Измена. Я ее не брошу (СИ)

Первые несколько дней после пробуждения проходят обрывками, постоянной тошнотворной болью, эхом в черепной коробке и беспокойными короткими снами.
Но самое ужасное, я не помню, кто я. Где я. Какой сейчас год. Также не помню, как попала в аварию и где проживала. Просто белый лист.
Павел Геннадьевич, мой лечащий врач, говорит, что это нормальное состояние человека, вышедшего из длительной комы. Я семь недель провела в ней, и теперь в два раза больше потребуется для восстановления. Но мужчина не унывает и говорит: память обязательно вернется. У него случай был, мужчина пилотом в аэропорту работал. Прилетел в Москву и получил травму, впал в кому, тоже потерял память. Забыл жену, детей, остался в Москве, прошёл в этой больнице реабилитацию и начал жизнь с чистого листа. А через четыре года вспомнил. И вернулся домой. Наш мозг всё же плохо ещё изучен, и точных прогнозов никто не даст.
За эти дни меня никто не навещает, хотя медсёстры рассказывают о подруге и муже, которые привезли частным рейсом. Выдернули главврача, оплатили палату и полный уход. Наверное, у них нет времени навестить, или, может, им не сообщили, что я вышла из комы. Судя по сплетням местных работников, мы жили в другом городе.
Дни пролетают со скоростью света и практически не запоминаются. Медперсонал сменяется, меня обследуют, назначают всё новые и новые препараты. Интерны обтирают безвольное тело специальными кремами, чтобы пролежней не было. Иногда сплетничают между собой, совершенно не обращая внимание на то, что я их слышу. Говорить не могу. Не получается связать хотя бы двух слов.
Где-то на десятый день моего полуактивного бодрствования в палату забегает Валя. Самый веселый и словоохотливый интерн во всей больнице.
— Пляши, Ника, твои приехали! — заговорщицки шепчет, поправляя подушки и поднимая спинку койки, чтобы мне удобнее было встречать гостей. — Сейчас с Пал Генадичем разговаривают. Хочешь, я тебе волосы причешу?
Киваю, комкая в пальцах тоненький плед. Волнуюсь и нервничаю. Я совершенно никого не помню. Даже имени своего не знала, пока врачи не сказали. А тут загадочные «мои». Вдруг и их не вспомню? Страшно.
Валя достаёт из тумбочки гребень и старается вычесать колтуны, не причиняя боли. Делает хвостик и, попятившись, любуется своим творением.
— Бледновата немного, но выглядишь замечательно. Может, увидишь своего мужа и память вернётся? Я по телеку видела такое. Она потеряла память и жила в деревне, практически нищенствовала. А её вся столица с собаками искала. Женой богатого олигарха была. Очень интересный сериал.
— Каой… — морщусь, мне всё еще тяжело говорить, хотя врач твердит, что нужно больше практиковаться. Наверное, поэтому приставил ко мне самую болтливую особу.
— Какой сериал? Не помню, — пожимает плечами девушка. Мотаю головой.
— Он каой, — выдыхаю.
— А, мужик твой? — хихикает Валя. — Ну, такой, качок бородатый…. На кавказца похож.
Прикрываю глаза, представляя жгучего брюнета, смуглого, взрослого и серьёзного. И этот образ мне нравится. Особенно его серые словно сталь глаза.
Дверь внезапно распахивается, мы с Валей вздрагиваем. Девушка замолкает, перестав описывать, и вскакивает. Разочарованно вздыхаю, сдерживая непрошенные слёзы, так как вместо гостей пришёл лечащий врач. И пусть я этих гостей не помню, но ведь очень хочется знать, что кому-то нужна.
— Доброе утро, Пал Генадич. А я вот как раз с Никой занималась, — тараторит интерн.
— Ой, не бреши, бедовая! Небось, болтала без умолку, слово сказать не давала. На, сумку возьми лучше, — добрый врач передаёт спортивную сумку подчинённой и подходит ближе. — Ну, как ты, Никуша?
— Хоошо, — выдыхаю, почти не проглатываю буквы, ага.
— Твои приехали. Сказала эта болтушка? Забирают тебя. Говорят, нашли реабилитационный центр где-то за бугром. Поставят быстро на ноги. Сейчас оформляют выписку. Пока их нет, Валя поможет тебе переодеться. Так что будем прощаться, красавица.
— Здравствуйте, — отвлекает чуть дрожащий голос интерна.
Перевожу взгляд на вошедшего мужчину и губу закусываю. Жду того самого озарения, как в сериале, описанном Валей.
  
