Измена. Я ее не брошу (СИ)

Сама от него не отстаю. Забираюсь под рубашку, корябаю торс, отчего мужчина напрягается и вздрагивает. Сильнее к себе притягивает и шумно вздыхает.
— Ниже, Ника, — рычит, оставляя цепочку поцелуев до самой груди. С беременностью она стала ещё чувствительнее. И стоит ему лишь дыханием опалить, как меня коротит и выгибает всю навстречу губам.
Как он просит, сжимаю его плоть через джинсы. Дамир толкается сильнее и вбирает в рот тугую вершинку груди. Жмурюсь от острой вспышки на грани боли.
— Да-аа-ам! — стон проносится вибрацией по нервам.
— Как же я соскучился по твоим стонам, — мурлычет мужчина, уделяя внимание второму полушарию. Его пальцы так уверенно давят на лоно через тонкие легинсы и трусики. — Покричи ещё, малышка.
— Ах, Дам! — хнычу, а после и вправду вскрикиваю.
Он меня до безумия доводит лишь одними касаниями да поцелуями. Заставляет тлеть на углях и метаться под ним, желая большего.
Сильнее стискиваю его член и дёргаю за ремень. Грудью ощущаю тихую усмешку. Свободной рукой Дам накрывает мою ладонь на его паху и пытливо заглядывает в глаза.
— Мне уже можно, — шепчу бессвязно, облизывая пересохшие губы.
Больше ему не нужно ничего. С меня молниеносно, вместе с бельём слетают легинсы. Дамир превращается в необузданный вихрь. Его голод воздушно-капельным путём мне передаётся. И я понимаю, что до этого мужчина себя сдерживал.
Дамир от меня голову теряет. Я это не просто знаю. Чувствую, вижу и слышу. В каждом шумном вздохе, в тихом, нетерпеливом, грубоватом комплементе, что срывается с его губ. В неистовых, жадных прикосновениях. В поцелуях. И во взгляде. И мне до сих пор не верится, что кто-то может так сильно меня желать. Так сильно быть помешанным на мне. Хотя я такая же одурманенная им. Иначе не объяснить эту потребность.
Как он избавляется от остатков своей одежды, не вижу. Полностью превращаюсь в один сплошной оголённый нерв, который вспышками гоняет удовольствие по венам. И пытаюсь удержаться, впиваясь ногтями в каменные плечи.
Дам отрывается от меня на вытянутых руках. Заставляя посмотреть на него. Под бёдра перехватывает, разводя шире ноги. Заполошно дыша, распахиваю веки. Сквозь пелену сумасшествия любимое мужественное лицо расплывается.
Мутный взгляд цепляется за шрам на плече. Я всего его шрамы изучила и пересчитала. Этот новый. От Рената доставшийся. Тянусь в дикой жажде залечить и эту рану, оставленную в душе близким человеком. Губами прижимаюсь и прикрываю глаза.
— Дьявол, Ника! — рычит он, одним толчком заполняя меня.
— Дам! — вскрикиваю, падая обратно на подушки и стискивая напряженную шею.
— С ума меня сведёшь, — тормозит себя Дамир, падая на локти и целуя в губы.
— Не останавливайся, — шепчу, слепо царапаясь и оплетая ногами торс.
— Жадная моя, нетерпеливая, — улыбается, прикусывая нижнюю губу.
Дамир, медленно раскачиваясь, толкается. С каждым разом сильнее, резче, глубже. Его ладони блуждают по влажному и напряжённому телу. А губы каждый стон, каждый всхлип выпивают и передают собственный жар.
— Дам я… — мечусь под ним, чувствуя, как мышцы сильнее сокращаются и натягивают невидимую спираль внутри.
— Давай, моя Бедовая, Не сдерживай себя. Безумно люблю, когда ты кончаешь с моим именем на губах, — подбадривает, сминая ягодицы и меняя угол проникновения.
Вбивается сильнее, и меня кроет.
Ускоряется, и меня разрывает.
Стремительно, неистово.
— Дамир! — протяжно вскрикнув, рассыпаюсь в его руках.
Дам не останавливается, толкается рывками. Держит крепко. С хрипом стонет, когда его в себе конвульсивно сжимаю. И не даёт моему оргазму затухнуть, продлевая его…
— Ты как? — едва отдышавшись, спрашивает мужчина, перебирая мои влажные волосы.
— Я тоже тебя люблю, — бормочу невпопад и трусь щекой об грудь Дамира. Удобнее устраиваюсь и улыбаюсь собственным мыслям.
Он громко хмыкает и звонко целует в макушку. Обожаю вот так просто лежать в обнимку. Обожаю его нежность после дикой страсти. Когда он расслабленно гладит, разгоняя лёгких мурашек по ещё чувствительной и горячей коже. Когда пальцами расчёсывает спутанные волосы. Как оказалось, я очень тактильный человек, и мне крайне необходимы вот такие неспешные ритуалы.
  
