уже в плотном контакте с Отшельником. С его-то организаторскими способностями.
 
— Давай!
Кеша сполз с труб, по железобетонным блокам вышел из отсека. На входе в подвал человека три-четыре, неужели вход блокируют? Кеша усмехнулся. В прошлый раз он показал класс, может, и в этот раз повезет уйти.
— Пошли!
В тренерской его ждали центровые — Отшельник, Бобыль, Хома. Здоровые, но в обычной одежде, тренироваться пока никто не собирался.
— Ну что, живчик, добегался? — спросил Хома.
— Я не убивал Колю! — Кеша вздохнул, опуская голову. Все, больше он говорить ничего не станет, все равно не поверят.
— Знаем, что не убивал, — сказал Отшельник, пристально и с затаенной улыбкой глядя на него.
Кеша вскинулся, с надеждой глянув на него.
— Человек есть, который видел, как убили Колю.
— Кто видел?
— Видели.
— А кто убил?
— Не ты.
— Менты знают?
— Во дает! — фыркнул Хома. — Вынь ему да положи!
— Феликс сеструху твою зачморил, — косо глянув на него, угрюмо проговорил Отшельник. — Всем дает, никому не отказывает!
— Феликс — мразь! — вскинулся Кеша.
— Ты поэтому замочить его хотел?
— Хотел!.. И пистолет купил… Но стрелял не я!
— А кто?
— Ну-у…
— Да он стрелял! — скривился Хома, нахально глядя на Кешу.
— Не хочешь говорить?
— Да нет, просто вы не поверите…
— Это как-то связано с Долгопрудным? — Отшельник не мигая смотрел на Кешу.
— Очень нехреново связано, — кивнул Кеша, в недоумении глядя на него.
— Ходили тут, про тебя спрашивали.
Кеша приободрился. Может, и не должен он был сдавать Кирюху, но за себя слово замолвить обязан. Когда свет в конце тоннеля мелькнул.
— Я пистолет купил, долгопрудные узнали, наехали, на дачу отвезли, пробивать стали. Сами говорите, что ходили тут… Пробили, заставили за ствол подержаться, я на нем пальчики оставил… Кого-то своего направили, с моим пистолетом. И с моими отпечатками.
— А сам ты стрелять не мог? — спросил Отшельник, не сводя глаз с Кеши.
— Мог. За Агнию. За себя. Но не за Долгопрудный. Им Феликса убрать надо. Аксая закрыли, Феликса в расход и весь рынок под себя!
— Аксая закрыли, но Феликс живой, — в раздумье кивнул Бобыль.
— Ствол у ментов, Кеша, с твоими пальчиками… — сказал Отшельник. — И нож, которым Колю убили, у них.
— Моих пальцев там точно нет. Быть не может… Нож подбросили.
— Феликс подбросил, это без вариантов. А насчет долгопрудненских… Ствол с твоими пальчиками — это смерть. Списать на тебя Феликса, а потом тебя убить. Но ты почему-то здесь.
— Да, между прочим! — повеселел Хома.
— Сбежал я.
— Ну да.
— От Феликса как-то сегодня сбежал.
— Ну да, бежал, — не стал отрицать Бобыль.
— Попал ты, парень. Как кур в ощип.
— И что мне делать? — Кеша с надеждой глянул на Отшельника.
Он же не какой-то отморозок, а личность, проповедующая братское отношение к людям. Кеша, конечно, его подвел, мягко говоря, но Отшельник должен уметь прощать, именно так он себя и поставил.
— Не знаю… — глянув на Хому, пожал плечами Отшельник. — Надо думать.
Он подал знак, и Кешу снова закрыли на замок, но через полчаса вернули. В подвале у двери толпились уже человек пять-шесть, неужели Отшельник ждал вторжения со стороны Феликса? Если он хочет защитить Кешу, то шансы на спасение есть.
— Ты уверен в том, что в Феликса стреляли долгопрудненские? — спросил Отшельник, совсем невесело глядя на Хому.
Не хотел он ввязываться в жесткие, непонятные разборки, но, похоже, появилась такая необходимость.
— Не знаю, кто именно, но уверен.
— А сбежал как? — спросил Бобыль.
Кеша понимал, что спасти его могут внятные ответы на четко поставленные вопросы.
— Пацан один помог. Мы с ним на стрелке махались… на одной, потом на другой. На стадионе долгопрудненские от нас ломанулись, пацан этот лежать остался, наши забить его могли. Я не дал… Феликс мне за это предъявил. Наехал. Сказал, что я с долгопрудненскими в сговоре, ну, и с Колей. Сказал, что Коля стрелку ментам сдал, объявил, что Коля предатель. Сказал разобраться с ним, нож мне бросил. А Коля в это время уже мертвый лежал у Ирки на даче, да?