— Привет, Ника, — басит незнакомец, пересекая комнату.
  
Глава 6
 
Ника
 
Я просто киваю, теснее вжимаясь в подушки, и перевожу взгляд с мужчины на лечащего врача. С этим типом никуда идти не хочу. И не верю, что могу быть ему женой. Он старше меня как минимум лет на пятнадцать. И пугает габаритами, внешностью, даже взглядом чёрных глаз.
— Выписку взяли? Пойдёмте, напишу ещё необходимые препараты, а девочки пока оденутся, — Павел Геннадьевич показывает на дверь и подталкивает этого бугая, оставляя нас с Валей наедине.
— Ну? — тянет девушка, протягивая длинное платье в пол. — Сердце-то ёкнуло?
— Ёкнуло, — киваю, только вот ёкнуло оно от страха. Сделав дыхательное упражнение, собираю все силы, хватаю интерна за кисть и максимально чётко произношу: — Я с им не поеу.
— Почему? — удивляется Валя. — Ты узнала его?
— Нет, я его не знаю, — разделяя каждое слово, очень стараюсь высказать своё мнение. Насильно ведь меня ему не отдадут. Не имеют права. Я в своём уме. Да, потеряла память. Да, передвигаюсь с помощью медперсонала и специальных старческих ходунков, но в остальном прекрасно соображаю и осознаю всё.
— Так познакомишься заново, — хихикает девушка. — Я бы хотела со своим парнем заново познакомиться, заново пройти этот конфетно-букетный период и влюбиться. Романтика.
— Вая! — стону, жмурясь. Злюсь на то, что не могу нормально объясниться. — Я его боюсь! Я остаусь десь!
— Ник, я, конечно, скажу Пал Генадичу, но если Твой не захочет платить за лечение, нам придётся тебя отправить по месту прописки в бесплатную больницу, — понижает голос Валя.
— Скажи, Пал Ген… — морщусь от усталости. Слишком много слов произнесла за сегодня.
— Хорошо. Сейчас сбегаю, — сдаётся нечаянная подруга и убегает из палаты.
Тянусь к тумбочке и смотрю в раскрытую сумку. Несколько платьев простого кроя, бельё новое, с биркой, но совершенно простецкое, хлопчатобумажное. И в небольшом пакете сандалии. Все эти вещи не мои. Я это просто знаю. Ну не могла я быть настолько скучной и безликой. Мне же двадцать три! Во всяком случае, в медкарте так написано.
Дверь в очередной раз распахивается и появляется мой как бы муж. Хмурый, здоровый, бородатый. Вытягиваю шею, высматриваю Валю или Павла Геннадьевича. Но их нет.
— Домой поедем, Ник. Реабилитацию проведем. Вспомнишь всё обязательно, — довольно миролюбиво предлагает мужчина.
— Мы правда женаты? — выдавливаю и даже буквы не проглатываю, вот что делает страх с человеком.
— Вот, смотри, — бородач подходит ближе и протягивает свидетельство о браке со штампами из Петербургского загса.
— Мы жили в Пет… — тыкаю пальцем на печать, слово тяжело выговорить.
— Да, — кивает он. И почему-то в это я верю. Не помню, правда ли это, просто чувствую, что я из Петербурга. И там осталась моя жизнь. Мне необходимо вернуться. Вдруг это подстегнет память. Павел Геннадьевич говорил, что любое событие из прошлого может запустить процесс.
— Подожи, я одеусь, — решаюсь, наконец, довериться этому незнакомцу. Ну, вряд ли бы мужчина стал возиться с покалеченной девушкой. И вряд ли я дочь олигарха, которую ищут с собаками, а это мой похититель. Такое только в кино бывает.
Здоровяк кивает и выходит, а ко мне заходит миловидная медсестра. Она помогает переодеться в платье, подтягивает кресло инвалидное и выкатывает из привычной и такой безопасной палаты.
— Как тея зовут? — спрашиваю, поднимая голову.
— Саид, — коротко отвечает мужчина, с невозмутимым видом толкает вперёд коляску и даже не смотрит на меня.
Устало глаза прикрываю, виски пульсируют, и тело немного ноет. Но меня больше расстраивает то, что имя моего как бы мужа не вызывает никакого отклика в душе. Он всё ещё пугает меня.
На залитой солнце парковке Саид останавливается возле чёрного джипа. С лёгкостью подхватывает меня на руки и пересаживает в салон. На переднем сиденье сидит женщина. Запах её дорогих духов витает в воздухе, и этот запах мне кажется ужасно знакомым.