Нас отвлекает вибрирующий телефон. Дам тянется за ним и, включив громкую связь, меня удерживает.
— Говори, Нат, — без приветствия требует.
— Первый залп отправлен, — перекрикивая уличный гул, информирует адвокат.
— Какой, к чёрту, залп? Что ты там опять начудил? — напрягается Дамир и перехватывает телефон удобнее.
— Я? — возмущается Натан. — Это полковник очень сильно заинтересовался твоей информацией. Даже с семьёй не отпраздновал нормально. Всех, в том числе и меня, вырвал и устроил в доме Валиевых срочный обыск, не терпящий отлагательств.
— Уже? — удивляется мужчина и открывает браузер на телефоне. С любопытством заглядываю в экран. Тоже очень интересно, что же там такое началось.
— Угу, слушай, по поводу твоих родителей… Тимура не привлекут к ответственности. Я предлагаю просто передать эти улики прессе. Те разнесут по всем инстанциям, и его деловая репутация будет испорчена. Бизнес уже пошатнулся, партнёры узнали про обыски. Если сейчас ударим, совсем рухнет. Что скажешь?
— Я хочу, чтобы он сел, — рычит Дамир и, отстранив меня, вскакивает.
— Он сядет, но не за то, что произошло тридцать лет назад, — не соглашается адвокат. — Срок давности истёк, никто заново открывать дело твоих предков не будет. Просто прислушайся ко мне.
Мужчина довольно долго молчит, буравит взглядом телефон и сжимает до желваков челюсть. Надевает брюки и выходит из комнаты.
Судорожно вздохнув, накидываю на себя футболку и иду за ним. Дам на кухне, курит возле открытой форточки, продолжая общаться с Натаном уже без громкой связи.
В последнее время меня мутит ужасно от сигаретного дыма. Поэтому возвращаюсь в комнату. Нахожу свою сумочку, которую мужчина принёс с остальными вещами и продуктами, и выуживаю телефон.
  
Глава 31
 
Ника
 
Я почти заканчиваю украшать нашу маленькую живую ёлочку, когда в комнату возвращается задумчивый Дамир. Мужчина усаживается прямо на ковёр, облокачивается об стену и, перехватив меня, притягивает к себе на колени. С улыбкой обнимаю его, щекой к плечу прижимаюсь. Давно заметила, что я действую на него как антистресс. Сейчас он напитается моим теплом, успокоится и расскажет всё.
Я, конечно, полистала новостные каналы в одном мессенджере, только не особо поняла официальную причину задержания, так как в разных каналах разные преступления описываются. Самые часто повторяющиеся обвинения: махинации с ценными бумагами, отмывание денег, уклонение от уплаты налогов, наркоторговля, мошенничество. И, скорее всего, это малая часть всех прегрешений. Во всяком случае, то, что я уже знаю. У этой семейки много скелетов в шкафах припрятано. Вытряхивать и вытряхивать.
— Мы в Первомайск собирались, — робко напоминаю, очень хочу спрятаться с ним в глуши. В том домике, снятом Дамиром на майские праздники. Где прошли самые счастливые три дня и где я влюбилась в этого мужчину.
— Завтра поедем, — соглашается он, растирая спину. — Я съезжу по делам, ты соберешь вещи, и в обед выедем.
— Ты ведь не пойдешь сводить счёты с Валиевым-старшим? — отрываю голову от мужского плеча и в глаза заглядываю. Что-то в тоне Дамира меня напрягает. Он переводит на меня тяжёлый взгляд серых глаз и молчит. За щеки хватаю, не давая отвернуться. Нависаю, удобнее устраиваясь. — Не нужно, Дам. Не ходи к ним. Пусть всё решают соответствующие службы. Натан ведь проследит как твой адвокат.
— Давай поужинаем, — переводит тему мужчина и встаёт. Меня от себя отстраняет. Но я перехватываю за кисть и не даю выйти из комнаты. — Ника…
— Дамир! — перебиваю, упрямо поджимая губы. — Ты слово дал. Буквально этим утром.
— Я и не собираюсь нарушать его, — злится он.